Несколько позже последовал императорский указ от 2 ноября 1863 г. об ускорении отношений между помещиками и поселенными на их землях временнообязанными крестьянами путем осуществления выкупа земельного надела во всех тех сельских обществах временнообязанных крестьян губернии Могилевской и уездов: Витебского, Велижского, Городецкого, Лепельского, Невельского, Полоцкого, Себежского и Суражского Витебской губернии, которые еще не воспользовались выкупом угодий. Согласно положениям указа, все обязательные отношения между помещиками и поселенными на их землях временнообязанными крестьянами в Белорусском крае, т. е., в Могилевской губернии и названных выше восьми уездах Витебской прекращались с 1 января 1864 г. С этого же времени временнообязанные крестьяне Белорусского края причислялись к разряду крестьян-собственников
[435].
Созданная императорскими указами правовая основа позволила М. Н. Муравьеву приступить к осуществлению во всех шести губерниях Северо-Западного края второго издания крестьянской реформы 1861 г. Для того, чтобы освободить крестьянство от влияния польских дворян, было произведено обновление института мировых посредников и губернских по крестьянским делам присутствий, из которых были уволены поляки. «Словом, — писал М. Н. Муравьев, — я вынужден был в мае месяце того года (1863 г.) закрыть все мировые учреждения и сделать вызов русских людей для занятия должностей мировых посредников. Россия и на это отозвалась со свойственной ей готовностью; отовсюду явились русские деятели с искренним желанием помочь русскому делу и утвердить в крае русский быт и православие; отовсюду стекались весьма замечательные личности, которые постепенно были рассылаемы во все уезды на должности мировых посредников, — для объявления крестьянских прав, Вашим императорским величеством им подаренных, и для ограждения их от тяжкого ига польских панов»
[436].
Эти меры осуществлялись в рамках общей политики обновления управленческого аппарата Северо-Западного края. Политически неблагонадежные польские чиновники увольнялись, а на их место приходили русские чиновники, приглашаемые М. Н. Муравьевым из министерств, ведомств и губернских управлений центральной России.
Произошли серьезные перемены и в деятельности губернских поверочных комиссий. Так, в начале января 1864 г. М. Н. Муравьев приказал собрать в г. Вильне начальников губерний Виленской, Гродненской, Ковенской и Минской, по одному члену губернских по крестьянским делам присутствий и по два члена поверочных комиссий каждой губернии с целью совместного обсуждения результатов деятельности поверочных комиссий всего Северо-Западного края. На совещаниях, проходивших под руководством главного начальника края, «было признано необходимым немедленно облегчить положение крестьян Северо-Западного края ввиду обременительности повинностей, определенных с них по расчетным листам в пользу помещиков».
Актуальность этого решения обосновывалась необходимостью устранения противоречия, в котором оказалось правительство. Выполняя положения указа от 1 марта 1863 г., «Временных правил о порядке взноса крестьянами денежных платежей, и выдачи оных помещикам» от 19 марта 1863 г., губернская администрация вынуждена была требовать от крестьян оброк в пользу помещиков, которые были «виновниками всех смут и беспорядков». Эти меры вызывали недовольство крестьян, проявивших лояльность правительству во время восстания
[437].
На этом основании М. Н. Муравьев заявлял министру внутренних дел П. А. Валуеву, что: «Он не может ручаться за спокойствие крестьянского населения, если меры, признанные им необходимыми, не будут своевременно приняты, а потому ходатайствует о немедленном представлении всех предположений его об облегчении крестьян в платежах и оброках на Высочайшее государя императора усмотрение в установленном порядке»
[438].
Однако аргументы М. Н. Муравьева не встретили понимания министра внутренних дел. Поэтому Муравьев 17 марта 1864 г. вынужден был обратиться к председателю Комитета министров П. П. Гагарину с просьбой ускорить процесс принятия решений об уменьшении «чрезмерно высоких оброков, следующих с крестьян в пользу помещиков». Муравьев настаивал, чтобы его предложения приняли силу закона в форме высочайших повелений или указаний к исполнению
[439].
Сопротивление своим действиям в пользу крестьян Северо-Западного края, которое встретил Муравьев среди правительственной бюрократии, основывалось на принципиально разной оценке степени политической опасности, которую представляли для государства польские помещики. Противники и критики Муравьева исходили из представлений, что после подавления восстания и наказания виновных следует вернуться к прежнему порядку управления краем и вновь проникнуться доверием к польским панам, которые выказывают теперь «покорность и преданность» правительству. Следовательно, необходимо было пойти навстречу представителям своего сословия — помещикам, которые жаловались на несправедливость и строгие меры по отношении к ним со стороны правительственных органов.
М. Н. Муравьев был решительным противником такой «великодушной, но неосторожной доверчивости», будучи твердо уверенным в том, что заверения польских панов о своей политической лояльности России есть «ложь и обман». Будучи, в отличие от своих петербургских противников, в непосредственной гуще событий восстания с его жестокостью, насилием и ложью, Муравьев был твердо уверен, что: «Помещики же поляки, здешняя шляхта, ксендзы, чиновники католического исповедания и прочие разночинцы все почти без исключения всегда были и будут отъявленными врагами России».
Мыслящий в политических категориях «друг-враг», М. Н. Муравьев хорошо усвоил уроки предыдущей политики «уступок, снисхождения и примирения с польским элементом», которая неизменно заканчивалась восстанием, направленным на отторжение Северо-Западного края от России. Следовательно, и очередная попытка превратить реального «врага» в условного «друга» неизбежно завершится тем же кровавым результатом.
С точки зрения М. Н. Муравьева, единственным политически ответственным решением в этой ситуации становилось оказание максимальной поддержки «другу», которым являлось на деле западно-русское крестьянство. Для этого, действуя в рамках закона, нужно было принести часть экономических интересов своих сословных собратьев — мятежных польских помещиков — в жертву интересам верноподданного крестьянства.
Такой подход к крестьянской реформе представлялся Муравьеву не только политически целесообразным, но и социально справедливым, так как крестьяне края были в значительной степени обезземелены помещиками, в период, предшествовавший их освобождению.
