– Сходи к стражам, Джулиан, – продолжил увещевать мужчину целитель, – они обязательно послушают такого уважаемого представителя торговой гильдии, как господин Нерезза.
– Папочка!
Мое сердце пропустило удар – по лестнице скатились, другого слова и не подберешь, двое мальчишек примерно шести и трех лет.
– Тебе уже лучше? – спросил старший, придержав брата, который попытался залезть отцу на колени.
– Вы почему оставили сестру одну? – нахмурилась женщина.
– Я положил ее в манеж, – тут же отчитался старший мальчик, – не выберется. Мы есть хотим!
– Есть! – звонко согласился младший.
Оба братика, такие же светлые, как мать, были одеты в одинаковые опрятные пижамы в клетку, на старшем – синяя, на младшем – зеленая.
– Сейчас господин целитель закончит, и мы вместе сядем ужинать, – смягчилась женщина и потрепала обоих сыновей по волосам, – все уже готово. Мойте пока руки. А я пойду – возьму вашу сестренку, чтобы она не заскучала одна.
Внутри меня боролись горечь, ненависть и отвращение. Если бы можно было убить этого мерзавца дважды, я сделал бы это с особым удовольствием. Ему самому не было противно после борделя обнимать детей и целовать жену?! Неужели нельзя себя пересилить? И ведь семья Джулиана никогда не узнает, каким он был на самом деле, и будет искренне оплакивать его.
А еще возникла непредвиденная проблема с проведением самого ритуала. Вряд ли мне удастся проделать это в супружеской спальне.
Сидеть под окном было скучно и неудобно – в любом случае придется подождать, пока семья поужинает. Я покрутил головой, подыскивая удачное место для засады, и решил, что устроюсь на балконе. С перил террасы было легко подтянуться и забраться наверх. В этот момент я заметил, что господин Эдер, закончив исцелять руку, замер, внимательно изучая показатели амулета.
Триада!
Он считывает остаточные следы! А я снес дверь в комнату Мартина импульсом такой силы, что частицы магии наверняка осели и на Джулиане. Вот ведь! С учетом, что Эдер совсем недавно лечил мне лицо, он без труда узнает фон и поймет, кто в действительности сломал его другу руки.
Нехорошо… но, может, обойдется?
Я обнаружил, что дверь балкона ведет аккурат в спальню. Еще и окно открыто – выглядит как приглашение. Так что я пролез в комнату и сдвинул с той стороны щеколду, запирающую дверь. Возможно, когда супруги будут ложиться спать, не заметят открытый балкон.
Ждать пришлось около часа, пока люди не начали укладываться. Я побоялся, что успокоить детей будет непросто. Но старший мальчик помог матери, умыв братика и разобрав его кровать. А потом даже взял с книжной полки сборник сказок, принявшись по слогам, но с похвальным прилежанием читать историю про принца фей, который отправился вызволять свою возлюбленную из заточения коварного колдуна. Женщина, которую, как выяснилось, звали Летиция, как раз укладывала годовалую девочку: светловолосую, улыбчивую и на удивление тихую для маленького ребенка.
Я понадеялся, что дом и все накопления по завещанию отойдут жене и детям. И после того, как боль от потери притупится, им будет только лучше. Возможно, Летиция еще встретит достойного человека, который не станет ее обманывать.
Самовнушение подействовало, бушующий внутри ураган затих, я успокоился. В солнечное сплетение толкнулась одна из темных душ. Она, кажется, была заинтригована предстоящей охотой.
– Вы недавно покормились, – шикнул я, – этот человек нужен мне для другого. Его трогать нельзя.
Следующий толчок пришелся в поясницу – в нем чувствовалось разочарование, но души затихли.
В ванной комнате раздался шум воды. Джулиан зашел в спальню и, включив свет, принялся раздеваться. Я воспользовался тем, что первый этаж опустел, и спустился обратно на террасу. Окно на кухне осталось приоткрытым, госпожа Нерезза поставила его на проветривание. Охранное заклинание я отключил за пару минут, даже не заморачиваясь. Оно было надежным, но типовым. С таким крадуш разберется с закрытыми глазами. Забравшись внутрь, я быстро высыпал ханку в недопитый и еще горячий чай, перемешал и набрал получившуюся смесь в многоразовый шприц. А затем, проверив, что не оставил грязи или других следов, выбрался на улицу и вернулся на балкон. Супруги уже укладывались в постель. Что примечательно – Джулиан ближе к окну.
– И все-таки нужно сообщить страже… – сонным голосом заметила Летиция, укрываясь одеялом, – хотя бы позаботимся о репутации семьи Нерезза, чтобы никто не подумал, что мы спускаем подобные выходки.
– Думаю, он не знал моего имени…
– Зато Максимильян Эдер – тот еще жук. Завтра вся улица будет говорить о том, что на тебя напали, а ты даже не захотел написать заявление!
Завтра улица будет говорить совсем о другом…
Летиция уснула быстро, сказывался большой материнский опыт: пока в доме тихо – нужно использовать каждую минуту. А вот Джулиан продолжал мрачно разглядывать тени на потолке.
Интересно, его мучают угрызения совести?
Ждать мне надоело. Я накинул на женщину заклинание глубокого сна, а на мужчину – паралич. Глаза господина Нерезза бешено завращались в орбитах, а лицо покраснело, он изо всех сил тужился, чтобы превозмочь злое колдовство, но я уже спокойно зашел в комнату, воспользовавшись так и не задвинутой щеколдой, – какая фатальная беспечность!
– Не надейся – тебе не скинуть паралич, – сообщил я, присев на край кровати и похлопав Джулиана по щеке.
Говорить пришлось тихо – в соседних комнатах чутко спали дети, но я был настороже и рассчитывал успеть до того, как кто-то из братьев проснется.
– Мне хотелось, чтобы в последние минуты жизни ты осознал степень своей мерзости и отвратности. Вы, люди, как животные – не умеете преодолевать инстинкты. И ты вместо того, чтобы каждый день благодарить Триединого за чудесную семью, подло предавал их, шатаясь по борделям.
Нерезза смотрел на меня так, что, если бы взглядом можно было убить, я бы тут же упал замертво.
– Жаль, нельзя растянуть это небольшое удовольствие… – я вытащил уже приготовленный футляр с инструментами и шприц с раствором опия, – но, увы, ночь не резиновая. Тебе повезло, Джулиан.
Я ввел наркотик ему в вену и, выждав пару минут, когда опий начнет действовать, воткнул иглы. Душа Джулиана металась внутри помутневших глаз, ища спасения, но с каждым мгновением разум человека все сильнее туманился, и она переставала понимать, где сама, а где ее отражение, угодившее в плен зеркальца.
Попалась!
Серебристая нить, которую я осторожно подцепил пинцетом, была длинной и плотной, в запасе у Джулиана оказались целых пять десятилетий жизни – отличный улов. Но в душе Нерезза уже не было ни правильной чистоты, ни блеска. Я заметил в нескольких местах темные пятнышки гнили. Перерезав нить у основания, я быстро поместил ее в пустой сосуд и бережно убрал в низ футляра.
