– Тебе о таком слушать ни к чему.
– Не суди, а просто рассказывай!
Фрэнк ссаживает Хани с колен.
– Ну-ка, малыш, пойди, нарисуй мне что-нибудь хорошенькое на память. – И когда она отходит достаточно далеко, чтобы не слышать нас, Фрэнк склоняется ко мне. Гнев и горечь никуда не делись из его глаз, они пылают ярко и яростно, но теперь к ним добавляется нечто новое – сожаление и… душевное сопереживание, наверное. – В тот день там работал человек из энергетической компании. Ремонтировал провода. Он подъезжал к площадке как раз в тот момент, когда Джесс выбежал из недостроенного дома. А потом в этом доме нашли Джима. Сегодня утром этот мужик сам явился в полицию.
– Ну и? – дерзко спрашиваю, хотя пружина в животе сжалась так туго, что трудно дышать.
– Ну и он видел у Джесса на руках кровь. То есть тогда электрик решил: это краска, но теперь, поразмыслив и вспомнив хорошенько, уверен, что кровь.
Я вскакиваю на ноги и с треском отодвигаю стул.
– Нет! Этот человек ошибается. Или лжет. Джесс бы никогда… – К горлу подступают рыдания.
– Извини, детка. – Фрэнк тоже встает и кладет руку мне на плечо. Я резко стряхиваю ее.
– Уходи. Уходи, пожалуйста. – Вперяю взгляд в дверь. – Мне надо готовить Хани ужин. Ей скоро спать ложиться.
Фрэнк в который раз вздыхает и собирается восвояси.
– Я всегда старался поддерживать Джима, ты сама знаешь. Старался поступать с ним по справедливости. С ним это было почти невозможно, но я правда прикладывал все усилия. Есть такие люди – сами лезут в петлю. И не успокоятся, пока не залезут.
– Да. Это точно, – говорю. – Пока. Увидимся. – И закрываю за ним дверь.
Наверное, следовало как-то… помягче с ним, но ничего не могу с собой поделать: все мысли только о Джессе и крови на его руках. О Джессе и новой убийственной улике против него. И о том, что еще один человек, и человек хороший, уверен: я зря выгораживаю брата. Еще об одном голосе против моего доверия к нему.
Когда возвращается мама и сразу идет к себе переодеваться, я рыбкой ныряю под кровать, выхватываю оттуда скрипку, сую под мышку и – скорее в рощу, подальше, подальше от нашего трейлера.
На таком расстоянии Хани ничто не грозит. Или, по крайней мере, мне необходимо убедить себя в этом, поскольку дальше удерживаться от игры на этой скрипке я не могу, ради себя ли, ради злого духа – не важно. На самом деле – ради Джесса. Моего брата.
Папа ведь не сказал, что я никогда не должна брать ее в руки. Он сказал – «пока не готова». Но если Джесс ждать не может? Это единственный способ ему помочь! Отстегиваю замочки. Поднимаю крышку. Деревянный корпус поблескивает в угасающих лучах солнца. Замираю.
Бережно-бережно, как хрустальную, вынимаю скрипку и поднимаю к груди. Сердце колотится бешено, пальцы дрожат. Настраиваю инструмент. В голове одна мысль: никто после папы не касался этих колков, этого смычка. Они хранят его тепло.
Все готово. Пора начинать. Еще не поздно… Еще есть возможность поскорее сунуть непредсказуемое сокровище обратно в футляр, застегнуть. Но нет – делаю глубокий вдох и провожу смычком по струнам.
И ноты изливаются темно-бурой рекой, уносящей прочь несчастную утопленницу. У меня перехватывает дыхание. Играю «Двух сестер» в точности на папин манер – словно впитываю в себя до капли весь страх и горечь той, что ушла под воду, и до капли же позор убийцы. Мелодия выходит прекрасной и чарующей – такой, как надо.
Я готова к налету пчел или к чему похуже, но нет, все нормально – спокойно добираюсь до конца мелодии. Она улетает в лес, растворяется там, затихает – и ничего не происходит. Как обычно, когда заканчиваю я, вступают цикады, солнце садится, привидений нигде не видно и не слышно. Что ж, ведь и к папе они не на каждый «концерт» слетались. Наверное, тут есть какой-то секрет, и скоро я его узнаю. Должна узнать.
В кармане тренькает мобильный – сообщение от Сары. Очевидно, Орландно применил к ней всю свою боевую миротворческую магию.
На днях побренчим? Хочешь – зови Седара с Роуз.
Даже представить не могу, каких мук ей стоило такое написать – переступить через себя, согласиться на состав моей мечты, который неизбежно причинит ей боль. Уже одних воспоминаний о Роуз будет достаточно, а тут еще мы с Седаром… В общем, это точно самый бескорыстный и самоотверженный Сарин поступок за всю историю нашего знакомства. Большинство людей, может, и не усмотрят в нем ничего особенного, но поверьте, для нее такая уступка – великая жертва. Мне даже приходится слезинку с глаз смахнуть. Нет-нет, сейчас не время для сентиментальной слабости. Слишком многое на кону. Цель одна: научиться играть на папиной скрипке таким образом, для какого она предназначена. И вызвать дух Джима. Любой ценой, невзирая ни на какие риски.
Может, с помощью нового состава группы удастся укротить ее, поставить себе на службу? Может, если я полюблю ее достаточно сильно, стану играть сколько нужно, то выжгу из нее черное содержимое? Тогда Джесс станет свободен.
* * *
Приезжаю пораньше, но «Хонда» Орландо – уже здесь, на парковке у дома. При входе на меня со всего размаху напрыгивает Беда – Сарина черная лабрадориха. В этом вся моя заклятая подруга – так назвать собаку.
– Охранник из тебя никудышный, – сообщаю я ей. Она воодушевленно вылизывает мне руки.
– Шейди, ты? – кричит Сара из недр кухни.
Застаю ее за раскладыванием по тарелкам чипсов и кренделей – ни дать ни взять заправская хозяюшка. Смешно. Орландо восседает рядом на стуле и сметает еду с такой скоростью, что она едва успевает восполнять ущерб.
– Что? – Услышав, как я прыснула, Сара слегка хмурится.
– Ничего. – Оглядываю ее с головы до ног.
С того утра, как она застукала нас с Седаром вместе, мы не разговаривали. Скорее всего, моя любимая предпочтет сделать вид, что этого вовсе не было. Как и нашего с ней поцелуя.
Впрочем, я ведь тоже не образец прямоты и откровенности. Мягко говоря, не стоило собирать здесь всю компанию, ни слова не сказав о том, что́ у меня за скрипка. На какие штуки она способна. Но если признаться – вдруг они откажутся помогать? А Сара и вовсе отвергнет меня, отвернется раз и навсегда? Решит, что хватит с нее меня и моей безумной семейки, слишком странной, слишком неформатной для ее налаженного мира.
Впрочем, мы ведь не в каком-то зачарованном замке или в лесу, кишащем духами. Мы – в обыкновенном пригородном домишке, здесь привидениями и не пахнет. Вполне безопасное место. Зона, свободная от потустороннего присутствия. То есть, конечно, некоторые призраки способны забредать куда угодно, но мне жизненно важно не сомневаться: тот самый, Темный, сюда за мной не последует. Тут я могу от него отдохнуть. Не опасаться. И спокойно поучиться управлять папиным «оружием», овладеть им получше. Потом уже можно будет и духов вызывать.
