Книга Страна затерянных душ, страница 37. Автор книги Нил Шустерман

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Страна затерянных душ»

Cтраница 37

Он не был уверен, слышал его Шаман или нет, потому что тот, барахтаясь в бочке, без конца сыпал проклятиями.

Покончив с Шаманом, Макгилл устроил королевский пир, сорвав с потолка яства, которые маленький неандерталец каким-то образом утащил из мира живых. Пир продолжался несколько часов. Время от времени Макгилл бросал объедки своим союзникам, которые тут же жадно на них набрасывались. Именно так он называл членов своей команды — «союзниками».

Сытые и довольные, они вернулись на корабль, взяв в качестве трофеев полтора десятка бочек и оставив на полу в помещении бывшей фабрики лишь одну — ту, в которой сидел Шаман.

— Что мы будем с ними делать? — спросил Сморчок, когда Макгилл уселся на трон. Капитан посмотрел на бочки, в беспорядке расставленные по палубе. Сморчок был правой рукой Макгилла, его основным союзником. В какой-то момент Сморчок забыл, какого размера должна быть человеческая голова по отношению к другим частям тела, и она усохла, как яблоко, забытое на подоконнике. Впрочем, голова его была не такой уж маленькой — абсолютным уродом он не выглядел. Она была лишь немного меньше, чем нужно. Глядя на Сморчка, можно было сказать, что с ним что-то не так, но что именно, определить сразу было трудно.

— Сэр? С бочками — что мы будем делать с бочками?

— Я слышал, — сухо ответил Макгилл.

Поднявшись с трона, своей уродливой походкой, по обыкновению скрючившись, Макгилл подошел к бочкам.

— Если верить Шаману, в каждой из них кто-то сидит, — сказал Сморчок, и в голосе его послышалось воодушевление.

Наверное, когда Сморчок был жив, он имел обыкновение разрывать коробки с подарками вместо того, чтобы раскрывать их, чтобы скорее узнать, что в них спрятано.

— Посмотрим, — как всегда, сухо и отрывисто ответил Макгилл.

— Эти парни там, наверное, уже долго маринуются, — сказал Сморчок. — Они будут боготворить того, кто их оттуда вытащит.

Макгилл задумался. Размышляя, он имел привычку дергать себя за подбородок, вернее, за похожий на уродливую картофелину нарост, выполнявший на его физиономии эту функцию. Его боялись, это да, но чтобы благодарили… или восхищались им?

— Думаешь, будут?

— В любом случае есть только один способ узнать это, — сказал Сморчок. — Если они окажутся неблагодарными свиньями, мы их запечатаем обратно в бочки и сбросим в море.

— Ну, давай попробуем, — согласился Макгилл и жестом подозвал к себе союзников, прятавшихся в темных углах. — Открывайте.


Хотя об этом не догадывался даже Шаман, затерянная душа, если ее долго выдерживать в бочке, ведет себя примерно так же, как вино. Чем больше выдержка, тем лучше напиток… Если, конечно, все условия хранения соблюдены и вино не превратилось в уксус.

С Ником и Лифом этого не произошло. Они оба, пусть по-разному, но нашли способ сохранить рассудок во время долгого заточения.

Лиф снова превратился в ребенка, плавающего в околоплодной жидкости, потерял чувство времени и всякую ориентацию в пространстве. Ник же, наоборот, помнил каждую прошедшую секунду и никогда не забывал не только, где он находится, но и — и это главное — как его зовут. Так что дурацкие обрывки бумаги, на которых он писал свое имя, оказались ему не нужны.

Ник обнаружил, что лучше всего коротать время, разбирая и классифицируя все воспоминания, которые он успел накопить за жизнь и после нее. Хотя некоторые ключевые моменты и ускользнули от него, земное существование его закончилась сравнительно недавно, и он мог вспомнить достаточно много. Мальчик попытался расставить по алфавиту все песни, которые ему когда-либо довелось слышать, и спел каждую. Закончив с песнями, Ник стал вспоминать кинофильмы и попытался заново просмотреть каждый из них в уме. Пищи для размышлений вокруг не было, он мог оглядывать критическим оком только самого себя, и, занявшись этим, Ник пришел к выводу, что провел слишком много времени, понапрасну волнуясь и сетуя на судьбу. Если когда-нибудь удастся освободиться из бочки, думал Ник, я буду совершенно иным человеком, потому что в мире нет ничего страшнее, чем заточение в замкнутом пространстве. Пожалуй, даже провалиться к самому центру Земли и то приятней.

Выходит, они оба — Ник и Лиф — сильно изменились за время заточения: Лиф впал в странное душевное состояние, близкое к нирване, а Ник стал сильным и бесстрашным.

Ник ощутил возню вокруг бочки, когда матросы с корабля Макгилла вынесли ее из логова Шамана. Он не имел ни малейшего понятия о том, куда и зачем его несут, но сам факт того, что вокруг что-то происходит, Ник счел добрым знаком. Он принялся считать секунды, ожидая каких-нибудь событий.

Когда Ник дошел до числа шестьдесят одна тысяча двести пятьдесят девять, бочка зашаталась, а потом с нее сняли крышку. Подручные Макгилла выдернули гвозди из трех бочек сразу. Ник тут же поднялся и приготовился поблагодарить своего спасителя. Перед глазами кроме соленой жижи и темноты давно уже ничего не было, и зрение не сразу адаптировалось к яркому свету. Наконец он увидел, что его окружают незнакомые ребята. Слева стояла еще одна бочка, в глубине которой кто-то находился, не понимая, видимо, что крышки больше нет. Справа из третьей бочки поднялась неясная фигура. Оказалось, что это мальчик. Выпрямившись, он тут же начал кричать и, видимо, останавливаться не собирался. Ник поначалу удивился силе его легких — голос у него был едва ли тише тревожной сирены, но потом вспомнил, что у парня, по сути, и легкие-то отсутствовали, а значит, и нужды останавливаться, чтобы набрать в них новую порцию воздуха, тоже больше не было. Он мог кричать без остановки, до самого конца света. Возможно, именно это он и намеревался сделать. Парень явно превратился в уксус, сидя в бочке.

— Уберите крикуна к чертовой матери! — произнес гнусавый голос.

Окружавшие бочки дети подняли крикливого мальчика под локти и куда-то понесли. Не обращая на них ни малейшего внимания, он продолжал завывать, как паровоз. Бедняга, подумал Ник. Такое и со мной могло произойти.

Но с ним ничего не случилось. Ник облегченно подумал о том, что время, проведенное им в соленом чистилище, не смогло его сломать. Он моргнул, чтобы сфокусировать зрение, потом еще раз; глаза понемногу привыкли, и Ник обрел возможность изучить место, в которое он волею судьбы попал. Он находился на палубе корабля, усеянной какими-то крошками. Его окружали матросы, все они были детьми, такими же, как и он сам. Они стояли по обе стороны от уродливого трона, на котором сидело существо, которое иначе как чудовище описать было невозможно.


Лиф так и не понял, что с его бочки сняли крышку. Он вообще мало что понимал. До него донесся чей-то крик, но Лифу показалось, что кричат где-то далеко. Не в его вселенной. Крики не особенно его интересовали. Он жил вне пространства и времени. Он был ничем и всем одновременно. Это было прекрасно. А потом, когда кто-то вдруг схватил его за полосы и заставил выпрямиться, Лиф обнаружил, что оплот бесконечного мира и благоденствия, который он нашел в себе, остался с ним. Сошел ли он с ума или сделался «вещью в себе» — на этот счет мнения могут быть разными.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация