Дав, таким образом, чужеземцам преимущество в армии, коварный хаджиб изменил организацию испанских войск, которая до этого не совмещалась с государственным контролем. С незапамятных времен полки, роты и эскадры совпадали с племенами и их подразделениями. Ибн-Аби Амир ликвидировал эту практику, распределив арабов в разные подразделения, независимо от племени, к которому они принадлежали. Веком раньше, когда у арабов было еще необычайно сильно чувство принадлежности к клану, такая мера, включающая радикальную перемену в законе о наборе и лишающая знать последних остатков власти, несомненно, вызвала бы яростные протесты и, возможно, даже всеобщее восстание. Но времена так сильно изменились, что революция прошла мирно. Племенная система стала легендой. Многие арабы даже не знали, к какому племени принадлежат, и возникающая путаница могла привести в отчаяние специалистов по генеалогии. Хакам II, почитавший прошлое и хорошо знавший историю, пытался возродить память об ушедших временах. Он приказал ученым вести исследования генеалогии и желал, чтобы каждый человек знал все о своем племени. Однако его меры были одновременно аполитичными и не соответствующими духу времени, которое повсеместно проявляло тенденцию к сближению рас. Таким образом, нанеся завершающий удар по племенной системе, Ибн-Аби Амир просто завершил работу по ассимиляции, начатую Абд-ер-Рахманом III и одобренную нацией.
Готовясь к борьбе, Ибн-Аби Амир внешне сохранял хорошие отношения с тестем. Но последний был слишком проницателен, чтобы не видеть целей зятя, и решил порвать с ним. Однажды, когда они вместе стояли на башне пограничного замка, Галиб стал упрекать хаджиба. Ибн-Аби Амир не остался в долгу. Ситуация накалилась, и Галиб в ярости воскликнул: «Жалкий пес! Ты жаждешь верховной власти и хочешь свергнуть династию!» Пылая от гнева, Галиб выхватил меч и набросился на хаджиба. Находившиеся рядом офицеры попытались остановить его, но преуспели только отчасти. Галиб ранил Ибн-Аби Амира и, охваченный ужасом, бросился с башни. К счастью для него, он упал на выступ и уцелел.
После такого столкновения война была неизбежна и не заставила себя долго ждать. Галиб объявил себя защитником прав халифа. Под его знамена стало большое войско, и он получил помощь из Леона. Последовало много стычек, в которых были убиты некоторые видные придворные. В финальном сражении люди Ибн-Аби Амира уже были на грани поражения, когда Галибу, скакавшему впереди, не повезло – он ударился головой о седельную луку. Получив серьезную травму, он упал на землю, после чего его солдаты и христианские союзники обратились в бегство. В итоге хаджиб одержал решающую победу. А тело Галиба было впоследствии найдено среди убитых. Это произошло в 981 году.
Ибн-Аби Амир не удовлетворился этой победой, пусть даже решающей. Он пожелал наказать леонцев за помощь его противнику, одновременно доказав своим согражданам, что, создавая превосходную армию, он руководствовался и патриотическими чувствами, и личными интересами.
