— И что, получилось?
— Ну, в целом да, — ответил Пол. — Конечно, на альбоме нет песен уровня «Верующий в мечты» или «Последний поезд до Кларксвилла», но…
— Но?
— Ты не понимаешь? Они приняли ложь о том, кем являлись, и стали реальными.
— Ясно, — ответила Бриджит. — Они стали настоящими артистами. Спасли свои души и стали двигаться дальше — к признанию критиков.
— Не совсем так. На самом деле в долгосрочной перспективе это привело к катастрофе. Критики по-прежнему их ненавидели, а яркие песни, которые интересуют радио, у них больше не получались. Они даже пытались продать свои души заново — после того, как поняли, что убили золотого тельца.
— Гусыню, — поправила Бриджит, приступив к перевязке плеча Пола.
— В смысле?
— Нельзя убить золотого тельца, это статуя. Но золотая гусыня несла золотые яйца, и ее убить, конечно, можно. Только имей в виду — откладывание золотых яиц наверняка творило ужасные вещи с ее пищеварительной системой.
— Тебе видней, — сказал Пол. — Дело в том, что этот альбом запечатлел важный момент. Эти четверо парней сделали всё возможное, чтобы доказать, что они действительно кое-что значат. Наверное… не знаю… мне просто нравится эта идея. Понимаешь?
Пол открыл глаза и взглянул на Бриджит.
— Ну да. Наверное, понимаю.
Они слишком долго смотрели друг другу в глаза, прежде чем смущенно отвести взгляды.
Пол опустил глаза на книгу, все еще лежавшую у него на коленях.
— Кое-что другое мне совершенно непонятно…
— Неувядающая популярность Simply Red?
[69]
— Нет… Хотя и это тоже, — ответил Пол. — Я о том, что… Почему нас пытаются убить?
— Вопрос на двести миллионов евро, — сказала Бриджит, отрывая кусочек липкой ленты от рулона и накладывая его на конец свежей повязки. — Все, закончила. Ради бога, надень что-нибудь. Твои жуткие соски сводят меня с ума.
Пол посмотрел вниз.
— А что не так с моими сосками?
— Они как глаза у Моны Лизы — следят за мной повсюду.
Бриджит откинулась на спинку дивана и, пока Пол одевался, принялась ввинчивать штопор в бутылку красного вина.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала она. — Мы были так заняты бегом, что у нас не оставалось времени подумать. Что Макнейр мог сказать тебе такого, что это напугало Герри Фэллона?
Пол взял свитер и отложил в сторону. В комнате и так было жарко от тепла, исходящего от камина.
— Я все время прокручиваю в голове его слова. Он много говорил о смерти.
— Ничего удивительного, — ответила Бриджит, вытаскивая пробку из бутылки.
— Фил сказал, что у Герри Фэллона есть сын, — продолжил Пол, пока Бриджит без спроса наполняла два бокала. — Макнейр говорил, что я немного похож на отца и дядю. Наверное, он принял меня за Герри Фэллона — младшего.
— Которого, — подхватила Бриджит, — он был явно не рад видеть.
— Думаю, он считал, что они его убьют, если нашли.
— Судя по тому, что случилось потом, он был не так уж и неправ. Твое здоровье!
Бриджит отсалютовала бокалом, прежде чем поднести его к губам.
— Он все время твердил мне, что ничего не скажет. Практически умолял.
— Итак, вопрос: что такое знал Макнейр, о чем обещал молчать?
— Больше всего меня бесит, — ответил Пол, — что он так ничего и не сказал. Быть убитым за то, чего не знаешь, наверное, самый говенный способ уйти из жизни.
— Но что же это могло быть? — вновь спросила Бриджит.
Она поджала под себя ноги и стала глядеть на пляшущие языки пламени.
— Возможно, он бы мог обвинить Фэллона в похищении, — сказал Пол.
— Это да, — кивнула Бриджит. — Именно. Он мог бы. Но даже если бы он рассказал тебе все, что знает, и об убийце Джона Кеннеди в придачу, то с юридической точки зрения это не имело бы значения. Это показания с чужих слов или просто слухи. Они не могут служить доказательством в суде. Я понимаю, почему Фэллон хотел смерти Макнейра, но это не объясняет попытку убить тебя и, следовательно, меня. Мертвецы не рассказывают сказок.
Бриджит взяла и протянула Полу второй бокал, который стоял на столе нетронутым. Очевидно, сестра Конрой не любила пить в одиночестве.
— Может, он решил отомстить мне, поскольку решил, что я убил Макнейра ради кого-то другого? — предположил Пол.
— Вряд ли, — возразила Бриджит. — Это не объясняет, почему бедная дочь Макнейра — упокой, Господь, ее душу — тоже попала в этот список.
Пол заставил себя о ней не думать. Лишь сейчас до него дошло, что молодая женщина, которую он никогда не видел, лишилась жизни только из-за того, что чуть более суток назад случилось между ним и ее отцом. Придется добавить это к постоянно множащимся вещам, к которым он не знал, как относиться.
— Макнейр, — сказала Бриджит, — не умер, как описано в книге. Если он сбежал с нашими Ромео и Джульеттой, то, возможно, знал, где они находятся?
— Возможно, — ответил Пол. — Но зачем его убивать? Чтобы скрыть их местонахождение?
Бриджит поставила пустой бокал на столик перед собой и взяла бутылку, чтобы его наполнить. Затем многозначительно глянула на почти полный бокал Пола. Он послушно сделал большой глоток, пытаясь исполнить свою часть невыраженного словами договора.
Бриджит указала на него бутылкой.
— Вообще-то ради этого можно и убить, — заметила она, наливая вино. — Представь: ты Герри Фэллон, совершенно лишенный здорового уважения к ценности человеческой жизни. Прошло тридцать лет. У твоего брата и его женщины где-то новая жизнь, возможно, семья. Кому захочется в такой ситуации все бросать и подаваться в бега?
— Представил, — ответил Пол. — Мне этого совсем не хотелось.
— Не хотелось чего? — спросила Бриджит, наполняя свой бокал.
— Подаваться в бега.
Прекратив наливать, Бриджит посмотрела на Пола.
— О чем ты говоришь? Нельзя просто так взять и сбежать.
— А чем мы, по-твоему, занимаемся?
— Ну… прячемся. Временно, пока не придумаем план действий.
— Вообще-то я бегу, — ответил Пол. — Таков мой план действий.
— Но ты не сможешь просто удрать! — возразила Бриджит с ноткой возмущения в голосе.
— Смогу, вот увидишь, — сказал Пол. — Я собираюсь свалить из страны — причем как можно скорее.
