Конечно, это было невозможно, но, казалось, это его постоянное выражение, ведь только таким я его и помнила. Очевидно, он мне не доверял и поэтому следил за мной. К счастью, в этом деле он был не так уж хорош. Я вошла в закусочную, поменяв планы. На стойке заказала горячий шоколад, эрл грей и большую порцию яблочных панкейков. Они были божественны, самое то, чтобы утолить ужасный голод. Я села за столик у окна, откуда можно было увидеть вход со стороны улицы. Где Лэнсбери наверняка пытался слиться с тенью. Я избавлю беднягу от страданий.
Немного погодя официантка принесла мой заказ. Молодая девушка, светлые волосы собраны в тугой пучок. На сером вязанном свитере прикреплена табличка с именем, ее звали Райли. Она поставила все передо мной на стол и улыбнулась.
– Спасибо.
– Пожалуйста. Приятного аппетита, – дружелюбно ответила она. Райли взяла поднос и ушла. Я медленно отодвинула чай подальше от себя, словно он принадлежал моему невидимому соседу. Посмотрела в окно, где видела лишь темноту, и указала рукой на чай. Только потом попробовала панкейки. Ммм, я заслужила их после такого отвратительного дня.
Прошло совсем немного времени, и Лэнсбери медленно опустился на диванчик напротив меня. С очень недовольным лицом. Я подавила ухмылку, но мой пульс ускорился. Что он собирается делать?
– На курсе «Как стать настоящим шпионом» в школе полиции ты не блистал, верно? – спросила я, съев пару вилок панкейка. Он закатил глаза, взял сахарницу и добавил сахар в чай.
– Такого не существует, – сухо ответил он.
– А должен быть, судя по тому, как плох ты в этом деле.
– Я не подкрадывался к тебе или что-то в этом роде, заметь. – Он размешал чай.
– Называй это как хочешь, в любом случае ты сделал это неверно. – Он остановил на мне свой взгляд, и я чуть не подавилась панкейками.
– А ты умеешь лучше? Ты подкрадываешься к своим жертвам? – спросил он и оценивающе посмотрел на меня. Моя вилка на несколько секунд зависла в воздухе. Он все еще говорил про убийства или про моих настоящих жертв? Нет, об этом он знать не мог. Я опустила вилку и постаралась звучать естественно, когда ответила.
– Ты вправду думаешь, что я убийца? В таком случае тебе не было противно подсаживаться ко мне?
– Ты мне скажи.
– Я не убийца. Но тебя мое мнение не интересует, иначе оставил бы меня в покое. Разве еще час назад ты не надеялся, что мы никогда больше не встретимся? Зачем ты здесь?
Он спокойно глотнул чай, не спуская с меня глаз. Мне стоило много усилий, чтобы ответить на его взгляд и не уступить. Его глаза были, и правда, прекрасны. Он откинулся на спинку сиденья, словно слегка расслабился.
– Уговорить девушку, которую встретил в Скотленд-Ярде, выпить со мной чашечку хорошего чая, – ответил он и улыбнулся.
Он улыбнулся. И…
– Ты сейчас шутишь? – Я была поражена. Факт, что меня это так удивило, вернул ему самообладание, и улыбка на его лице застыла. Жаль. Так он хотя бы выглядел нормально. Даже мило. А теперь снова сжал губы и, наверное, проклинал себя за мимолетную слабость. С громким звоном его чашка опустилась на блюдце, и ко мне вернулся старый добрый Лэнсбери. Он скрестил руки и положил их на стол, словно создавая между нами барьер. Однако таким неприступным, каким казался, он не был.
– Адамс послал меня. Я должен убедиться, что ты доберешься до дома. – В его словах я услышала недовольство.
– Я сама найду дорогу домой, спасибо.
– Приказ есть приказ, – ответил он.
Я закатила глаза.
– Отлично, ко мне приставляют телохранителя, который с удовольствием отправил бы меня в тюрьму. Очень тактично. А может, ты подкинешь мне какие-нибудь улики, которые сам же потом у меня найдешь? – Я разъяренно воткнула вилку в панкейк. Мой аппетит испарился.
– Малу, я… Извини за то, как вел себя раньше. Это было непрофессионально и невежливо, – пробормотал Лэнсбери едва слышно.
Сначала я подумала, что неправильно его поняла, и уже хотела ответить колким комментарием, но потом посмотрела в его глаза. В них не было ничего, кроме искренности. Он тяжело вздохнул, будто ему стоило больших усилий произнести эти слова, и сжал руки в кулаки. Готова поспорить, это извинение тоже было частью приказа Адамса. Но провоцировать его дальше я не стала.
– Спасибо. Правда. В следующий раз ты можешь сказать об этом более громко. – Когда я это сказала, он округлил глаза. Я сама подливала масла в огонь. Никогда не могла сдержать язык за зубами, когда это было действительно необходимо! Я, извиняясь, подняла руку. – Это была шутка. Очень неуместная, извини. Хоть я и не связана со всем этим, день для меня выдался напряженный. Просто устала. – Я отпила горячий шоколад. Кофеина мне было уже достаточно, если я хотела уснуть ночью.
Лэнсбери молчал. Краем глаза я увидела, что он поднял руку, и мне показалось, будто он хотел протянуть ее ко мне… но он лишь взял чашку и опустошил ее. Я смотрела в окно. Уже несколько минут мы оба молчали. Музыкальный аппарат не переставал крутить Heartbreak Hotel.
Элвис посоветовал мне пойти на Улицу одиночества и посетить Heartbreak Hotel, если мне захочется поделиться грустной историей.
Спасибо, Элвис, можешь приберечь свои мотивационные высказывания.
– Малу? – От прекрасного голоса, который произнес мое имя, у меня побежали мурашки по спине. Черт, я, кажется, на самом деле очень устала. Подняла глаза на Лэнсбери, и меня удивила смесь напряжения и обеспокоенности, которые читались на его лице. Я кивнула, приглашая его продолжить.
– Как ты связана со всем этим? – Его голос и поведение давали понять, к чему он клонил. Я хотела начать спорить, но он не дал мне сказать ни слова. – Не пытайся соврать. Ты как-то связана с этим. Я знаю. Может, ты и не убийца, но между преступлениями существует связь: ты. Только пока не знаю, какую роль ты играешь. Возможно, ты лишь часть большого целого, но думаю, ты все-таки имеешь какое-то значение в этой истории.
– Как ты пришел к этому? – спросила я серьезно, заметив, что любое мое проявление чувств могло послужить для него доказательством моей причастности. Он наклонил голову.
– Это не случайность.
– Дурацкое объяснение.
– Тогда назовем это интуицией.
У него, должно быть, была чертовски хорошая интуиция, если, несмотря на неопределенные обстоятельства, он все равно видел какую-то связь. Так же, как мама. И я, хотя и не признавая этого. Как же мне хотелось рассказать ему правду, ведь это настолько исправило бы положение дел. Но я не имела права. Миссис Пэттон строго-настрого запретила. Никто, кроме мамы, не мог знать о моей работе антимузой. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как продолжать вести себя как дерзкая девчонка, которую и видел во мне Лэнсбери. Подобно миссис Пэттон, которая постоянно винила меня в том, к чему я даже не была причастна.
