– Ну тогда давай так: только ты и я. Просто затусим как-нибудь и побренчим вместе.
– Вдвоем?
– Почему бы нет?
– Вдвоем – это не музыкальная группа. Вдвоем – это скорее свидание. – Слово «свидание» слетает с моих губ, и я сразу корю себя за него. И краснею до самых кончиков волос.
Седар прекрасно видит перемену в цвете моего лица и едва сдерживает очередной приступ веселья.
– А ты сильно против?
Никак не найду, что ответить. А рука парня по-прежнему на моем плече, и как реагировать на такое обращение – тоже не соображу. Мимо, бросая на нас любопытные взгляды, дефилирует пара девчонок из школьного драмкружка, а я все стою, как дура, уставившись себе под ноги. О чем именно они там шепчутся, интересно? Об аресте Джесса или о том, что «затевается» между нами с Седаром? Надеюсь только, что больше их интересует он, поскольку смертельно устала от шушуканий за спиной повсюду: в коридорах, в столовой… Одних преследований со стороны невидимой скрипки с меня хватило бы.
– Ну так чё? Как насчет свиданки? – Седар старается говорить игриво, но легкая дрожь в голосе выдает волнение.
Теперь уже мой черед рассмеяться.
– Сыграть вместе можем, если хочешь.
Мы с Сарой целовались, но это же не значит, что мы теперь… вместе. И ничто не мешает мне разок «позаниматься музыкой» с Седаром – нормальное дело, упрекнуть себя мне будет не в чем. К тому же подруга, судя по всему, опять отправила меня в игнор. Так что если кто и должен тут испытывать чувство вины, так именно она.
– Нет, если ты серьезно не желаешь оставаться со мной наедине, можно позвать еще Кеннета. – Он глядит на меня искоса, но в уголках рта по-прежнему играет улыбка.
– Да нет, рискну, – спешу согласиться, пока не передумала.
Конечно, не таким вот образом мне в нынешних обстоятельствах – когда Джесс в тюрьме, а тело Джима едва упокоилось – стоило бы проводить время, но перспектива хоть на несколько часов взять передышку от обязательной программы скорби и борьбы так манит, что нет сил сопротивляться.
– Сегодня вечером?
– Заметано, заеду за тобой. Давай-ка я забью свой номер тебе в трубку, а ты мне свой адрес пришлешь. – Он берет мобильный из моей руки и невзначай проводит по ней своею.
– А куда мы поедем играть?
– Пусть это будет сюрприз. – Он подмигивает, дергает – прежде чем успеваю опомниться – за подвернувшуюся прядь моих волос и стремительно, пружинисто, словно по сцене шагает, удаляется прочь по коридору.
– Это что сейчас за фигня была такая, я не поняла? – Сарин голос наплывает из-за спины.
Вздрагиваю, оборачиваюсь и, не успев стереть с лица улыбку, оказываюсь лицом к лицу с нею и Орландо. Последний горестно качает головой.
– Истину, истину говорю вам: множеству наивных девиц не удавалось устоять перед обманчиво простачковым очарованием юноши сего, – молвит он слогом библейским и по-дурацки нараспев, как шаблонный богатый плантатор из кино о Гражданской войне
[37].
Но Саре не до смеха.
– Значит, ты, после того как я прямо тебе заявила, что не желаю с ними играть, решила действовать за моей спиной, так я понимаю? Втихомолку? – Ее, похоже, душат боль и гнев.
Зародившиеся было во мне замешательство и раскаяние немедленно перетекают в раздражение, и интонация выходит очень резкой:
– О чем ты, собственно?
В другое время я, вероятно, наслаждалась бы такой ее ревностью, но не сейчас. Не посреди этого бедлама. Так что приходится приложить усилия, чтобы не сорваться на крик:
– Сара, знаешь, как я провела вчерашний день? С утра отбивалась от лжи, клеветы и агрессии на похоронах Джима. Больше у меня на «петушиные бои», прости, энергии не осталось. Не могу бодаться с людьми, а с тобой особенно.
