Глава 4
Санчо Толстый
«Король Санчо, – утверждает арабский хронист, – был надменным, тщеславным и воинственным человеком». Эта фраза, скорее всего, была позаимствована у какого-то современного леонского хрониста, и оба автора намекали, что Санчо имел целью сломить власть знати и вернуть абсолютизм своих предков. Неудивительно, что знать его ненавидела и к этой ненависти примешивалась немалая доля презрения. Санчо действительно утратил качества, которые изначально сделали его милым сердцам своих подданных. Несчастный принц был таким толстым, что не мог сесть верхом, а при ходьбе не мог обойтись без помощи. Сначала его высмеивали, а потом началось обсуждение вопроса свержения этой пародии на монарха.
Фернан Гонсалес, желавший стать «творцом королей» и уже однажды потерпевший неудачу в этом качестве, поддерживал и направлял недовольство леонцев. В армии созрел заговор, и в один прекрасный день весной 858 года Санчо лишился своего королевства.
Пока свергнутый монарх добирался до Памплоны, резиденции его дяди Гарсии, Фернан Гонсалес и другие представители знати собрались, чтобы выбрать нового короля. Их выбор пал на Ордоньо IV. Он был сыном Альфонсо IV и, следовательно, кузеном Санчо. Но ничто, кроме происхождения, не могло обеспечить ему голоса выборщиков. Его деформированной фигуре (принц был горбат) соответствовал раздражительный, мрачный и злобный характер, так что впоследствии его всегда называли Ордоньо Злой. Тем не менее, поскольку, кроме него, не было ни одного взрослого члена королевской семьи, альтернативы не было. Граф Кастилии отдал ему в жены свою дочь Уракку, вдову Ордоньо III, которая, таким образом, стала королевой Леона вторично.
Пока шли выборы его преемника, Санчо в Памплоне рассказывал о своих несчастьях. Его бабушка, престарелая, но честолюбивая Феуда, которая до сих пор правила Наваррой от имени сына, хотя он уже давно достиг возраста, когда мог действовать самостоятельно, тепло поддержала Санчо и поклялась вернуть ему королевство любой ценой. Однако это было совсем не простое предприятие, поскольку у Санчо не было друзей в его утраченном королевстве, а Наварра, с другой стороны, была слишком слаба, чтобы в одиночку нападать на Леон и Кастилию. Поэтому Феуде нужен был союзник, причем сильный. Более того, чтобы Санчо сохранил свой трон, после того как он будет ему возвращен, было важно, чтобы он перестал быть всеобщим посмешищем из-за своей тучности. Его полнота не была наследственной. Она стала результатом какого-то нарушения, с которым должен был справиться хороший врач. Но такого можно было найти только в Кордове, где собралась вся научная и культурная элита. Одновременно Феуда верила, что в Кордове она сможет найти необходимого ей союзника. Короче говоря, она решила добыть у халифа врача, который вылечит ее внука, и армию, которая восстановит его на троне.
Разумеется, для ее гордости такой шаг был в высшей степени оскорбительным и унизительным. Ей не хотелось искать помощи у нечестивца, с которым она больше тридцати лет находилась в состоянии войны. Не проходило и года, чтобы он не совершал набеги на ее деревни, сжигая посевы и убивая жителей. Но ее любовь к внуку, желание увидеть его снова на троне и негодование из-за дурного с ним обращения подданных помогли ей преодолеть антипатию, и она отправила посольство в Кордову.
Когда послы сообщили халифу о цели своей миссии, тот ответил, что с удовольствием пошлет лекаря к Санчо, и, на определенных условиях, которые изложит его человек, отправленный в Памплону, он окажет военную помощь свергнутому королю.
