Обязанные России и ее помазанникам спасением нашей русской народности и православной веры, в которой родились и воспитывались наши предки, облагодетельствованные освобождением нас от крепостной зависимости, мы молим Бога, чтобы он навеки сохранил нас, белорусов, под благодетельным русским скипетром и продлил дорогую для нас жизнь отца нашего Отечества за его беспримерные благодеяния народу»
[370].
Приведенные цитаты из писем православных обществ (всего 22 адреса из Минской губернии), высказавших императору свое негативное отношение к ирредентизму местного польского дворянства, являются показательными. Они достаточно ярко характеризуют осознанное отношение православного населения и к замыслам польского дворянства, и к представлениям о верности императору Александру II и России
[371].
Вскоре «адресное» движение возникло и в Гродненской губернии, в которой начались ожесточенные столкновения между русскими войсками и повстанцами, пришедшими из Царства Польского. Гродненский губернатор И. В. Галлер писал В. И. Назимову 12 апреля 1863 г. о том, что сельские общества временно-обязанных крестьян представили ему 15 «адресов» с «выражением чувств верноподданнической преданности, неколебимой никакими стараниями и усилиями возмутителей тишины и благоденствия».
При этом губернатор отмечал, что: «хотя некоторые из писем этих и носят характер заимствования из книг и, видимо, написаны не крестьянским языком, что уже должно падать на недостаток умения в писании тех лиц, к которым безграмотные крестьяне обращались с просьбами об изложении их чувствований, тем не менее, однако ж, я не счел себя вправе не дать законного хода заявлением народа, почувствовавшего всю силу освобождения своего от теснившего его гнета»
[372].
Эти многочисленные адреса служат своего рода опровержением той пессимистической точки зрения на политическое состояние местного населения, которое высказывал накануне польского восстания министр внутренних дел П. А. Валуев, утверждавший, что: «В отношении к силам нравственным правительство может рассчитывать в настоящее время только на себя. Со временем может быть приобретена нравственная опора в местном православном духовенстве, в средних и высших слоях населения, не принадлежащего к польской народности»
[373].
По мере того как вооруженное противостояние в крае усиливалось и приобретало новые масштабы, «нравственная опора» правительства становилась все сильнее. Набиравшее размах массовое «адресное» движение, охватившее губернии Северо-Западного края, стало свидетельством идейного противодействия польской пропаганде, которое исходило от представителей православного духовенства и низших сословий. Это общественное сопротивление агрессивным идейно-политическим и вооруженным претензиям повстанцев на Северо-Западный край выражалось в форме заявлений о преданности императору и готовности взять в руки оружие для защиты монархии и единства Росссийского государства. Начиная с весны 1863 г., решимость воевать с повстанцами за Россию и царя Освободителя начали выказывать многие сельские и городские общины Северо-Западного края.
Так, например, в письме к императору Александру II крестьяне Гожской волости Гродненского уезда благодарили монарха «за освобождение нас от крепостной зависимости и за обеспечение нас и наших семейств войсками от нападений врагов. Для истребления их совместно с войсками даем помощь от нас, а на случай необходимости, мы все готовы идти с войсками для истребления мятежников»
[374].
Столь же решительную готовность противостоять польским повстанцам выказывали императору крестьяне Кобринского уезда Гродненской губернии: «враги стращают повернуть нас в прежнее рабство и отнять наше состояние, но мы, видя их гнусные поступки, помня тяготеющее нас иго, не можем хладнокровно взирать на все это. Мы, верные сыны единой благословенной семьи Русской, мужественно будем защищать пределы единого нашего Отечества и докажем врагам на самом деле, что ни обольщения, ни угрозы, не заставят нас отторгнуться от твоей великой благословенной Богом державы»
[375].
О своем российском патриотизме, связанном с преданностью монархии и России, заявляли православные крестьяне Жировичского сельского общества Слонимского уезда. «Дозволь и нам быть в готовности стать живым оплотом на защиту тебя и Отечества нашего России — заверяли они царя. — С нами Бог, чудотворная Икона Жировицкой Божией Матери и ее обитель, находящаяся в нашем местечке Жировицах, коей мы не перестаем молить о ниспослании Вашему императорскому величеству и всему августейшему роду здравия и долгоденствия»
[376].
Столь же последовательную патриотическую позицию заняло православное дворянство Могилевской губернии. Оно также выразило готовность «положить на алтарь твой все свое состояние и жизнь для обороны от возмутившихся врагов твоих Царства Польского, купленного русской кровью, пролитой от польской измены. Позволь же и нам, сынам Белоруссии, истинным сынам твоим, Всеавгустейший монарх, Могилевской губернии, Чериковского уезда дворянам земледельцам, уже рассеявшим не одну шайку мятежников и немало передавших их в руки правосудия, принести посильную лепту. Если нужно, повели государь на защиту государства положить нам достояние и жизнь свою»
[377].
Преданность Российской империи выказали старообрядцы Северо-Западного края, верность которых России высоко ценил М. Н. Муравьев. В письме к Александру II старообрядцы Динабургского уезда Витебской губернии, отличившиеся в борьбе с польскими повстанцами, заверяли императора: «Хотя мы жительство имеем и близ польских краев, но мы, Государь, Твои дети и дух наш существует в России, за благоустройство которой прародители наши и деды проливали кровь свою, желая учинить в оной спокойствие и тишину. За то же самое и мы, как наследники наших предков, не пожалеем своей крови и не пощадим здоровья, а с помощью всемогущего Бога употребим всевозможные силы в защиту своего Отечества. … Почему мы скорее согласимся расстаться со своей жизнью, нежели променять своего державного царя на какое-нибудь неизвестное правительство»
[378].
По имеющимся неполным данным, жандармы-вешатели из повстанческих отрядов до конца осени 1863 г. казнили в Северо-Западном крае около 600 человек из различных сословий, вероисповеданий и этнических групп
[379]. Однако, большинство жертв, страданий и унижений выпало на долю православного населения. Православная церковь хранила память о жертвах, которые понесли духовенство и его паства в польском восстании 1863 г.
