Уилсон скривился.
— Логично, — сказала Бриджит. — Просто я… ну… ожидала нечто большее, чем простые расспросы. Игру в хорошего и плохого копов или что-то в этом роде…
— Это чрезвычайно устаревший метод, — ответил знаток криминологии.
— Так точно, — кивнул Стюарт. — Хороший и плохой копы сегодня в отгуле, так что работать приходится мне.
Глаза Бриджит загорелись.
— Вы сейчас…
— Что?
— Вы только что процитировали Вика Мэки?
Стюарт подавил усмешку.
— Не исключено.
— Кого? — не понял Уилсон.
— Главного героя сериала «Щит»
[17], — пояснила Бриджит.
— Не смотрел такого, — ответил Уилсон.
— Он у нас большой поклонник скандинавских криминальных драм, — пояснил Стюарт.
— Они великолепны, — добавил Уилсон.
— Ага, — сказала Бриджит. — Если вас не парит смотреть, как люди целый час с тоской таращатся на фьорды вместо того, чтобы расследовать преступления.
Стюарт усмехнулся. Несмотря ни на что, Бриджит начинала ему нравиться.
Раздался резкий стук, затем дверь приоткрылась, и дежурный сержант Мойра Кларк просунула в щель голову.
— Можно вас на пару слов, детектив-инспектор Стюарт?
Стюарт встал и направился к двери.
— Сейчас вернусь, — сказал он сестре Конрой, затем кивнул в сторону Уилсона. — Если он попробует выкинуть что-нибудь в «сексуальном контексте», кричите.
— А если попробую я? — спросила Бриджит.
— О, — улыбнулся Стюарт. — Хотите, чтобы вас как можно раньше признали невменяемой? Умно.
Уилсон покраснел, а Бриджит попыталась скрыть улыбку за нервным кашлем.
Стюарт вышел к Кларк в коридор и закрыл за собой дверь комнаты для допросов.
— Ты не поверишь, что Уилсон только что…
Слова застыли у него в горле, как только он увидел выражение лица Мойры.
— Насчет вашего трупа…
Через несколько минут Стюарт вернулся в комнату для допросов номер два, сел на свое место, взял ручку и посмотрел на Бриджит.
— Мисс Конрой, вы когда-нибудь слышали о джентльмене по имени Джеки «Ящер» Макнейр?
Лицо Бриджит засияло, и сердце Стюарта упало окончательно.
— Тот парень из дела «Рапунцель»? Знаменитый подручный печально известных Фэллонов и…
Увидев выражение лица детектива-инспектора Стюарта, Бриджит умолкла.
Стюарт отложил ручку в сторону, закрыл глаза и потер переносицу большим и указательным пальцами левой руки.
Как все сложно.
Не поднимая глаз, он проговорил:
— Уилсон, сделай доброе дело — сходи за обогревателем.
Глава восьмая
Фиделма О’Брайан
1935–2010
Смиренный ангел Божий вернулся к Нему
Пол посмотрел на могилу. Она всегда была такой… неприятно ухоженной. Он гадал, не заплатила ли она кому-нибудь, чтобы за ней присматривали. Это предположение ему нравилось больше, чем мысль о том, что у старой склочницы с вечно недовольным лицом могли существовать друзья. У основания надгробия лежал венок из пурпурных цветов с немного подвядшими по краям бутонами. Может, где-то живет флорист, которому платят ежемесячную стипендию, как Полу? Он очень на это надеялся. Пол приветствовал бы все, что отняло бы деньги у этих ненавистных ослов.
Каким бы уставшим Пол ни чувствовал себя после больницы, лечь спать он не мог. Следовало придерживаться расписания. Сегодня пятница, и то, что его чуть не зарезал выживший из ума полутруп, ничего не меняет. Даже наоборот: соблюдение графика становится еще более важным делом.
Каждую пятницу он в обязательном порядке посещал адвокатскую контору «Гриви и Ко», где оставлял заполненные регистрационные листы, а по дороге заезжал на кладбище, хоть это и было не совсем по пути. Пол не обсуждал с адвокатом этот вопрос напрямую, но у него сложилось устойчивое впечатление, что мистеру Гриви достанется некоторая доля наследства Фиделмы после того, как его окончательно разделят. Игра Пола с системой выводила адвоката из себя. Гриви даже нанял частного детектива, чтобы убедиться в том, что Пол не нарушает условий завещания. Даррен преследовал Пола две недели, пока они не подружились. Пол принес детективу стакан чая, а Даррен, в свою очередь, подвез его до продуктового магазина. Жаль, что расследование быстро закончилось, — Пол скучал по хорошей компании.
За последние семь лет, четыре месяца и две недели отношение Гриви к Полу поменялось сначала от сочувственного к неприязненному, потом к открыто-враждебному, пока не достигло текущего состояния почти полнейшего бойкота.
— Эта стипендия, мистер Малкроун, предусматривалась как временная мера. Ваша двоюродная бабушка Фиделма не хотела бы, чтобы вы жили так постоянно.
Но ведь в этом и смысл! Как говорится, жизнь — это лучшая месть. Для Пола уж точно. При этом он понимал, что затеял игру в гляделки, в которой ни за что не хотел моргнуть первым, с мертвой женщиной.
Пол огляделся. Единственными живыми существами, которых он увидел, оказались одинокий старик в дальнем конце кладбища и нелепый пудель, тявкавший у него за спиной. Даже издали было видно, что они не очень друг другу подходят. На мгновение Пол задумался, не была ли собака любимицей покойной жены? В любом случае пудель среди мертвых казался не очень уместным сгустком энергии. Возможно, его просто тревожит близость всех этих костей?
Пол вновь повернулся к надгробию.
— «Смиренный ангел»? — прочитал он. — Ты сама выбрала эту надпись, старая дура… От иронии ты была так же далека, как от сострадания.
Было время, когда Пол сам себе удивлялся — зачем он это делает? Зачем каждую неделю посещает могилу Фиделмы? Но сейчас он знает совершенно точно: чтобы наполнять себя гневом. Гнев поддерживал его, когда приходилось ходить по дому в трех свитерах, чтобы экономить на отоплении; или питаться просроченной едой почти каждый вечер; или шесть часов в неделю посещать полумертвых, чтобы доказать свою правоту одной давно скончавшейся ведьме. Джон Лайдон
[18] был прав: гнев — это энергия. Пол не нуждался в одобрении и не нуждался в людях. Все, что ему было нужно, — это гнев.
Он стал читать свою еженедельную особую молитву:
