В наши дни белорусские националисты, в отличие от своих советских предшественников, уже не в силах обладать монополией на историческую истину. Историческое мифотворчество, с помощью которого создается «национальная история» Белоруссии, ее оценки, сюжеты и персонажи, в международном научном собществе воспринимается критически. Стоит только привести слова Т. Боллентайна, который называл историю «служанкой нации» и заявлял о необходимости «спасти историю от нации»
[52]. Поэтому в наше время «национальная история» уже не рассматривается как научный вид историописания. «Национальный нарратив» остается уделом тех историописателей, которых не обременяют нормы научной истории
[53].
Безусловная приверженность историописателей этим нормам является альтернативой «бесконечному тупику» мифотворчества, в котором закономерно очутилась «национальная» историография, производящая «субъектную историю страны». Примером такой научной альтернативы является формирующася в России, Белоруссии и Литве историография о графе Муравьеве-Виленском, основанная на корректной методологии, которая позволяет научно осмыслить масштаб, глубину и смысл решений, принятых виленским генерал-губернатором. Число таких публикаций растет с каждым годом.
Это отнюдь не попытки развенчания муравьевского мифа, созданного в советской и модернизированного в «национальной» белорусской историографии. Интеллектуальное убожество содержательных аспектов этой мифологии не требует каких-либо серьезных критических усилий. Научный же интерес представляют скорее мотивы формирования, эволюция и прагматика муравьевского мифа за долгие десятилетия, прошедшие со времени его изобретения. Особенно в постсоветский период, когда этот исторический миф стал обслуживать идеологию этнического национализма.
По настоящему серьезной и сложной научной задачей в настоящее время является изучение многоаспектной управленческой деятельности Муравьева-Виленского в 1863–1865 гг. и ее исторических последствий для России, Литвы и Белоруссии. Разумеется, что при этом необходимо учесть и западно-русское историческое наследие. В свое время представители западно-русской историографии многое сделали для того, чтобы многогранная деятельность виленского генерал-губернатора была представлена в исследованиях, сборниках документов и материалах Муравьевского музея, которые были опубликованы перед Первой мировой войной.
Сегодня мы продолжаем этот трудный исследовательский путь, на котором стремление к адекватным интерпретациям истории «Муравьевского времени» должно стать основным мотивом работы историков. Научная убедительность таких интерпретаций является необходимым условием достижения достоверности исторический знаний о жизни и деятельности графа Муравьева-Виленского. Для подлинного увековечения его памяти других аргументов, при идеологических предпочтениях действующего в Белоруссии политического режима, пожалуй, пока и не нужно.
Глава 2. Немного теории. Объяснительная модель исследования
2.1. О колониальной ситуации в Северо-Западном крае Российской империи
Предложенный читателю экскурс в сферу белорусского национализма и производного от него исторического мифотворчества преследовал еще одну немаловажную цель. Современному читателю необходимо было показать, что новая националистическая историография, которая пришла на смену советской, с методологической точки зрения так и не вышла за пределы идеологического осмысления исторических фактов. Следовательно, известную нам мифологическую интерпретацию событий «Муравьевского времени» нельзя отнести к «научному виду историописания».
В связи с этим возникает насущная необходимость применения новых методологических подходов, которые позволяют осуществить убедительную научную интерпретацию событий и процессов, происходивших в Северо-Западном крае в 1863–1865 гг. Прежде всего, необходимо представить теоретическую основу объяснительной модели, которую предстоит использовать в нашей работе. Предлагаемая объяснительная модель опирается на теорию и методы исследования, которые характерны для практики изучения проблем «внутренней колонизации»
[54].
Новый ракурс исследования, позволяющий выяснить сущность отношений, которые складывались в Северо-Западном крае между российским государством, польско-католическим меньшинством и православным крестьянским большинством, представляется научно продуктивным. Именно поэтому изучение трансформаций, которые претерпели указанные отношения в результате системных реформ М. Н. Муравьева, получает необходимое теоретико-методологическое обоснование в опыте современных исследований «внутренней колонизации России». Установленный ракурс исследования позволит также выявить специфику тех принципиальных перемен, которые внес М. Н. Муравьев в практику управления Северо-Западным краем, осмыслить и оценить результаты его многогранной реформаторской деятельности
[55].
