Изначально существовало девять муз, которые впервые были описаны в трудах Гесиода. Мужчины, имя которого я якобы всегда должна была произносить, когда хотела переместиться из книжного магазина в Параби. Навязанная ложь.
Каждая из девяти была ответственна за определенную область. К сожалению, о разделении я не знала, не говоря уже о том, какие они олицетворяли символы. По словам Эммы, на каждом месте преступления должен был находиться один из них. Вопрос «зачем» пока играл второстепенную роль, для начала я должна была обнаружить сами знаки. Эмма дала нам с Тией немного времени. То, что она увеличила фрагмент фотографии, на котором мы должны были найти артефакт, облегчило мне задачу.
– Это доска для письма? – Я указала на небольшую доску рядом с книгами на полке. Она стояла там и, казалось, являлась обычным предметом, относящимся мистеру Эвенсу, именно поэтому и не бросалась в глаза. Убийца, должно быть, умышленно оставил ее там. Эмма подтвердила мое предположение. Она перелистнула фото, убийство мистера Хольта, в этот раз Тия обнаружила артефакт.
– Вон там. Бумажный свиток. Он выглядит иначе, чем остальные бумаги на письменном столе. Намного старее.
– Верно, – сказала Эмма.
На очереди было последнее фото. При виде нашей разрушенной гостиной у меня до сих пор бежали мурашки по спине. Я больше никогда не буду там жить. Я внимательно осмотрела комнату, но не заметила ничего, что не принадлежало бы нам. Кроме трупа и…
– Это клинок? – Не знаю почему, но я произнесла это шепотом.
Эмма кивнула.
– Вообще-то, артефактом является меч, но клинок, вероятно, выполнил ту же функцию.
Она сдвинула все четыре фотографии рядом и пальцем провела в хронологическом порядке убийств.
– На первом месте убийства мы видим доску для письма. Она относится к музе Каллиопе, которая отвечает за эпическую поэзию. На месте второго убийства – бумажный свиток, представляющий написание истории и музу Клио. Клинок на месте третьего убийства олицетворяет Мельпомену, музу трагедии. На последнем месте убийства заметен плющ, который указывает на Талию, музу комедии и легкой поэзии. – Эмма посмотрела на нас сияющими глазами, пока мы с Тией произносили восторженные ахи. Но эйфория и восторг испарились так же быстро, как и появились, потому как я задала следующий, логичный вопрос:
– И что это значит?
Никто из нас не знал правильного ответа, нам оставалось лишь догадываться, и Эмма выступила первой.
– Это может быть намеком убийцы на нашу деятельность в качестве антимуз. Возможно, он или она имеет отношение к музам и поэтому делает подобное. Или же сами музы совершили эти убийства и были настолько высокомерными, что оставляли улики специально, думая, что никто их не обнаружит.
– Но они не взяли в расчет тебя, – похвалила я ее. Без Эммы я до сих пор бы шла на ощупь в темноте, окружающей эти убийства. Сейчас мы хотя бы на маленький шажочек продвинулись к разгадке.
– Если в игру вступили музы, ты думаешь, это сделали дети Книрила или же настоящие? – поинтересовалась Тия.
– Кроме Эммы, я больше не знакома ни с одной из муз или антимуз, ни с настоящими, ни из Книрила. – Я стала размышлять вслух. – Не говоря уже о том, что я разжигала с ними вражду. Я и представить не могу, как это связано.
– Значит, убийца все-таки хочет показать, зачем он совершает эти убийства? – Тия звучала не очень уверенно.
– Может быть, а может, и нет. В любом случае мы не можем бегать по Литерсуму, искать муз и спрашивать, не убивали ли они случайно за последние две недели людей, – ответила я.
– Почему нет? – поинтересовалась Эмма.
– Если миссис Пэттон узнает об этом, она четвертует нас. Ведь для нее мы истинный источник проблем, – объяснила я. – Нам следует поступить по-другому.
– Как же? – задала вопрос Тия.
У нас пока не было конкретного плана, но мы, по крайней мере, нашли начальную точку, которая вернула мою решительность. Как бы там ни было, начало было положено. Прежде чем я успела ответить, ноутбук Эммы дал о себе знать. Аккумулятор садился. Хоть интернет в мире Тии и работал на наших замечательных телефонах, электричества там не было.
– Я думаю, мне пора домой. – Эмма собрала вещи. – Для одного дня, я считаю, мы обнаружили достаточно много. Завтра подумаем, каким будет следующий шаг.
Оптимизм Эммы перешел ко мне, и впервые за несколько недель я поверила, что мы раскроем эти убийства и положим делу конец.
О том, что этот конец будет ужасным, я не подозревала.
Глава 17
Я пробиралась сквозь джунгли из плюща, меч в моей руке затупился, поэтому мне с большим трудом удавалось прорубить себе дорогу. Растения снова и снова хватали меня, оттягивали назад и хотели повалить на землю. Я каждый раз освобождалась от них и продолжала пролезать сквозь гущу, которая все никак не заканчивалась. Сзади слышались сначала крики, затем выстрелы, и я почувствовала боль в руке. Какая-то девушка заорала и развернула меня. Блондинка, длинные волосы и прекрасные карие глаза, смотревшие на меня с ненавистью. Она нацелила на меня оружие и, истерично засмеявшись, нажала на курок.
Я, насквозь промокшая от пота, вскочила с постели. Девушка с пистолетом; я вытеснила ее из своих мыслей, не думала о ней, пока мы рассматривали фотографии. Сейчас я видела ее лицо более чем отчетливо и пережила ужас того вечера еще раз. Рука пульсировала, и я с трудом встала с кровати. Взяла телефон и включила его. Недолго думая я открыла браузер и набрала в поиске «Талия». Еще в тот день, когда она стреляла в меня, я была уверена, что уже где-то видела эту девушку. Раньше, когда я искала информацию про муз, я наталкивалась на иллюстрации с ней.
Я переключила поиск на картинки и пролистывала фотографии картин и статуй.
Девушка на вышедших результатах поиска не на сто процентов соответствовала моим представлениям, но ее черты лица больше всего подходили под описание, они совпадали с описанными в трудах Гесиода. Более того, одна из статуй очень была похожа на «мою» Талию.
Перед тем как пойти спать, я бесцельно просматривала информацию о музах и их артефактах. При этом я наталкивалась на картинку этой нарисованной скульптуры и даже не узнала ее. Она была похожа на светловолосую девушку, которая подкарауливала нас у дома Лэнсбери и вместе с большим количеством плюща сопровождала меня во сне. Мое подсознание таким образом подсказывало мне.
Сомнений не было. В меня стреляла муза Талия. Я чувствовала, что это она, внутренняя интуиция подталкивала меня в этом направлении. А если мама прислушивалась к своей интуиции, я тоже должна была поступить так.
Талия сначала убила мужчину в парке, а потом устроила засаду у дома Лэнсбери? Зачем убивать мужчину, если ее целью была я? Или она хотела получить мою кровь? Она меня ранила, чтобы обмазать кровью орудие убийства? Но зачем?
