— Тебе и самому это прекрасно известно, — проворчал Гэри Мерчант, не поднимая головы.
— О нет, — проговорил Моретти. — Мне известно, как все должно было пройти. Чего я не понимаю, так это какого черта случилось?
— Там была какая-то тварь… вроде демона или ангела, сам не знаю. С крыльями, — оборотень наконец посмотрел на собеседника. — Она появилась из темнокожего парня. Ты не предупреждал ни о чем подобном.
— О, так, значит, это я виноват в твоей неспособности выполнить простейшее поручение? Это ты хочешь сказать?
— Нет, я только… — Мерчант снова опустил глаза и прижал колени к груди.
— Что ты только?
— Я только…
— Ну же, смелей. Я хочу знать. Уверен, им тоже интересно, — Моретти махнул в сторону двух прикованных к стене фигур с кляпами во рту.
Бездомный второго типа посмотрел в ответ с уже привычным ужасом. В глазах шестого типа светилась чистая ненависть. Оба беспомощно висели почти под самым потолком, надежно удерживаемые креплениями из ковкого железа. Первым побуждением Моретти было окатить бездомного водой, чтобы избавить от въевшегося зловония, но в помещении и без того стоял ужасный запах, поэтому усилия ни к чему бы не привели. Ведьма выглядела до смешного несуразно, распятая в своей ночной рубашке, но настроения веселиться сейчас не было.
— Ну же, — поторопил Моретти, приближаясь к пленникам и протягивая руки. — Эти два храбреца согласились пожертвовать жизнями, чтобы спасти твою дочь. Так поведай мне — поведай нам, — почему ты не справился с простым заданием, необходимым для излечения бедной больной Кэти?
— Не смей произносить ее имя! — прорычал Гэри, в мгновение ока превращаясь из побитой дворняжки в разъяренное чудовище, и рванулся вперед.
Красные глаза полыхнули бешенством. Небрежными движениями руки Моретти поднял шавку в воздух и принялся швырять по очереди то об потолок, то об пол, точно марионетку. Затем подтащил пса к себе так, что они оказались лицом к лицу, и спокойно сказал:
— Думаю, из нас двоих именно я должен быть расстроен. Из-за тебя третий и последний кусочек нашего пазла будет практически невозможно достать. Нам нужен восьмой тип для ритуала, а их нелегко найти даже в идеальных условиях. Теперь же все потенциальные жертвы будут маскировать свой запах, и мы никогда не сумеем их обнаружить. Сделанное до этого окажется напрасным. Придется отправляться в другое место и начинать все сначала. Я зря потратил свое время. Знаешь, как это меня расстраивает? — заметив, что Гэри пытается что-то сказать, Моретти немного ослабил хватку. — Собачке есть чем оправдать свой проступок?
— В здании газеты находилось кое-что странное.
— Да-да, большой злой демон, я слышал. Можешь мне поверить, нам от него никакого толку не будет. Похоже, это… А, неважно. Не думаю, что сейчас подходящее время пытаться тебя хоть чему-то научить.
— Нет-нет, я имел в виду другое существо. По запаху оно очень могущественное.
— Ты хочешь сказать, что в газете был восьмой тип? — недоверчиво уточнил Моретти и приблизился, чтобы лучше рассмотреть собеседника и определить, правду он говорит или лжет от отчаяния.
— Еще более сильный запах. Казалось… Даже не знаю, как описать, но…
— Надеюсь, ты не тратишь впустую мое драгоценное время, — угрожающе произнес Моретти, но все же взмахнул свободной рукой, и в воздухе материализовался фолиант с образцами запахов.
— Клянусь, я говорю правду. Аромат был… невероятный.
— Что ж, тогда… — Моретти принялся перелистывать страницы тома. — Скажи, какой из них.
— Нет. Нет. Нет. Нет. Не то, — качал головой Гэри. Постепенно они перешли от обычных типов к редким, а затем… — Вот, вот тот запах!
— В самом деле? — удивленно протянул Моретти, прочитав подпись, и поднял глаза на оборотня.
— Почти. Очень похож на этот, только с добавлением того, что был две страницы назад.
— Невозможно.
— Точно говорю, обоняние у меня теперь офигенное. Сто процентов был этот запах.
— Невоз… Такое крайне маловероятно, — поправился Моретти и принялся задумчиво мерить шагами помещение, бормоча себе под нос. — Конечно, в теории все может быть, но…
Наконец он обернулся и возбужденно потер ладони.
— Значит, для наших целей подойдет?
— Что? А, да. В каком-то смысле это можно назвать напрасной тратой ресурсов, но да, для наших целей отлично подойдет.
— Замечательно.
— Но если ты меня обманываешь… — Моретти резко остановился перед нерадивым помощником и сурово посмотрел на него.
— Не вру, клянусь. Да и с какой стати мне это делать?
Моретти заглянул в глаза оборотня и не обнаружил ни малейших признаков лукавства. Мозг пса был слишком крохотным, чтобы сочинить такую убедительную ложь.
— Ну надо же, как замечательно и классно: и жить хорошо, и жизнь прекрасна, — принялся тихо мурлыкать под нос Моретти, слегка пританцовывая.
— Значит, все нормально?
— О, мой дорогой тупоголовый песик, — он одобрительно потрепал питомца по голове. — Эта информация настолько неожиданно, невероятно великолепна, что может даже подтолкнуть меня к выводу насчет существования высшей справедливости! — Моретти обернулся к пленникам и весело сообщил: — Прекрасные новости, друзья мои! Вам предстоит расстаться с жизнью в самой лучшей компании из всех возможных. Свобода! Господь всеблагой, я наконец-то буду свободен!
— А можно попросить… — нерешительно произнес Гэри.
— О да, конечно. — Моретти щелкнул пальцами, отпуская оборотня, и направился к двери. — Поторопись! Живее поднимайся и превращайся. Мы идем на охоту!
Глава 40
Бэнкрофт сидел на крыше здания и наблюдал, как внизу, в тусклом свете раннего утра, в грузовики загружают пачки газет.
— Ты уверен, что человеку с таким уровнем алкоголя в крови безопасно здесь находиться?
— Вне всяких сомнений, — отозвался Бэнкрофт, не оборачиваясь. — Уже почти все испарилось. Кроме того, боюсь, мне не светит умереть даже в случае падения.
— Да, но я больше переживаю за несчастного, на голову которого ты неизбежно приземлишься. Вряд ли эта газета сумеет оплатить издержки за судебный иск.
Миссис Харнфорт осторожно шагнула на крышу и уселась на одну из каменных заградительных тумб. Бэнкрофт развалился на забытом кем-то заржавевшем и потрепанном шезлонге, держа в руке бутылку с виски.
— Тебе не кажется, что выпивки на сегодня уже достаточно?
— Нет, совсем не кажется.
Он наполнил стакан почти до краев.
— Похоже, ты разозлился.
— Я всегда нахожусь в таком состоянии.
— Ты путаешь злость с болью, Винсент, — сочувственно вздохнула владелица газеты. — И эта боль снедает тебя, однако, вместо того чтобы с ней разобраться, ты топишь ее на дне стакана в тщетных попытках забыться. Получается?
