Каким-то чудом ему удалось обхватить руками одну из белых мраморных колонн балюстрады и вцепиться в нее изо всех сил. Пара сильных рук держала его за ноги, свесив головой вниз.
Откуда-то сверху донесся голос, внезапно сделавшийся гораздо трезвее, чем он казался раньше.
— В чем дело, Финтан? Разучился вдруг говорить?
— Ёб твою мать, Банни, подними меня, быстро!!
О’Рурк зажмурился, сосредоточив всю энергию на том, чтобы держаться.
— Не раньше, чем ты расскажешь мне о том, что я хочу знать.
— ТЫ, БЛЯДЬ, ПСИХ НЕНОРМАЛЬНЫЙ!
Желудок О’Рурка скрутило, когда державшие его руки слегка ослабили хватку.
— Конечно, и ты это прекрасно знаешь. У тебя есть маленький рапорт, в котором все изложено. Что там написано? «Эмоциональная нестабильность», да?
— Отпусти меня, и я уничтожу его, клянусь!
— А знаешь, я не хотел верить. То есть я с самого начала подозревал, что это ты, но продолжал надеяться. И только когда ты мне стал угрожать, я окончательно понял, что не ошибся. Что у Фэллона на тебя есть?
— Просто… подними меня, и мы обо всем поговорим.
— Даже не знаю, — ответил Банни заметно напряженным голосом. — Разве мы сейчас не разговариваем? К тому же в перевернутом виде ты не такой высокомерный хер. Так, и что скрывает Фэллон?
— Господи, Банни, опомнись! Ты даже не представляешь, с чем имеешь дело.
— Зато я знаю, с чем имеешь дело ты, Финтан, — с гравитацией. Она подлая старая шлюха. Так и что насчет Поли Малкроуна?
— Блядь, зачем он тебе сдался?
О’Рурк непроизвольно вскрикнул от ужаса, когда Банни еще раз слегка подразжал руки. Он почувствовал, что ужин из трех блюд, съеденный им ранее, стремится покинуть его тело.
— Затем, что он… ОДИН ИЗ МОИХ ПАЦАНОВ!
— Ладно-ладно, Банни, я понял. Я тоже видел это кино. Мы оба знаем, что ты меня не сбросишь. Так что тащи наверх, пока не устал, и мы нормально все обсудим.
— Да что ты говоришь!
— Это был хороший блеф, но шутка затянулась.
— Тоже верно, — заметил Банни.
И разжал руки…
Мир помощника комиссара Финтана О’Рурка был полон страданий. При малейшем движении все тело простреливало болью. Под собой он смутно ощущал влажную почву, в нее же были погружены пальцы правой руки. В воздухе безошибочно угадывался запах лошадиного навоза, которым его жена обмазывала розы на зиму. Ей безумно хотелось получить за них какую-нибудь награду. О’Рурк удивился, что еще может чувствовать запахи. Ведь у него был сломан нос. Кровь, струившаяся по лицу, мешала дышать. Левой рукой он шевелить вообще не мог — из кожи предплечья торчала сломанная кость. Левое колено ощущалось как разбитое вдребезги, через правое плечо волна за волной прокатывалась тошнотворная боль. А еще он чувствовал, что у него куда-то делись два ребра. Мозг постепенно проваливался в забытье, стремясь избавиться от телесной боли.
Чья-то рука ударила его по лицу.
— Финтан!
Он распахнул глаза, и вокруг тут же закружился мир с фигурой Банни Макгэрри, нависшей в самом центре.
— Псих ёбаный, — прохрипел О’Рурк. — Тебе конец.
— Кажется, из нас двоих тебе это сейчас грозит больше.
— Ты меня сбросил.
— Ага. По-моему, лучший блеф — это когда не блефуешь. Но тебе-то на что жаловаться? Ты пока еще в лучшем состоянии, чем Полин Макнейр.
— Блядь…
О’Рурк умолк, чувствуя, как мир снова расплывается и теряет форму. Во рту появился вкус крови и земли. Щеку снова обожгло пощечиной.
— Побудь пока со мной. Ты должен рассказать, что скрывает Фэллон.
О’Рурк попытался рассмеяться, но из-за крови во рту смех превратился в бульканье.
— Ты уже меня сбросил. Какого хуя мне что-то тебе рассказывать?
— Ну да, — ответил Банни. — Хороший вопрос.
Он наклонился и подобрал что-то с земли. Это оказалась сигара О’Рурка, пока еще тлеющая. Банни раскурил ее как следует, сделав пару глубоких затяжек, затем отнял сигару от губ и улыбнулся О’Рурку.
— Я сбросил тебя, чтобы ты не думал, будто я шучу. А теперь ты расскажешь мне все, что я хочу знать. Если же нет… я сброшу тебя еще раз, и, кажется, второй раз будет гораздо больнее.
Глава сорок пятая
— Ай!
— Хватит дергаться! — сказала Бриджит.
— Я дергаюсь, потому что ты втираешь в мою рану кислоту. — Пол поморщился и так резко дернул головой, что чуть не ударился о кухонный стол Дороти. — Ну правда, так ли это нужно?
— Что именно? Дезинфицировать раны? Зависит от обстоятельств. Как думаешь, насколько стерилен пол в мужском туалете?
Пол пробурчал себе под нос что-то неразборчивое, но все-таки выпрямился, чтобы дать Бриджит возможность добить его добротой. Он посмотрел на свое отражение в стекле двери, ведущей в сад, затем на напряженное сосредоточенное лицо Бриджит, изучавшей его затылок. Она дунула уголком рта, чтобы убрать мешающую ей прядь каштановых волос, и подняла глаза.
— Чего? — спросила Бриджит, заметив наблюдавшее за ней отражение Пола.
— Ничего, — ответил Пол.
Покраснев, он отвел взгляд.
Нельзя сказать, что на кухне царил беспорядок, но и чистой она определенно не была. В раковине отмокали тарелки после завтрака, на плите стояла пара сковородок. Дороти не держала дом в аккуратности, она держала прислугу, способную справляться с этим вместо нее. Но по субботам прислуга, очевидно, не работала.
— Хорошо бы наложить пару швов. А еще ты почти наверняка получил сотрясение мозга. Тебе бы сейчас в больницу не помешало.
— Мне хватило прошлого раза. По-твоему, мы пошли на риск, чтобы добыть зацепку — по-настоящему стоящую зацепку, заметь! — только для того, чтобы сдаться?
Из-за того, что Бриджит по-прежнему копалась в его волосах, недовольная тем, что там видела, он чувствовал себя немного обезьяной.
— Это ведь какой-то городок возле Корка, да? Ты вообще уверен, что он сказал именно «Бандон»?
— В смысле?
— Вообще-то тебя треснули по голове. Может, он сказал «Брендан»?
— Брендан? Черт возьми, кто такой этот Брендан?
— Вот именно! А вдруг это было «Брандон»?
— И что это означает?
— Ну, например, новое американское имя Фиахры Фэллона. Оно звучит как-то по-американски.
— Тогда уж «Гандон», — заметил Пол. — С таким именем где угодно не пропадешь.
— Я просто хотела сказать…
Но прежде чем Бриджит успела закончить фразу, дверь кухни распахнулась и вошла Дороти, одетая в один из своих кокетливых домашних халатов. На сегодняшнем развернулась целая охота на лис — со всадниками и сворой собак. Бриджит и Пол надеялись не попадаться ей на глаза, пока не разберутся с очередной раной Пола. Слезящиеся глаза Дороти за ее очками-банками сделались еще больше от удивления.
