Я улыбнулась, и он на секунду тоже. Но затем, словно по щелчку, улыбка исчезла с его лица. До свидания, солнечный мальчик, привет, злобный полицейский. Но это не повлияло на мое хорошее настроение. Я убедилась, что за его черствой оболочкой скрывалась мягкая сердцевина. Лэнсбери мог обижаться на меня, сердиться и разносить в пух и прах сколько хотел, я никогда не забуду этот момент и то, что даже он умел улыбаться. Глупая ситуация для него, но очень приятная для меня.
Лэнсбери подошел ко мне и протянул руку.
– Мы идем назад.
– Хэйе, хэйе, капитан. – Я взяла его за руку и позволила себе затратить немного больше времени на перемещение в реальный мир, чем мне было на самом деле нужно. Его кожа была удивительно теплой… Нужно было пользоваться моментом и брать от ситуации все.
Кивком оба полицейских дали друг другу понять, что увидели сейчас одно и то же. Такими были эти мужчины, им не требовалось много слов. Но чтобы ответить на все вопросы, которые, без сомнения, возникли у них, они должны были поговорить с нами. И прямо сейчас. Мое первоначальное волнение исчезло, но осталось нехорошее чувство в желудке. Сейчас наступала самая интересная часть.
За углом располагалось милое кафе, куда мы и отправились. Помещение было узким и длинным, обставлено деревянной мебелью ручной работы. Толстые разноцветные подушки лежали на сиденьях и скамейках, а на огромной шиферной доске над головой белым мелом было написано меню дня.
Мы с мамой нашли место в самом дальнем углу, где могли спокойно поговорить. Мы сели на уютную скамейку, пока мужчины забирали кофе и чай и, возможно, совещались. Наверняка они хотели еще раз убедиться, что если среди нас и были сумасшедшие, то ими являлись мы, а не они. Я нервно ерзала на своей подушке, пока мама не положила мне руку на плечо.
– Все будет хорошо, Лу.
– Твои слова да миссис Пэттон в уши, – пробормотала я, и она усмехнулась.
Мужчины подошли со своим чаем и нашим кофе к столу и сели к нам. Лэнсбери сидел рядом, и я наблюдала, как он бросает в чашку коричневый кусочек сахара. Это движение было настолько обычным и мирным, несмотря на довольно нестандартную ситуацию, что никак не укладывалось в моей голове. Я хихикнула, потому что нервничала, и мне нужно было выпустить пар. Лэнсбери неодобрительно посмотрел на меня.
Соберись, Малу. Если я буду улыбаться, как сумасшедшая, он вызовет людей в белых халатах. Я поджала губы и переключила свой интерес на кофе.
Адамс прервал молчание.
– Эбби, может, ты расскажешь нам, что мы сейчас пережили и увидели?
Он глотнул чай и подождал, пока мама начнет говорить. Я не могла определить: то, что он снова называл ее по имени, было хорошо или плохо?
Мама не поддалась на уловку. Она без всякого стеснения начала рассказывать о тех выходных почти двадцать лет назад, когда в первый раз встретила моего очаровательного отца. Затем о месяцах, проведенных вместе, и о том, что пришла роковая ночь, после которой на свет появилась Малу.
Адамс и Лэнсбери смущенно уткнулись в чашки. Но я знала, почему мама не ходила вокруг да около, а говорила все как есть. Оба мужчины должны были понять, что она честно и открыто говорила с ними и ничего не скрывала. Ей не было неловко или стыдно, ведь речь шла о спасении ее дочери, и она ожидала от них того же. Уважения, даже если затрагивались темы, о которых ей не хотелось говорить.
Адамс и Лэнсбери послушно кивали и ничего не комментировали, поэтому мама продолжала.
– На восемнадцатый день рождения Малу, примерно полгода назад, у нашей двери появилась миссис Пэттон. Она сказала, что пришла из-за Малу, и стала рассказывать о ее отце, Джошуа. Мне стало любопытно, и я впустила ее. Затем она рассказала нам, что отца Малу на самом деле звали не Джошуа и что он отрицательный книжный персонаж, так называемый антагонист. И поэтому, как она объяснила, Малу является антимузой и может уничтожать идеи писателей. Она попросила Малу работать в качестве антимузы, потому что это было важным для сохранения равновесия идей в мире. Получив согласие Малу, она отвела ее в лондонскую библиотеку параллельных миров, дала ей наставника, и уже через несколько дней Малу получила первое задание-поцелуй.
Мистер Эвенс и мистер Хольт были двумя заданиями. Поэтому Малу появилась на местах преступлений. Но кто-то, должно быть, опередил ее и убил писателей.
Ах да, смерти каким-то образом связаны с Малу, но не так, как вам показалось вначале. Причина должна крыться в Литерсуме, это то, что Малу только что показала вам. Точнее, его часть. Мы хотели ввести вас в курс дела до того, как вы приступили бы к дальнейшему расследованию. Потому что здесь, в реальном мире, вы вряд ли что-то найдете, и я хочу предотвратить попадание моей дочери в тюрьму. – Этими словами мама завершила защитную речь и сделала большой глоток кофе.
Мужчины осознавали услышанное, а я с нетерпением ждала их реакции. Адамс смотрел на маму, а взгляд Лэнсбери был направлен на меня, пока он размешивал свой напиток. По его лицу было непонятно, о чем он думает, но глаза казались дружелюбными. Тем не менее я не решалась даже вздохнуть. И снова первым заговорил Адамс.
– Я поверить не могу, что ты запала на такого плохого парня, – сказал он, и у меня чуть не отвисла челюсть. Его беспокоило только это? Что мама запала на моего отца? Ну хорошо, он был задет лично, и его тоже можно было понять, но это не очень любезно с его стороны.
Мама посчитала также. Она поджала губы, встала и отошла к барной стойке. Она не хотела ничего заказывать, ее чашка была почти полной, она просто хотела уйти подальше от Адамса. Но тот, видимо, не понял грубого намека, поднялся и последовал за ней.
– Эбби, подожди! – У стойки он продолжил говорить, но я не могла разобрать, о чем. Это было их личное дело.
– Он имел в виду не то, что могло вам показаться, – внезапно сказал Лэнсбери, в его голосе я услышала неподдельное сострадание. Он сменил свое мрачное выражение лица и открыто посмотрел на меня. Мои плечи опустились от облегчения. – Она ему нравится.
– Я знаю. Он ей тоже. Поэтому она так отреагировала.
Лэнсбери кивнул и размешал чай. Снова. Это шокировало меня. Он не был болтуном, но именно незнание того, что творится в его голове, сводило меня с ума.
– Ты уже вызвал людей в белых халатах или почему ты такой расслабленный? – спросила я полушутя. – Я не понимаю, веришь ты нам или просто ждешь, пока нас увезут в психушку.
Лэнсбери ухмыльнулся, чем еще больше обескуражил меня. Это была не та ехидная усмешка, а настоящая, если можно было верить мимическим морщинам. Его прекрасные зеленые глаза сияли.
– Честно? Я бы лучше принял все за бред сумасшедшего, потому что звучит это действительно абсурдно. Я имею в виду – настоящие музы?
– Я чертовски плохая муза, если тебя это беспокоит.
– Не совсем, – пошутил он. – Но после случая с библиотекой я открыт для всего.
