Это был сильный пропагандистский прием, позволивший придать начавшейся политической борьбе за независимость статус «священной войны». Для части фанатически настроенного католического духовенства и мирян мотив защиты поруганной католической веры стал мощным стимулом для участия в борьбе против власти «схизматиков» и «москалей». Среди католического населения стали распространяться подпольные агитки «о неистовствах москалей в Варшаве, краеугольным камнем были подробности о сломанном кресте, той знаменитой ксендзовской стратагеме, ложь которой изобразилась гравюрой и сотней тысяч экземпляров увековечила всю мерзость изобретательной уловки»
[185].
А. Н. Мосолов вспоминает: «После первых варшавских беспорядков по всей Жмуди разнесся слух, что Москва хочет уничтожить веру католическую, что в Варшаве русские сломали крест на кафедральном костеле. Во всей Жмуди поднялись вопли и стоны. … На костелах появились огромные плакаты, изображавшие распятие, переломленное пополам; вокруг огромными буквами описывались зверские действия москалей в Варшаве с католиками и с их святыней»
[186].
Религиозный фанатизм, разжигаемый с помощью приемов лживой пропаганды, и радикальный национализм стали идейно-психологической основой для пропаганды вооруженного восстания, сторонниками которого были так называемые «красные». Привнесение в политическую борьбу религиозной мотивации служило мощным мобилизующим фактором не только для разжигания антиправительственных выступлений, но и способствовало их ожесточению, которое проявлялось затем в формах революционного террора
[187].
В Северо-Западном крае процесс вовлечения католического духовенства в борьбу за восстановление польской государственности в границах 1772 г. имел в качестве своей начальной стадии ряд политических акций, совершенных в костелах Вильно в знак солидарности с событиями в Царстве Польском
[188].
По мере нарастания антиправительственных манифестаций и появления дворянского ирредентизма часть радикально настроенного римско-католического духовенства выступила активным сторонником движения за воссоединение Северо-Западного края с Царством Польским. Участие ксендзов в этом движении позволило расширить социальную базу ирредентизма представителями низших сословий и сделать его массовым.
Генерал-губернатор Назимов обратился к римско-католическим епископам Северо-Западного края А. Красинскому и М. Волончевскому с убедительной просьбой внушить ксендзам, чтобы в случае, если запоют польский гимн, они вразумляли с кафедры «злонамеренных людей» и, если окажется возможным, удаляли виновных из храмов. Однако епископат предпочел ограничиться дипломатическими отписками. Это привело к тому, что «огромное … большинство ксендзов стало решительно на сторону манифестантов»
[189].
Министр внутренних дел П. А. Валуев в письме от 26 августа 1861 г. вынужден был указать митрополиту римско-католических церквей в России Венцеславу Жилинскому, что: «В западных губерниях весьма часто повторяются разные политические демонстрации, которые нередко выражаются пением польских национальных гимнов в самих церквах и процессиями, сопровождаемыми крестами и хоругвями. К сожалению, замечено, что во многих случаях римско-католическое духовенство не только не употребляет своего нравственного влияния для предупреждения подобных нарушений благочиния в церквах и обращения религиозных обрядов в предлог для выражения противозаконных стремлений, но и само участвует в этом.
Я совершенно уверен, — писал министр — что Ваше Высокопреосвященство вполне сознаете, что духовные лица, которые дозволяют прерывать богослужение пением народных гимнов, примешивают к самим молитвам слова, направленные против правительства и делают религиозные обряды орудием для политических манифестаций, — преступны не только в гражданском, но и в духовном отношении»
[190].
В ответ митрополит Жилинский издал деканам Витебской и Могилевской губерний специальное предписание о необходимости внушения пастве, что «дом Божий есть дом молитвы и что в нем как недозволенные церковью пения, так и всякого рода манифестации в никаком случае не могут иметь места». Предписание это принесло обратный эффект, вызвав возмущение прихожан. Пение польских гимнов в костелах продолжилось
[191].
Однако действовавший тогда генерал-губернатор В. И. Назимов, несмотря на участие ксендзов в антиправительственных манифестациях, предпринял попытку учесть «интересы и потребности римско-католического духовенства». Зная о силе духовной власти католического клира над своей паствой, В. И. Назимов, очевидно, полагал, что в интересах государства не стоит «озлоблять» ксендзов, иначе они могут «возбудить народ против правительства». По его мнению, одной из причин антиправительственных выступлений в костелах Вильны являлись ограничительные законы о веротерпимости, оскорбительные для римско-католического духовенства. В частности, речь шла о действовавшем запрете на строительство католических церквей без разрешения православной иерархии, что указывало, по мнению Назимова, на «прямое подчинение одного вероисповедания другому»
[192].
