Когда звезд хоровод серебристый, лихой и бессмысленный,
Сотрясает миры своим смехом звеняще-таинственным,
Когда сонные луны восходят над духами горными,
И зарниц невозможные скрипки, тоскливо-упорные,
Обрамляют, подобно границам, тоску мою черную,
Когда своды склоняются в призрачно-тусклом мерцании,
Ночь спускается с неба, спокойная и беспощадная,
Когда истины тень лишь мое оттеняет страдание —
Слишком сумрачна истина, тихая, мрачная, хладная, —
Когда «я» и «вселенная» сходятся в суть безотрадную, —
Тогда внезапно падают все маски
И я сливаюсь с миром беспредельным,
И тьма таит загадочные краски,
И, онемев, я зрю Вселенной тайны,
И свод опаловый зарницей бредит!
Достигнешь ли увидеть цель в бесцельном,
В вопросе услыхать ответ печальный?
Смягчится жизни мрак, падут покровы,
Ключ от твоей темницы найден снова!
Грааль! Лицо во тьме! В молчанье — слово!
Но не поймаешь в сети, что незримо, —
Для слов и мыслей, чувств и пониманья
То самое — «оно» — неукротимо,
Его не свяжешь, не вплетешь в познанье,
И вдруг ты ощутишь, как слабнут руки, —
Добыча ускользает. Что за мука
Ее смешок расслышать на прощанье:
Жизнь есть обман! «Оно» ломает пальцы,
Привычные за видимость цепляться,
Хоть рвешься ты с усильем неустанным
Опять к освобожденью от обмана.
И вольный кружит рядом призрак странный.
Тускнеют звезды. Мир во мраке тает.
Жизнь человека — вроде пьески вздорной.
Идешь по ней, смеясь или страдая,
Как победитель или как покорный, —
Все ж маска на тебе. И все плотнее
Лицо твое срастаться будет с нею.
Я знаю — в мире нет цепей прочнее,
Чем цепи жизни, — их я не отрину.
Они мне все дороже и роднее,
Домой меня влекут они с чужбины.
Страшусь ли возвращенья — иль разлуки?
Забвения покой хочу ль познать я?
Мне больно? От оков устали руки.
О узы жизни — счастье и проклятье!
Так разрублю же их — и безмятежно
Пущусь на волю ветра в утлом челне,
Чтоб надо мной — лишь горизонт безбрежный,
А подо мной — лишь пустота да волны.
Влекут меня, как бедра женщин, звезды!
Вопросов звон, как ветер, полнит воздух!
Погибни, Бог, когда из вожделенья
Я вырвусь к вольной дали отчужденья!
Орга́н вселенной хрипло завывает,
И пустоту рука моя хватает,
Но день наступит: мощные аккорды
Изгонят жизни тлен, чванливо-гордый,
И сам я на органе заиграю!
Но если даже я паду в сраженье,
Меж жерновов безжалостных растертый, —
Все ж поднимусь… и дальше зашагаю.
Мне одиноко. Тишь открыла двери,
Немая ночь и лед — в пути со мною.
Но компас все влечет меня на север,
И правит лебедь белою ладьею.
Оставил я друзей. К чему? Не нужно!
Кто мудр, тот знает — друг страшнее стража,
Кто верен лишь себе — бежит от дружбы,
Что отнимает у тебя — тебя же.
Я позабыл про суету мирскую,
Стряхнул прах лести, пошлой и убогой,
Свои вопросы звездам адресую —
Серебряным ступеням к дому Бога.
Да — вера есть обман. Она слабеет,
Как бледный дым, рассеется, тускнея.
Я одинок, но нет — я не робею.
Коль вечна жизнь, то, значит, вечен в ней я!
Я все прошел — свет, звезды, кровь и битвы.
Себя я сам в безмолвье погружаю.
Я — сам себе проклятье и молитва.
Жизнь, враг, — тебе во всем я подражаю!
