Несмотря на тусклое освещение, Пол сразу понял, что болезненная фигура, полулежавшая на кровати, недолго протянет в этом мире. Для этого даже не требовалось быть доктором. Старик выглядел как бывший здоровяк, из которого выпустили весь воздух. Бледная рыхлая плоть обвисла так, словно на скелет надели костюм из кожи на несколько размеров больше. Куча проводов и трубок соединяла старика со множеством аппаратов вокруг кровати, созданных облегчать боль и продлевать страдания. Сколько ему лет, понять было сложно. Он достиг того этапа, когда время измеряется не числом отмеченных дней рождения, а днями или даже часами, оставшимися до конца. Худая рука старика поднесла к лицу кислородную маску. Он впился взглядом в Пола и сделал неглубокий вдох. Во всем мире не нашлось бы достаточно антисептика, чтобы изгнать из этой палаты запах близкой смерти.
Бриджит взяла поднос с нетронутой едой, стоявший на столике возле кровати.
— Проваливай, — сипло прошептал Браун.
Пол уже готов был развернуться на каблуках, когда вдруг понял, что последнее замечание адресовалось не ему.
Бриджит перевела взгляд с одного лица на другое.
— Ладно, мальчики, оставлю вас наедине. Уверена, вам есть о чем поболтать.
Она сложила столик и аккуратно поставила его возле кровати, прежде чем направиться с подносом к двери. Выходя из палаты, Бриджит стрельнула в Пола взглядом: «Развлекайся».
Пол подождал, пока закроется дверь. Залитая дождем автобусная остановка вдруг показалась ему не таким уж плохим местом для вечернего времяпрепровождения. От вида этого человека возникал нестерпимый зуд под кожей. Он повидал немало людей, близких к смерти, но этот случай не походил ни на один из прочих. Сейчас все было по-другому. Он не понимал, в чем дело, — просто чувствовал, что здесь что-то не так.
Довольно долго они смотрели друг на друга. Пол хотел дать Брауну время решить… решить за них обоих, кем является Пол… Интересно, он когда-нибудь заговорит? А вдруг он уже умер? Такое вообще бывает, чтобы кто-то умер, не шелохнувшись, с распахнутыми на сердитой посмертной маске глазами? Неужели жизнь настолько бинарна, что можно просто молча щелкнуть выключателем?..
Браун судорожно вздохнул и снова поднес к лицу кислородную маску. Нет, пока еще живой…
Пол вынужденно заговорил первым.
— Ну, как себя чувствуешь?..
— Я знал, что ты придешь, — перебил старик с такой обреченной простотой, словно Пол олицетворял собой неминуемый счет на оплату налогов.
— Просто захотелось узнать, как у тебя дела.
— Какое, блядь, одолжение!
Он махнул свободной рукой в направлении стула у кровати. В сиплом хрипящем голосе Брауна было трудно выделить акцент, но в нем определенно слышался выговор уроженца Дублина, который долго жил по ту сторону Атлантики.
Пол подошел и сел, даже не пытаясь дотронуться до Брауна. У него сложилось впечатление, что этот человек не из тех, кому нравится держаться за руки.
— Тебя нормально кормят? — рискнул спросить Пол.
— Ты веришь в рай?
Ну, ясно. Такой, значит, предстоит разговор… Пол не любил эту тему, но по крайней мере она была ему знакома. Он взглянул на висевшую на стене Марию, на ее спокойный наклон головы, словно вопрошавший: «Ну, что ты на это ответишь?»
Пол выбрал универсальный сценарий, одинаково подходящий как для богобоязненных, так и для атеистов:
— Лично я считаю, что есть какая-то загробная жизнь, где мы вновь увидимся со старыми друзьями и…
— Прекрати мне угрожать! — перебил вдруг Браун, впившись в него взглядом.
— Нет, я…
Краткий миг, когда Полу казалось, что он взял разговор в свои руки, улетучился без следа.
— Если есть рай, то должен существовать и ад… — судорожный вдох. — Я знаю, что меня ждет. Пара метров под скалой…
По телу Брауна пробежала дрожь. Слегка дернувшись, он захрипел прямо в маску. Пол собирался уже позвать медсестру, когда легкая перемена в выражении лица Брауна остановила слова, рвавшиеся из горла. Старый рехнувшийся ублюдок хохотал. Правда, довольно быстро смех перешел в приступ мучительного кашля. Сдвинув правой рукой маску чуть в сторону, Браун промокнул рот носовым платком. Пол заметил на платке свежее пятно крови. Быстро отведя взгляд, Пол посмотрел в большие карие глаза Девы Марии. Откуда люди знают, что они были именно карими? В каждой больничной палате, в которой он бывал, на стене обязательно висело изображение Богоматери, и у каждой были именно такие большие щенячьи карие глаза. Упоминаются ли они вообще в Библии? Наверное, сразу после того места, в котором говорится, что Иисус был белым чуваком — как это ни парадоксально для человека, родившегося на Ближнем Востоке.
Причина, по которой Пол так пылко поддерживал зрительный контакт с Матерью нашего Безупречного Всего, заключалась в том, что он боялся крови — как человеческой вообще, так и своей в частности. Обычно это не создавало проблем. Удивительно, как долго можно находиться в современном медицинском учреждении и ни разу не увидеть кровь. Это как масло в автомобиле, созданном на пике технического прогресса: мы видим его лишь тогда, когда с машиной случается что-то действительно плохое.
Промокнув губы платком, Браун провел им по лицу, словно отогнав невидимую муху, и раздраженно посмотрел на Пола. Затем еще раз помахал платком — с чуть большей настойчивостью. Смутившись, Пол понял, что старик пытается указать на стакан с водой, стоявший на прикроватной тумбочке. Взяв стакан, он поднес его к лицу Брауна.
Когда приступ утих, Браун оторвал губы от соломинки, и Пол осторожно поставил стакан обратно. Старик наблюдал за ним оценивающе, слегка наклонив голову.
— Ты в самом деле его копия. А еще в тебе есть что-то от дяди…
Пол не нашелся, что ответить, — главным образом потому, что слова Брауна прозвучали отнюдь не как комплимент.
Браун уставился в потолок отрешенным взглядом, и между ним и Полом повисло неловкое молчание. С изумлением Пол увидел, как по морщинистому, изнуренному болезнью лицу старика скатилась одинокая слезинка.
— Клянусь богом, я не знал… что он… никогда не знал…
Две секунды спустя голос Брауна сделался почти дружелюбным:
— Когда я видел тебя в последний раз, ты был совсем крошкой. — Браун отвернулся, опустив глаза. И без того слабый голос сделался еще тише: — Я не разговаривал со своей дочуркой тридцать лет…
Браун посмотрел на телевизор в углу. Его не интересовала передача, он просто искал, на чем сосредоточиться.
— А ты бы хотел? — рискнул спросить Пол.
Тот взгляд, который бросил на него Браун, не оставлял сомнений, что Пол сболтнул что-то лишнее.
— Она не хочет иметь со мной ничего общего… И она… ничего не знает… — он тяжело вдохнул из маски. — Оставьте ее в покое.
