– Я убью её, – проговорил Вячко. – Убью.
– Ох, огонёк, какой ты…
– Какой? – прошептал он почти ей в губы.
Девичьи пальцы провели по обнажённой коже плеча, шеи, груди, другой рукой Неждана коснулась высокого лба княжича, разгладила морщины, убрала непослушные кудри с глаз.
Она не нашла что ответить, потянулась вперёд, набравшись смелости, но Вячко поцеловал её первым.
– Тогда кто я тебе? – прошептал он, когда свет в ложнице совсем погас.
Глава 18
Я кормлю с рук свиристелей,
и галок, и воронов,
ты, говорят, мчишься ветром,
чтоб снять мою голову.
Яна Лехчина
Ратиславия, Лисецк
Месяц трескун
Лютый мороз стоял в ту ночь. Месяц трескун царил в ратиславских землях, и не было по ночам от него спасения. Всякий зверь и человек искали тепла, прятались от холода, только не у каждого существовал выбор.
На городской стене, дрожа от холода, стоял часовой Тишило, всматривался в ночной мрак, но не видел ничего, кроме спящего под покровом снега и льда леса, ничего, кроме пустой дороги, по которой гулял ветер.
Не мог Тишило разглядеть, как беспокоен был лес, как едва верхушки деревьев шевелились и расступались, пропуская одинокого путника.
Часовой лишь стучал зубами от холода и косился с недоумением на чёрного ворона, что сидел на городской стене и наблюдал за дорогой, точно ещё один часовой города Лисецка. Странно было видеть птицу в этот час, да ещё в такой мороз. Порой забредала мысль, что ворон вовсе окоченел до смерти, но время от времени угольные крылья чуть шевелились, и птица едва заметно крутила головой, всматриваясь внимательно в черноту.
Тишило тоже почти не шевелился, берёг тепло и ждал с отчаянием, когда подойдёт к окончанию его смена.
– А в столице кто останется? – донеслось снизу. – Одни скренорцы, что ли?
– Великая княгиня едет из Снежного, будет править от имени мужа.
– Я и говорю: скренорцы, – недовольно фыркнул голос.
Тишило перегнулся через ограждение, чтобы разглядеть болтунов. По ступеням на стену поднимался его сменщик, а от стены торопился к избам и теплу неизвестный собеседник.
– Лис, я думал, что уже не дождусь, – сипло проговорил Тишило. – Чё как долго?
– Ну, прости, опоздал, – сказал Лис. – Окоченел, небось?
Тишило лишь промычал неразборчиво, не в силах от холода говорить чётко.
– Эх, теперь мой черёд жопу морозить, – вздохнул Лис. – Ну, чеши поскорее в тепло.
– Что… скр-р-ренорцы? – проговорил с трудом Тишило.
– Нос свой суют куда не надо, – в своей вечной манере говорить много, да при том ничего не пояснять, ответил Лис.
– Чё?
Сменщик похлопал Тишило по спине, подталкивая к лестнице, и тихо засмеялся.
– Да ничё. Вышеславичи все из Златоборска к нам едут, говорят, княжич Вячеслав со дня на день объявится в Лисецке, за ним Ярополк с дружиной, а в столице одни скренорцы теперь, и правят ими бабы. Тьфу! Да ещё одна с Благословенных островов, другая со Скренора – ни одной ратиславки на престоле. И чего князьям на наших бабах не жениться?
Позади встрепенулся потревоженный громким голосом ворон, но Тишило не обратил на него никакого внимания и стал спускаться на негнущихся ногах с крепостной стены, спеша поскорее оказаться у печи в родном доме.
А ворон слетел со стены и полетел к западу от северных ворот.
Лес гудел еле слышно, ворчал, встревоженный медведем-оборотнем. Ворон вслушивался в недовольные голоса скрипучих сосен, и голос тот казался песней старого знакомого, что слышал он некогда, греясь у костра такой же холодной ночью, как эта.
Внутреннее чутьё не обмануло. Дрогнули ветви именно там, куда пристально смотрел ворон, и из леса показался большой бурый медведь. Он заметил тут же птицу, фыркнул, выпуская из носа клубы пара, и пошёл медленно навстречу, держа в зубах мешок.
Ворон отвернулся, покачиваясь на ветке рябины, и просидел спиной к медведю, пока Дедушка не позвал:
– Оборачивайся. Совсем оборачивайся, человеком, я твою одёжку принёс.
Ворон слетел на землю, снег взвился, словно звёздная пыль, в разные стороны, когда птица обратилась человеком, и Дара принялась торопливо одеваться. Дедушка прошёл к городской стене, осмотрел колья, надеясь найти зазор и проскочить в город.
– Если в такой час пойдём через ворота, то вопросами замучают.
– Почему ты шёл так долго? Разве лесные тропы не должны быть короче? – хмуро спросила Дара. – Я и то долетела быстрее.
– Сделал крюк, посмотрел, что да как в округе, – пожал плечами Дедушка. – Беспокойно в этих землях, даже в лесу зверью жизни нет.
– Сюда едет княжич Вячеслав, – сорвалось с языка в волнении.
Волхв должен найти способ её защитить от княжича, ведь она ему нужна живой да здоровой.
Пока Дара сидела вороном на городской стене и следила за лесом, у неё было время подумать. Много врагов окружило её, и каждому нужно было забрать что-то у Дары – или жизнь, или силу, – так отчего не столкнуть её врагов друг с другом? Пусть Дедушка защитит от княжича и от Мораны, а уж как справиться с лешим, Дара придумает позже.
Дедушка даже не остановился, прошёл дальше вдоль частокола.
– Знаю, не зря же круги нарезал, – произнёс он.
Дара проваливалась в снег по колени.
– Как так?
– Вот так, – ей почудилось, что волхв пожал плечами, но в темноте да в огромной медвежьей шубе нелегко было то разобрать.
– Стой! Кто идёт? – рявкнули сверху.
Дара вздрогнула, метнулась к стене, вжимаясь в неё всем телом, а Дедушка даже не подумал прятаться, закинул голову.
– Погорельцы мы из Тёплой Берлоги, ищем убежища на ночь.
– Какой ещё Тёплой Берлоги?
– Так деревня к востоку отсюда, в двух днях пути стоит. Стояла то есть, – вздохнул печально Дедушка. – Пустили нам степняки красного петуха, вот мы с внучкой еле ноги унесли, а дальше всё по лесам, по лесам…
– Никогда не слышал ни о какой Берлоге, – пробурчали со стены. – А чего к воротам не идёте, здесь топчетесь?
– Так разве ваши ворота в темноте такой найдёшь? Ни звёздочки на небе, вот мы и тычемся в стену, ищем, где эти ваши ворота. Говорю же, мы из леса вышли, подальше держались от дорог, уж больно много лихих людей теперь по ним бродит.
Сверху молчали напряжённо, недоверчиво. Дара отошла от стены, встала подле волхва и проговорила как можно жалобнее:
– Мы очень замёрзли с дедушкой, пожалуйста, пустите на огонёк.