Ее взгляд смягчается.
– Ну, извини, пожалуйста. Просто с тобой в последнее время так трудно и…
– Со мной трудно? Издеваешься?! Кажется, это ты меня целовала, а потом делала вид, что ничего не случилось! – Краем глаза замечаю, как передернуло Орландо. Ни одной из нас никогда не доставало духу открыться ему. Но сейчас меня больше интересует Сара. – Когда убили Джима и обвинили в этом Джесса, ты даже не попыталась меня поддержать, даже бровью не повела. Спокойно оставила меня один на один с бедой.
Подруга вспыхивает, но не удостаивает упреки ответом.
– Ты приглашала его играть с нами, да или нет?
– К твоему сведению, это он пригласил меня играть с ним. И с Роуз. Сказал, что блюграссовой команде нужна скрипачка.
У Сары такой вид, словно я ее ударила.
– Ну а ты что на это? – Она старается злиться, казаться сердитой, но в голосе уже вибрируют нотки страха.
– Я, вообще-то, отказалась, но знаешь что? Раз со мной в последнее время так трудно, пожалуй, разыщу его и скажу – передумала.
– Шейди, так нечестно… – вмешивается Орландо.
– Нет-нет, не надо, – перебивает Сара. – Хочет уйти к ним – пусть уходит. Все нормально.
Она скрещивает руки на груди так, словно пытается саму себя обнять. Обида и ревность явно терзают девушку, но она не признается в этом. Ну и ладно. Сейчас для меня важнее собственные чувства.
Ярость разгорается, закипает во мне, и я уже ору как резаная:
– Черт, вообще-то считалось: ты моя лучшая подруга! А тебе фиолетово! Тебе плевать с высокой колокольни и на моего брата в тюряге, и на отчима, которого он пальцем не трогал, а все равно попал за решетку. Тебя одно задевает – я, видите ли, с Седаром поговорить посмела. Верно, да?
– Я не виновата, что твой брат пришил отчима! – бросает она мне в лицо.
– Бл… – только и вырывается у Орландо.
Сара всегда отличалась прямолинейностью, но так ее раньше не заносило. Похоже, она сама огорошена своей вспышкой не меньше нашего товарища. И хочет отступить, извиниться, даже рот открывает, но тут же закрывает, не сказав ничего. Да и не важно, даже если бы попросила прощения – она именно это имела в виду. Именно так она считает. Что Джесс – убийца. Такое никакие поцелуи не окупят.
В пальцах покалывает. Запястье просится в замах для пощечины. Делаю шаг вперед, но Орландо простирает между нами руку, словно шлагбаум. В его глазах мольба.
– Она сгоряча, Шейди. Не подумав.
Сара молчит. Стоит с растерянным видом, озирается по сторонам, будто забыла, как сюда попала.
– На этом между нами – всё, – говорю и топаю прочь по коридору. В глазах слезы.
* * *
К исходу дня мне почти удается затолкать ссору с Сарой в дальний ящик памяти, успокоиться и морально подготовиться к общению с Седаром. Выхожу встречать его у перекрестка со скрипкой в футляре. Глупо, конечно, торчать на обочине грунтовки, но я запаниковала и не выдержала. Нет, честно – пыталась спокойно сидеть и высматривать его грузовичок с крыльца «дома», но часы все тикали, время шло, опаска и стыд разбухали в груди с каждой минутой; в общем, решила идти сразу к шоссе. Понимаете, когда кто-то из знакомых впервые видит наш трейлер, я как будто тоже смотрю на него заново, глазами этого знакомого. И все его уродство сразу бросается в глаза. Ступеньки из алюминия, голая антенна на крыше, в каждой детали – нищета и убожество. А во взоре визитера – крупными буквами слова: «белый мусор».
