За годы службы их пути пересеклись не раз. Фактически именно Стюарт устроил Финтану экскурсию по участку в первый день его службы в Клондолкине
[34] в качестве новоиспеченного детектива. Недавно вырвавшийся из деревни, совсем молокосос, уотерфордский
[35] парень обладал той смесью нервозности и высокомерия, которой отличаются все молодые карьеристы, впервые получившие полицейский значок. Стюарту он показался забавным. Но вновь столкнувшись с О’Рурком через пару лет, он с трудом его узнал. Может, его и забросило на самую глубину, но он научился там плавать с непринужденностью новорожденной акулы. Последующее восхождение О’Рурка по служебной лестнице отличалось стремительностью ракеты. Его вера в превентивные методы обеспечения правопорядка попутно сломала кому-то большую игру и сделала его героем среди рядового состава. Возможно, в политике он разбирался лучше, чем в оперативно-разыскной деятельности, но в полиции даже такие навыки находят свое успешное применение.
— Почему бы тебе просто не ответить на вопрос, Джимми? — спросил О’Рурк. — Что у тебя на уме?
— Что ж, помощник комиссара О’Рурк, сэр. Вот, что у меня на уме: как вам хорошо известно, в любом расследовании убийства решающее значение имеют первые двадцать четыре часа. Однако в последние три из них мне и моему коллеге было приказано сидеть сложа руки и ничего не делать, пока вы не прибудете к нам — после произнесения речи на полицейском параде в Темплморе. Затем нас позвали на совещание — простите, на «неофициальную беседу без протокола», — где со мной, как с идиотом, разговаривает дама, которая, если я не очень сильно ошибаюсь, даже не является сотрудником «Гарда Шихана»
[36]. — Дойл бросила на него убийственный взгляд. — Более того, мне кажется, упомянутая персона собирается поставить под сомнение честность некоторых моих коллег-офицеров. Вот что в основном занимает мои мысли, сэр.
— Я возмущена этими замечаниями, — сказала Дойл.
— Это хорошо, — ответил Стюарт, — потому что в противном случае я бы решил, что вы поняли мои слова неверно.
— Ну все уже, хватит, — вмешался помощник комиссара О’Рурк. — Джимми, ты высказал свою точку зрения — как всегда с минимумом такта, — и мы тебя услышали.
Посмотрев на свою парадную фуражку, которая лежала на полированном столе в комнате для совещаний, примыкавшей к его кабинету, О’Рурк вздохнул. Затем оглянулся, словно желая в третий или четвертый раз убедиться, что жалюзи закрыты и никто за ними не подсматривает.
— Во-первых, Джимми, из того, что ты доложил, следует, что смерть наступила в результате комбинации естественных причин и вызванного ими стресса. Так что вряд ли это можно квалифицировать как расследование убийства.
— Если только за этой смертью не последуют другие, — ответил Стюарт с большим, чем хотел, нажимом.
О’Рурк бросил на него предостерегающий взгляд. Стюарт почувствовал, что Уилсон отодвинулся от него еще дальше. Должно быть, одно его полужопие уже висит в воздухе, подумал детектив-инспектор.
— Вполне справедливо, — продолжил О’Рурк. — Но ты же понимаешь, во что мы вляпались, Джимми. Нравится нам это или нет, но в ближайшем будущем дело грозит пиар-катастрофой, если мы не справимся с ним ради спокойствия всех заинтересованных сторон.
Стюарт подавил желание закатить глаза. То, что говорил О’Рурк, было вполне справедливо. Но детектива возмущало, что они сочли необходимым разъяснять это ему.
— Возможно, детектив-инспектор Стюарт пожелает отойти в сторону, если он…
Поднятием руки О’Рурк одновременно прервал и Дойл, и уже собиравшегося разразиться ответом Стюарта.
— Это не вам решать, Вероника, и я бы хотел, чтобы вы это запомнили. — Дойл развернулась к нему так резко, словно получила пощечину, но не сводивший глаз со Стюарта О’Рурк этого не заметил. — Детектив-инспектор Стюарт — прекрасный офицер, и я полностью уверен в его компетентности.
Дойл беззвучно открыла и закрыла рот.
Умный мальчик, подумал Стюарт. Опытный интриган О’Рурк всегда знал, как вернуть кого-то в дело, если в этом возникала необходимость.
— А теперь, Джимми, если мы закончили перекидываться какашками, то предлагаю продолжить. Кто знает о настоящей личности мистера Брауна?
— Насколько мне известно, Саманта из морга, криминалист Джерри, откатавший отпечатки пальцев, и дежурный сержант Мойра Кларк, видевшая результаты экспертиз.
— И они…
— Были сразу уведомлены о неразглашении. Все понимают, как важно хранить молчание.
— Хорошо.
— Я покопался в архиве. Насколько можно судить, у Ящера Макнейра осталась одна живая родственница — дочь. По нашему предположению, она до сих пор живет в Талле
[37]. Я попросил местных патрульных съездить по адресу. Они понятия не имеют зачем. Я сказал, что просто сверяю картотеку.
— Ясно, — сказал О’Рурк.
— И как я уже говорил, утром к нам пришла медсестра Бриджит Конрой с целью дать добровольные показания. Она была поставлена в известность о настоящей личности мистера Брауна — чтобы мы могли установить, знали ли в момент инцидента она или мистер Малкроун о том, кем на самом деле являлся мистер Браун.
— И где она сейчас?
— Полагаю, уже дома.
Дойл театрально воздела руки. От внимательного взгляда Стюарта не укрылось, как раздраженно покосился на нее О’Рурк. Дойл еще не догадывалась, что только что окончательно потеряла поддержку самого влиятельного человека в этой комнате.
— Я предупредил сестру Конрой, что в интересах продолжающегося следствия она ни с кем не должна делиться полученной информацией. Она согласилась молчать.
— О господи! — вздохнула Дойл, даже не пытаясь скрыть сарказм.
Стюарт спокойно к ней развернулся.
— А что вы хотели? В этой стране мы пока не можем сажать под замок людей, не заподозренных ни в каких преступлениях.
Дойл обиженно сложила руки на груди.
— Джимми? — осторожно спросил О’Рурк.
— Слушай, она вполне надежная. И ты не хуже меня понимаешь, Финтан, что в какой-то момент правда все равно просочится наружу.
О’Рурк вздохнул.
— Понимаю, Джимми, понимаю. Бог знает, сколько начальников узнали об этом, прежде чем новость дошла до меня. Кто-нибудь где-нибудь обязательно увидит шанс прославиться и сольет информацию журналистам. По этому поводу уже Сама вовсю откладывает кирпичи.
