– Не бойся, не загоришься, – сказал он. – Видишь, я круг очертил? Ни одна искра не перелетит эту черту.
– Мне так спокойнее, – сказала Дара, кутаясь в овечью шкуру.
Она боялась признаться, что на самом деле огонь пугал её. Глаза слезились от света, и тьма, что ещё осталась в крови, жгла изнутри.
Ночь была морозной. Деревья едва слышно переговаривались между собой скрипучими голосами, и вдали напевал незнакомую песню тосковавший Аука. Эхом отвечали ему голоса ночных птиц, подмигивали с чистого неба звёзды. Дара лежала на спине, закрыв шкурой рот и нос. Она прикрыла глаза, но то и дело впивалась ногтями в собственную ладонь, лишь бы не заснуть.
А Дедушка, как назло, не ложился спать.
– Как ты? Вышла вся зараза?
– Кажется, да, – Дара старательно зевнула. – Устала, спать хочется.
– Это хорошо, сон тебя вылечит.
Дара не выдержала и повернула голову к костру. Дедушка сидел на плотном ковре из еловых веток, пил из деревянной кружки и не сводил с неё глаз.
«Он вообще спать не собирается?» – с раздражением подумала Дара, но вслух лишь пожелала доброй ночи и вновь прикрыла глаза.
Они прятались в лесу с утра. Обессиленную Дару нёс на себе Дедушка, и только чудом можно было объяснить его силу и выносливость, так долго и так быстро добрался старик с девушкой на своей спине до леса, так легко пробрался через бурелом и сугробы. Лес был волхву послушен, сам прокладывал удобные тропы, скрывал следы, и если была за ними погоня, то лес увёл её неверным путём.
Пусть чёрная сила Мораны вышла из крови Дары, но с ней временно покинули и силы, вытекли вместе с кровью и угольной дрянью, что рвалась всё утро из желудка.
Костёр долго усыпляюще потрескивал, и воздух пах смолой и дымом. Бороться со сном становилось всё невыносимее, и в какой-то миг Дара не заметила сама, что уснула.
Из пут дрёмы она вырвалась вдруг, резко, когда стало уже светлеть. В стороне тихо похрапывал волхв, костёр прогорел, а лес вокруг стал бело-серым в утреннем мареве.
Дара вскочила на ноги и сбросила шкуру, совсем позабыв, что нельзя шуметь, но Дедушка, на её счастье, спал крепко и не проснулся.
Снег заскрипел под ногами, выдал беглянку, и птицы взволнованной трелью раскололи тишину леса. Дара нырнула за деревья, побежала без оглядки. Она не разбирала дороги, не задумывалась даже, куда направлялась, торопилась только оказаться подальше от Дедушки.
Дальше она справится. Он сделал своё дело: освободил Дару от Мораны, но больше она собой управлять не позволит. Она не позволит отдать её кому-нибудь из князей, не позволит пожертвовать её лешему. Ничего не держало её больше, ничто не могло остановить. Она придумает, обязательно придумает, как жить дальше, только сначала станет хозяйкой своей судьбы.
Снежный настил хрустел под ногами, и Дара проваливалась по колено в сугробы. Пот тёк по спине, щёки горели, и скоро девушка выбилась из сил, но не остановилась. Она знала, что Дедушка был совсем рядом. Ей нужно было убежать подальше, чтобы хватило времени обратиться вороном и улететь прочь. Медведь не мог нагнать её в небесах.
Уколол острой иглой страх. Вдруг перо в волосах отныне бесполезно? Что, если случайно вместе с силой Мораны ушла и способность обращаться птицей?
Над головой ухнул филин. Дара остановилась на месте, всмотрелась в верхушки деревьев.
Лес погрузился в торжественную тишину, встречая рассвет. В первых лучах драгоценными каменьями заблестели заснеженные ветви елей. Ни птиц, ни зверей вокруг. Никого.
Дарина огляделась по сторонам настороженно и пошла дальше, навстречу солнцу. Всем существом своим она прислушалась к собственному нутру, пытаясь понять, осталась ли у неё сила обращаться вороном.
В задумчивости стянула она с правой руки варежку, забралась пальцами под платок на голове и нащупала перо в волосах. По телу пробежала дрожь, и кости заныли, будто готовые сломаться и обратиться в крылья и лапы, но ничего больше не произошло. Дара взволновалась не на шутку. Раз она не могла улететь, волхв быстро бы её нагнал. Наверное, он уже торопился следом.
Дара перевела дух и побежала дальше. Деревья высокими стенами по двум сторонам тянулись далеко вперёд. Они стояли ровно, точно выстроились по приказу. Слишком ровно, слишком стройно. Это было слишком похоже на тропу в Великом лесу.
«Неужто леший меня ведёт?»
Но поваленное дерево на пути отмело сомнения прочь. На тропах Хозяина леса не могло быть преград. Дара перелезла через ствол и побежала дальше, теперь снега на дорожке стало меньше, видно было, что до последнего снегопада кто-то ходил здесь не раз.
– Стой! – рявкнули в стороне. – Кто такая?
От неожиданности Дара чуть не упала. Она замерла и медленно обернулась на голос.
Из-за деревьев вышел мужик с охапкой хвороста, отбросил её в сторону и положил ладонь на древко топора, висевшего на боку.
– Откуда идёшь?
– Из Тёплой Берлоги, – припомнила она недавний обман Дедушки. – Деревню сожгли на днях…
– Какой ещё Тёплой Берлоги?
– Да здесь недалеко, – Дара махнула рукой в сторону. – Где река полукруг делает и к степям поворачивает.
Мужик хмурил лоб. Шапка съезжала ему на глаза, отчего приходилось её поправлять. Дара подумала с досадой, что будь она в прежней силе, так уже сплела бы заклятие и ускользнула прочь, но теперь приходилось надеяться, что мужик не тронет её.
– Кто деревню-то сжёг?
– А кому её жечь, как не степнякам?
Почесав бороду, мужик наконец решил:
– Пойдёшь со мной.
– С чего бы это? – с вызовом спросила Дара, а у самой душа в пятки ушла. От здорового мужика с топором ей без чар никак не уйти. Страшно представить, что он сделал бы с ней. Девушка прижала руку к груди, готовая защищаться до последнего, и тут же пожалела о поспешном своём побеге от Дедушки. Кто она без колдовства? Обычная девчонка, даже былой силы и ловкости у неё не осталось – вышли вместе с рвотой и кровью.
– Князю всё расскажешь. Он велел слушать, что народ о степняках говорит, и ему доносить.
– Какому князю?
– Великому князю Ярополку Снежному, кому ж ещё, – приосанился мужик, будто себя представлял, а не своего господина. – Пошли.
В душе смешались чувства. Дара бежала прочь от волхва, прочь от Снежного князя, но сама судьба привела обратно к Ярополку. Но теперь ни волхв, ни Морана, ни даже Создатель не заставили бы Дару поступить против собственной воли. Больше не было рядом ни Дедушки, ни слуг лешего, что заставили бы её лечь под князя и принести им жертву.
Неосознанно ноги будто сами сделали шаг назад.
– Я ж сказал, пойдёшь со мной, – сердито буркнул мужик и для устрашения поднял топор.
