Пять минут спустя, извергнув огромное число ругательств промышленной мощи, Стюарт пробился сквозь плотный трафик Северной круговой, свернул за угол и заехал в один из множества совершенно одинаковых переулков Ричмонд-Гарденс. Тесная на вид улочка, оканчивающаяся тупиком, была плотно уставлена таунхаусами. На фоне неба зловеще вырисовывался силуэт стадиона «Кроук Парк». Не исключено, что зловещим стадион казался только Уилсону, поскольку он с детства ненавидел гэльские виды спорта, а отец заставлял его ходить на матчи. Ничего не поделать — политика есть политика.
Стюарт выключил сирену и заглушил двигатель. Переулок казался абсолютно безмятежным и словно сам недоумевал, отчего такой сыр-бор.
— Какой у него дом?
— Шестнадцатый, — ответил Уилсон, указав на третью от поворота дверь.
— Окей, давай за мной. Глаза не закрывать, рот не распахивать.
Уилсон кивнул, и они выбрались из машины.
Подойдя к дому, Стюарт позвонил в дверь. Изнутри не донеслось ни звука. Уилсон попытался что-нибудь разглядеть сквозь матовое стекло двери, но ничего не увидел, кроме размытых неподвижных пятен.
Стюарт вновь нажал на кнопку звонка и повысил голос:
— Мистер Малкроун, это Гарди. Вы не могли бы…
— Ну наконец-то!
Уилсон и Стюарт одновременно обернулись и посмотрели на источник голоса. Это была женщина лет семидесяти — в халате и очень плохом настроении. Она сердито смотрела на них из дверного проема противоположного дома.
— Я уже несколько месяцев звоню вам по поводу машины этого козла.
— Мадам, — ответил Стюарт, — мы здесь не из-за машины. Пожалуйста, вернитесь в дом.
— Не смейте мне мадамкать! Эта мерзкая хреновина торчит здесь черт знает сколько.
Для пущей убедительности она сошла на тротуар и обрушила свернутую в трубочку газету «Геральд» на синий «Форд-Кортина», стоявший перед ее домом. Эта машина знавала лучшие дни, подумал Уилсон. Впрочем, как и халат женщины.
— Я уже говорила той лесбиянке из Управы, — продолжила женщина, — машина должна ездить, а не торчать у дома, как долбаное бельмо на глазу!
— Мадам, — сказал Стюарт, — если транспортное средство принадлежит не вам, пожалуйста, прекратите вандализм и вернитесь в дом.
Женщина скорчила такое лицо, будто ела себя изнутри.
— Не стоит говорить со мной в таком тоне, я знаю свои права. Меня зовут Тереза Корри, и я плачу налоги. Сегодня один из его никчемных приятелей пытался ее починить, но все без толку. Эта мерзость до сих пор стоит здесь, как бесполезная куча… куча…
Старуха огляделась вокруг, словно в поисках подходящего оскорбления, которое она куда-то припрятала и теперь не могла найти.
— Уилсон, — шепнул Стюарт, — разберись.
— Да, босс.
Уилсон пошел через улицу, вытянув перед собой руки и одновременно вспоминая, чему его учили на занятиях по методам умиротворения разгневанных граждан. Оставшийся за спиной Стюарт еще несколько раз позвонил в дверь Малкроуна — скорее разочарованно, чем с надеждой.
— Говна!! — гордо провозгласила старуха, наконец найдя потерянное слово.
Выражение удовлетворения на ее лице ясно сигнализировало об убежденности в том, что умственные усилия того стоили.
— Стоит здесь, как куча говна, куча говна! — повторила старуха.
Чтобы подчеркнуть и акцентировать свою мысль, она на каждом слове хлопала по машине газетой.
— Прошу вас, мадам… ой!
Попытка Уилсона вежливо отвести женщину обратно к двери стоила ему удара «Геральдом» по уху.
Стюарт развернулся и посмотрел старухе прямо в глаза.
— Так, дорогуша, это уже физическое насилие. Мы здесь в рамках расследования убийства, а вы нам мешаете. Зайдите в дом — немедленно, или я арестую вас за нападение на сотрудника полиции.
— Ой, ой… Вы только послушайте его! Нашелся хер с горы!
Женщина театрально поозиралась, играя на публику, которой здесь не было. Уилсон глядел то на нее, то на Стюарта, не понимая, что ему делать.
— Ты поугрожай мне тут! — продолжила старуха. — Негров будешь затыкать, а я добропорядочный столп общества! Попробуй бросить меня в тюрьму за то, что я отбивалась от его сексуальных домоганий!
Она обличающе указала свернутой газетой на Уилсона, и тот смущенно отступил назад. С видом мужчины, потерпевшего полный половой крах.
— Погодите, — вдруг задумался Стюарт, — что вы сейчас сказали?
— Сексуальные домогания! — рявкнула старуха.
— Да нет же… Про его никчемного приятеля…
Стюарт опустился на колени и заглянул под машину.
Старая ведьма снова принялась колотить по капоту, подчеркивая каждое слово:
— Как таким порядочным честным людям, как я…
— МАДАМ!
Старуха застыла, озадаченная странным тоном Стюарта и тем, что в руке он теперь держал пистолет. У Уилсона от шока отвисла челюсть. Он плохо помнил, что рассказывали на огневой подготовке, но это точно противоречило принципу соразмерности ответных действий. Старый хрыч окончательно съехал с катушек. Всю неделю он загадочно повторял, что «слишком стар для этого дерьма», и смотрел на Уилсона непонятным взглядом.
— Быстро отойдите от машины!
— С чего ради?
— С того, — спокойно и четко ответил Стюарт, — что под ней бомба.
Глава шестнадцатая
Бриджит остановилась и взглянула на витрину магазина с целью проверить, не подцепила ли она «хвост». Она много раз видела такое по телевизору: просто смотришь в отражение и наблюдаешь за теми, кто шел за тобой. Но в реальности это оказалось сложнее. В кино статисты шагали бы вперед, а какой-нибудь мускулистый восточноевропейский парень немедленно выдал бы себя топтанием на месте и косыми нервными взглядами. В жизни все ходили как попало. Более того — она никогда раньше об этом не думала, — в холодный осенний день почти все люди одеваются в длинные черные пальто, отчего улица становится похожей на съезд наемных убийц.
Бриджит стала проделывать трюк с отражением после того, как осознала непрактичность резких остановок и быстрых озираний. Потом она решила, что поступит по-умному, если остановится и достанет телефон якобы для того, чтобы посмотреть на карту. Эта уловка дала ей возможность тщательно рассмотреть всех прохожих. Несколько минут она глядела на женщину ближневосточного вида, стоявшую у кафе Bewley’s
[42]. У нее были длинные ноги и крашеные светлые волосы до середины спины. Вначале Бриджит решила, что женщина не может представлять угрозу, но потом упрекнула себя за ползучий сексизм. Женщины способны работать наемными головорезами не хуже мужчин. Более того, их слежка даже не будет бросаться в глаза, как она в этом только что убедилась.