Отринув самого себя жестоко,
Высмеивал я жертвы и деянья,
А подвиг мой — лишь путь мой одинокий,
Да льды, да ночь, да холод и молчанье.
Одна была верна мне неустанно —
Та, для кого я светлым был кумиром,
Та, для кого я другом был желанным,
И алтарем, и родиной, и миром.
И перед тем, как продолжать стремленье
Туда, где ночь и мой конец безвестный, —
В последний раз паду я на колени
И громко крикну в ледяную бездну:
«О ты, кто, сотворив меня, отринул,
Обрек на скорбь и ужас жизни этой,
Кто подарил мне ночь, и мрак, и силу,
Вопросы дал, не дав на них ответов, —
Все отнял ты — друзей, и мысль, и чувство, —
С тобой сойтись я жажду в бранном споре.
Молитв не слышал ты? Услышь кощунство —
И сохрани любимую от горя!»
Свободная девушка
Кто стоит под лучами фонарного света,
Нарумянена ярко, крикливо одета,
В пестром платье из шерсти, в дешевенькой шали,
С вызывающим видом козырной крали?
Кто гуляет в шелках, соболях и шиншиллах,
Кто шампанское пьет на изысканных виллах,
И поводит бедром, и улыбкою ранит,
И смеется, стреляя глазами, и манит?
Рождена для желанья, вскормленная в блуде,
С тонкой талией гибкой и пышною грудью?
Свободная девушка!
Кто плечами жемчужными блещет, танцуя,
И не против вино закусить поцелуем,
Кто летит мотыльком в блеск мишурного света,
Обожает глазурь, пралине и конфеты?
Кто мурлычет, и льстит, и грозит, и ласкает,
И на оргиях шумных царит и блистает,
Вожделением дерзостным вся пламенея,
В предвкушении страсти блаженно хмелея?
Кто целует мужчин на заре в лимузинах,
Кто в постели — неистовство страсти звериной,
Вихрь и пламя, какое ничто не остудит,
С тонкой талией гибкой и пышною грудью?
Свободная девушка!
Кто старухой стоит с парой жалких букетов,
На ветру и морозе в отрепья одета,
Одинока, избита, почти что слепая,
В безнадежности горькой нужды прозябая?
Кто горит в лихорадке в больнице для бедных,
Изнывая от боли страданий последних,
Кто в каморке дешевой в подушку рыдает,
Плачет, молится, кается и проклинает,
Вся в морщинах, нелепа, страшна, безобразна?
А когда-то была молода и прекрасна,
На мужчину лишь взглянет — он век не забудет,
Ах, свободная девушка!
Парни из фирмы «Конти»
(Первая проделка)
Со сжатым воздухом баллон
С завода «Конти-Верке»
У нас недавно, за углом,
В скандал ужасный ввергли.
Франц с Фрицем честно тот баллон
По месту доставляли,
Но хвост собачий за углом
Внезапно увидали…
Парней псы видеть не хотят,
Псов ненавидят парни —
Возник, короче, у ребят
План дьявольски-коварный.
Сосиска псу — всегда отрада.
Довольный Каро с чувством жрал,
Но вскоре шнауцера рядом
Безумный, дикий страх объял…
Желудок псины раздувает,
Надулись брюхо и кишки,
Бедняга уж исходит лаем —
А Фрицу с Францем все смешки.
Вот с гоготом один вредитель
Шланг отключает второпях…
А Каро слаб и беззащитен,
А шнауцер — не при делах.
Но в вышине собакам страшно,
И Каро лаял что есть сил, —
Тут честный шнауцер отважно
На помощь другу поспешил.
Ура, ура! Подпрыгнув ловко,
Зубами шланг он ухватил,
И тот, как крепкая веревка,
На землю Каро опустил.
Но есть возмездье шутке грубой,
Расплаты вскоре час настал:
Изрядно двум болванам зубы
С завода мастер посчитал.