После отъезда послов Наварры Абд-ер-Рахман послал за евреем Хасдаем, дал ему соответствующие инструкции и попросил отправиться в Наварру. Халиф не мог сделать лучший выбор. Хасдай обладал всеми качествами, необходимыми для выполнения такой миссии. Он свободно говорил на языке христиан, обладал медицинскими знаниями, одновременно был государственным деятелем. Все, кто когда-либо сталкивался с ним, высоко отзывались о его талантах, эрудиции и широчайших возможностях. Незадолго до этого посол из отдаленного уголка Германии заявил, что еще не встречал человека, столь сведущего в дипломатических премудростях.
Прибыв в Памплону, еврей очень скоро завоевал доверие Санчо, лично занявшись его лечением и пообещав быстрое выздоровление. Затем он сообщил, что халиф готов оказать ему помощь, за что требует уступки десяти крепостей. Санчо обещал сдать их, как только вернут трон. Но это было еще не все. Хасдай также получил инструкции заручиться согласием Феуды на посещение Кордовы в сопровождении сына и внука.
Халифу очень хотелось повысить самооценку и одновременно порадовать своих людей невиданным зрелищем – христианская королева и два короля униженно молят его о помощи. Поэтому он особенно настаивал на выполнении этого условия, хотя и предвидел, что гордой Феуде оно придется не по нраву. Поездка в Кордову станет еще большим унижением для королевы, чем то, которому она уже себя подвергла, вступив в дружеские отношения с извечным врагом. Таким образом, достижение договоренности с Феудой стало самой тонкой и деликатной частью миссии Хасдая. Чтобы даже только сделать такое предложение, не говоря уже о том, чтобы получить согласие королевы, требовался исключительный такт и немалая ловкость. Но и тут еврей оправдал свою репутацию искуснейшего из людей. Высокомерная королева Наварры была покорена «очарованием его слов, житейской мудростью, непревзойденной изобретательностью и многочисленными хитроумными уловками» – так выразился современный еврейский поэт. Убедившись, что иного выхода нет и за восстановление внука на престоле придется заплатить столь высокую цену, она смирила гордыню и согласилась предпринять поездку в Кордову.
Испания увидела странное зрелище. Королева Наварры в сопровождении длинной вереницы знати и духовенства следовала короткими переходами в Кордову. С ней был Гарсия и несчастный Санчо, здоровье которого пока не слишком улучшилось, и передвигался он с помощью Хасдая. Это зрелище было приятно для глаз мусульман, но еще больше оно радовало евреев, которые знали, что оно организовано одним-единственным человеком, принадлежавшим к их вере. Поэты, соревнуясь друг с другом, наперебой велеречиво восхваляли возвращение Хасдая.
«Склонитесь, горы, перед вождем иудеев! – требовал один из поэтов. – Пусть люди смеются! Пусть поют леса и луга! Пусть возрадуется пустыня, расцветет и даст плоды. Ведь он идет, мудрейший из мудрых, он идет с радостью и песнями. Пока его не было, известный город с высокими светлыми стенами был погружен в уныние и мрак. Бедняки, не имевшие возможности видеть его лицо, сияющее, как звезды, были в горе. Надменные господствовали над нами: нас покупали и продавали в рабство; они открывали рты, чтобы проглотить наши пожитки, они рычали на нас, как львы, и мы пребывали в смятении, потому что его, нашего защитника, не было с нами. Бог дал нам его в вожди; он стоит по правую руку от короля, который называет его принцем и возносит над сильными. Когда он проходит мимо, ни один человек не смеет разжать губы. Без меча и стрел, одними только словами он берет укрепленные города пожирателей проклятой плоти».
По прибытии королевы и двух королей в Кордову халиф дал им одну из величественных аудиенций, которые обычно производят глубочайшее впечатление на иностранцев. Такие зрелища специально предназначены для демонстрации могущества и богатства халифа. Халиф, безусловно, испытал большое удовлетворение, видя у своих ног сына своего грозного врага Рамиро III, а также сына победителя при Симанкасе и Аландеге, а с ними и отважную королеву, которая лично возглавляла войска и вела их к победе. Но какими бы ни были его чувства, Абд-ер-Рахман никак не проявил их внешне и принял гостей с изысканной любезностью.
