Сегодня детектив-инспектор запросил двадцать констеблей для опроса потенциальных свидетелей, однако получил всего четырех, не считая тех двух, что отгоняли любопытных зевак. Впрямую этого не сказали, но было ясно, что смерть бездомного считается наименее приоритетным делом. Вот убийство студента, к примеру, надо было расследовать немедленно, пока остальные мамочки и папочки не начали отправлять драгоценных детишек в другие, менее опасные колледжи, отчего казна Манчестера перестанет пополняться.
Алкоголики же без определенного места жительства умирали постоянно, поэтому никто не желал слушать про особые обстоятельства. Стерджесс почувствовал приближение мигрени. Он отправил Уилкерсон обойти два ближайших здания и опросить жителей, но не слишком надеялся хоть на какой-то результат.
Детектив-инспектор украдкой огляделся. Когда он работал над еще одним странным делом в прошлом году, то повсюду ощущал за собой слежку. Выработанное с опытом чутье подсказывало: что-то нечисто. Никаких подтверждений подозрениям не обнаружилось, но неприятное чувство преследовало Стерджесса везде. Недавно оно усилилось настолько, что он подумывал, не взять ли первый отпуск за шесть лет службы, однако несколько недель назад паранойя постепенно сошла на нет либо стала привычной частью повседневной жизни. И все же она заставляла молодого инспектора нет-нет да и оглядываться по сторонам, однако вокруг не было ничего примечательного.
Единственный, кто привлекал внимание, находился за ограждением. Прыщавый парень в очках уже несколько часов околачивался рядом с местом преступления. Стерджесс прошел мимо охранявшего территорию констебля, кивнул ему и направился к припаркованной машине. Подозрительный субъект тут же подскочил и представился:
— Саймон Браш из газеты «Странные времена». Детектив-инспектор, не уделите мне пару минут?
— Кто? — переспросил Стерджесс, не замедляя шага. — Откуда?
— Саймон Браш, «Странные времена», — повторил парень.
— Постой, эта та комедийная еженедельная газетенка? — инспектор остановился. — Которая публикует статьи о Несси и тому подобной ерунде?
— Мы выпускаем новости о необъяснимых феноменах со всего света, — гордо приосанился парень. На его лице виднелись прыщи и честность. — Можете дать комментарий по поводу странности произошедших прошлой ночью событий?
— Отвали, — отмахнулся Стерджесс, возобновляя путь.
— Мой свидетель утверждает, что в деле замешано сверхъестественное существо.
— Ладно, парень, кто тебя подослал? — с нарастающим раздражением спросил детектив-инспектор, вновь останавливаясь и поворачиваясь к собеседнику. — Этот козел Кларк?
— Я не… Никто меня не заставлял. Я журналист из…
— Да, я помню. Слушай, понимаю, тебе нужно раскапывать всякую чепуху, но мне некогда играть в твои глупые игры. Умер человек, отнесись к этому серьезно. Не пытайся превратить мое дело в погоню за бигфутом
[15], иначе я арестую тебя за помехи правосудию быстрее, чем ты успеешь сказать «йети». Понял?
— Как представитель свободной прессы я имею право следить за текущими расследованиями и… — казалось, парень вот-вот заплачет.
— Ладно, — Стерджесс вздохнул и отвел глаза. — Скажу тебе то же самое, что и настоящим журналистам чуть раньше. Пятидесятидвухлетний мужчина был найден мертвым в Каслфилде. На данный момент мы не исключаем возможности умышленного убийства. Полиция Манчестера ведет расследование в нескольких направлениях и, как обычно, будет рада любой предоставленной информации от сознательных граждан. А теперь отвали, сынок, я занят.
Стерджесс зашагал к своей машине, потирая на ходу лоб. В висках стучало: приближался приступ мигрени.
Призрак Боуи жаждет записать новый альбом
Отличная новость для всех поклонников Дэвида Боуи: Джонатан Уорвик, 38 лет, Саут-Шилдс, утверждает, что привидение рок-легенды вселилось в него и теперь желает отправиться на студию, чтобы записать новые песни. «Одним прекрасным утром я проснулся и почувствовал себя странно, но не понимал, в чем дело, пока не взял гитару моего приятеля Даррена и не начал наигрывать незнакомую мелодию. Раньше я никогда не держал в руках музыкальные инструменты. Оказалось, что в меня вселился чертов Дэвид Боуи и теперь непременно хочет записать новый альбом», — вот что заявляет мистер Уорвик.
Отметим, сам он не разделяет энтузиазма истинных фанатов Боуи и утверждает, что не располагает временем для записи музыки Изможденного белого герцога
[16]. «Я большой поклонник хард-кор-техно — это такой прилипчивый мотив, под который можно поколбаситься. Хотя мне нравится “Джин Джини” — эту песню Боуи я хотя бы знаю».
Родные мистера Уорвика говорят, что нынешнее поведение совершенно ему несвойственно и ранее он не выказывал интереса к музыкальной карьере.
«Мне некогда заниматься подобной ерундой, — заявляет мужчина. — У меня полно работы в качестве сантехника. Если тратить время на все эти записи, студии и запредельные музыкальные эксперименты, то кто будет чинить уборную на первом этаже у миссис Дэниелс? Из-за больного бедра она больше не может подниматься по лестнице, а с туалетом внизу постоянно возникают проблемы».
Наследники Дэвида Боуи прокомментировали ситуацию следующим образом: рок-звезда по-прежнему мертв и вряд ли решил бы вселиться в сантехника из Саут-Шилдса.
Глава 13
Ханна всегда считала себя общительным человеком, однако теперь начинала понимать, насколько ошибалась.
Последние два часа она провела, встречая бесконечный поток людей. Они прибывали и прибывали. Грейс выдала каждому номерки, чтобы придать очереди хоть какое-то подобие порядка. Когда посетитель добирался до Ханны, он усаживался перед ней на стуле, отдавал свой номерок и сообщал контактные данные: имя и телефон. Либо то, что считал нужным сообщить. После чего рассказывал необычную историю, которой хотел поделиться с остальным миром. Обязанностью помощника редактора было выслушать и записать информацию.
Грейс усадила Ханну на раскладной стул за раскладным столом в приемной, выдала блокнот, карандаш и песочные часы, фыркнув на горячее заявление девушки, что засекать время при человеке грубо, а затем укрылась за стойкой. Как пояснила заместитель руководителя по общим вопросам, она относилась к административному персоналу, а не к команде журналистов, поэтому работа по сбору потенциально интересных историй для публикации легла на плечи Ханны. Поначалу та даже ощутила прилив гордости, так как еще в университете хотела стать корреспондентом. Теперь эта гордость казалась ужасно наивной. Нынешняя работа имела такое же отношение к журналистике, как труд на скотобойне к приготовлению изысканных блюд из говядины.
