— Мы закрыты, — произнесла женщина с неожиданно аристократическим акцентом.
— Прошу прощения?
Женщина указала на паб.
— Мы будем закрыты еще несколько часов. Это не место для ночевки, а частная автостоянка.
— Да, прошу прощения. Мы просто остановились, чтобы немного отдохнуть.
Женщина посмотрела на двух крепко спящих спутников Бриджит, прежде чем скорчить очередное неодобрительное выражение лица. Ясно же, что тут происходит нечто предосудительное, чего она вовсе не желает видеть. Пусть стоят где угодно, но только не на ее парковке. И не в воскресное утро.
— Желаю хорошего дня, — сказала женщина.
По тому, как она это произнесла, было понятно, что ей плевать, хорошо или плохо сложится день для Бриджит, главное — чтобы как можно дальше отсюда.
Пол проснулся от шума заведенного двигателя «Бентли» и огляделся.
— Господи, в деревнях реально воняет.
Включив передачу, Бриджит выехала на шоссе № 60.
— Это не из деревни.
Она остановила машину на несколько часов у Каслбара
[90], когда поняла, что въезжать в Бандон в четыре утра не имеет смысла. Когда все спят в своих постелях, возможности для расследования слегка ограничены. К тому же если все остальные в машине решили вздремнуть, то какого черта ей одной себя мучить? А еще это хороший способ оттянуть неизбежное, то есть тот момент, когда им придется столкнуться с печальным фактом, что они абсолютно не знают, что именно искать в Бандоне. Может ли быть так, что Фиахра Фэллон и Сара-Джейн Крэнстон все это время жили в маленьком городишке графства Мейо? Как это могло ни разу нигде не всплыть? А если тут что-то другое, то как понять, что именно?
Они достигли Бандона в восемь часов двадцать семь минут утра, и ровно через семь секунд — его противоположной границы. Городишко оказался невеликим даже по провинциальным меркам. Все, что здесь имелось, — только перекресток, паб, церковь и около двадцати домов. А еще начальная школа и пара детских площадок.
— Где, черт возьми, все люди? — изумился Пол.
— Ну, — протянула Бриджит, — здесь наверняка есть какие-то фермы, но в целом да — городок небольшой. Что будем делать?
И вот он — настал тот самый момент.
Бриджит не знала, что делать, и, судя по выражению лица Пола, он понимал не больше, чем она.
— Может, притворимся, будто мы собрались сюда переезжать? — предложил Пол. — И просто постучимся в разные дома?
— Или можно зайти в паб, — добавила Бриджит, — пообщаться там с местными.
— Херня это все!
Бриджит удивилась. Ей казалось, что Банни еще спит.
— Переезжать сюда? Куда именно? Вы решили, что здесь может продаваться дом, о котором не слышал ни один местный? А паб? Трое незнакомцев вдруг приперлись в чертовом «Бентли» и принялись задавать вопросы. Вообще ни разу не подозрительно…
— Хорошо. Тогда что нам делать?
— Заверни вон там, а потом поверни еще раз и езжай обратно. Припаркуемся возле школы. Пожалуй, там самое отдаленное место. А затем… — он сделал паузу, чтобы они могли задать нетерпеливый вопрос.
Бриджит взглянула на Пола, но он, очевидно, не собирался этого делать. Тогда Бриджит закатила глаза и спросила сама:
— Что затем?
— Мы пойдем на мессу!
— Это и есть твой великий план? — саркастически спросил Пол. — Воспользоваться силой молитвы?
Театрально вздохнув, Банни выпрямился на сиденье.
— Маленькие города состоят из двух материй: людей и зданий. Чего бы мы ни искали, лучший способ найти — высматривать то, чего здесь быть не может. А лучший способ увидеть большинство людей в одном здании за один раз — это…
— Месса, — закончила Бриджит.
— Месса, — повторил Банни.
— Пожалуй, вы не просто приятный человек, Банни.
Вместо ответа Банни оглушительно пернул.
Припарковав машину, они прошли к церкви пешком, рассчитав время так, чтобы оказаться там за пятнадцать минут до десятичасовой мессы. Они старались не привлекать к себе внимания, хотя это было легче сказать, чем сделать. Пол нес на себе внушительную коллекцию разнообразных травм, а Банни выглядел так, будто проиграл битву мусорному баку. Наверняка и Бриджит производила не особо привлекательное впечатление, но она решила на этом не зацикливаться.
Оказавшись внутри, троица заняла скамью в дальнем конце зала и постаралась слиться с обстановкой. К моменту появления священника церковь относительно заполнилась — в нее пришло до сотни прихожан, по подсчетам Бриджит. Не такая уж плохая посещаемость. Правда, для их целей это не очень помогло. Бриджит сравнивала каждого мужчину и каждую женщину, проходивших мимо, с теми мысленными образами, которые хранились в ее воображении. Она пыталась представить, как Фиахра Фэллон и Сара-Джейн Крэнстон могли бы выглядеть сейчас. Даже с учетом трудной жизни или обширной пластической хирургии не нашлось никого, кто хотя бы отдаленно их напомнил. Возможно, на полуденной мессе повезет больше…
Банни стоял справа на коленях, обхватив голову руками. Вероятно, мать всех похмелий наконец дала о себе знать.
— Все в порядке?
— Через три ряда на дальней стороне, коричневая вощеная куртка, — ответил Банни, не поднимая головы.
Бриджит посмотрела в указанную им сторону. Она припомнила, что человек в вощеной куртке вошел один. Ему было лет тридцать пять, не больше. Мужчина носил прическу в виде крысиного хвоста и выглядел очень странно. Но в силу молодости он вряд ли имел отношение к делу «Рапунцель». В то время он разве что газеты разносил.
— Почему он?
— Потому что, — прошептал Банни, — его здесь быть не должно. Как только начнется причастие, ты, — он указал на Бриджит, — немедленно вернешься со мной к машине, а ты, — он указал на Пола, — пойдешь за ним. Узнай марку его автомобиля, модель, номерной знак.
— А когда он успел стать главным? — слишком громко возмутился Пол.
Человек, сидевший перед ними, обернулся. Пол виновато махнул ему рукой. Затем взглянул на Бриджит и увидел, что она внимательно на него смотрит. Пол неохотно кивнул, ничего более не сказав.
Бриджит выскочила вместе с Банни в самом начале причастия, мысленно извинившись перед своей матерью. Она слишком хорошо помнила, как однажды, будучи подростком, тайком удрала с мессы. Узнав об этом, мать поступила хитро: вместо того чтобы наказать дочь, она наказала себя. Две недели она не выходила из дома, сетуя на то, что не сможет показаться людям на глаза, поскольку все теперь узнали, насколько беспутную она вырастила дочь. Это случилось задолго до того, как Бриджит впервые услышала термин «пассивно-агрессивное поведение». Тем не менее выходка матери сработала. С тех пор Бриджит всегда сидела на мессах так долго, что священники регулярно подходили и спрашивали, все ли с ней в порядке.