Не откладывая дело в долгий ящик, он вторгся в королевство Леон. Его авангард под командованием принца крови по имени Абдуллах, лучше известный по прозвищу Жестокое Сердце, в июле 981 года захватил и разорил Замору. Да, мусульмане не сумели взять крепость, но они прошлись огнем и мечом по окрестностям. Четыре тысячи христиан были убиты, столько же были взяты в плен. В одном регионе тысяча деревень, населенных, имевших монастыри и церкви, были уничтожены. Рамиро III, которому тогда еще не было двадцати лет, быстро вступил в союз с Гарсией Фернандесом, графом Кастилии, и королем Наварры. Три принца выступили против Ибн-Аби Амира и дали ему бой при Руэде, что к юго-западу от Симанкаса. Они потерпели поражение, и важная крепость Симанкас оказалась в руках мусульман. Пленных взяли мало. Солдат и горожан убивали. Хотя сезон уже близился к концу, Ибн-Аби Амир выступил против города Леона. Рамиро вышел вперед, чтобы сдержать его продвижение. Казалось, фортуна улыбнулась дерзости короля. Он отбросил противника и заставил его вернуться в лагерь. Там Ибн-Аби Амир расположился на возвышенности, откуда мог наблюдать за ходом сражения и осуществлять командование. Видя, что его войска отступают, он задрожал от ярости, вскочил с трона, сорвал свой золотой шлем и припал к земле. Его люди отлично знали, что означает эта поза. Так их командир выражал свое недовольство их поведением на поле боя. Вид непокрытой головы всесильного хаджиба произвел магическое действие. Устыдившись, солдаты с новыми силами бросились на врага и обратили его в бегство. Они преследовали леонцев до городских ворот, и, безусловно, смогли бы захватить город, если бы их не остановил внезапно начавшийся снег с градом.
Зима вынудила Ибн-Аби Амира вернуться в Кордову, где он официально принял прозвище – до этого такая практика относилась только к халифам, – и это прозвище было Альманзор – Al-mansur billah – Победоносный милостью Божией. Он также настоял на получении всех почестей, на которые ранее имели право только королевские особы. Даже визири и принцы крови теперь должны были целовать ему руку. Желание людей оказаться у него в милости было так велико, что целовали руки даже его детей в колыбелях.
Альманзор стал всесильным. Создавалось впечатление, что у него нет и не может быть соперников. Однако у великого хаджиба было другое мнение. Он был уверен, что есть человек, который, если в данный момент и не опасен, может стать для него чрезвычайно опасным. Это Джафар, принц Заба.
Джафар оказал ему большую помощь в борьбе с Галибом. Он был родовит, завоевал славу на полях сражений и вызывал жгучую ревность и у хаджиба, и у знати. И Альманзор решился на деяние, которое оставило несмываемое пятно на его репутации. Дав тайные инструкции двум тоджибитам, Абу-л Ахвас Ману и Абд-ер-Рахману ибн Мотаррифу, он пригласил Джафара на пиршество. Приглашение было принято. Пиршество оказалось роскошным. Гость уже изрядно выпил, когда виночерпий принес хаджибу наполненный до краев кубок.
– Отнеси его тому, – сказал хаджиб, – кого я больше всех ценю.
Виночерпий растерялся, понятия не имея, кого из собравшихся высокородных гостей хаджиб ценил выше других.
– Будь ты проклят! – вскричал Альманзор. – Отнеси его визирю Джафару!
Польщенный таким знаком внимания, Джафар встал, взял кубок и залпом осушил его. После этого он пошел танцевать. Его веселость оказалась заразительной, и очень скоро другие гости тоже ударились в пляс. Веселье продолжалось до глубокой ночи, и, когда пиршество наконец закончилось, Джафар был сильно пьян. Когда он шел домой в сопровождении только двух пажей, на него внезапно напали солдаты двух тоджибитов, о которых мы упоминали выше, и убили. Это случилось 22 января 983 года.
Голова и правая рука Джафара были втайне переданы Альманзору, который делал вид, что ничего не знает о зачинщиках убийства, и выражал глубочайшую печаль.
Глава 10
Альманзор
(Продолжение)
Можно подозревать или не подозревать Альманзора в соучастии в убийстве Джафара, но в любом случае это преступление вскоре было забыто из-за всплеска народного энтузиазма, вызванного новыми победами. Для Альманзора внутренние дела Леона приняли чрезвычайно благоприятный оборот. Катастрофы, преследовавшие Рамиро в кампании 981 года, оказались началом конца этого монарха. Леонская знать пожелала освободиться от принца, которого, казалось, преследовали несчастья, и к тому же он больно ранил их гордость, настаивая на единовластном правлении. В Галисии началось восстание. Знать пожелала возвести на трон Бермудо, кузена Рамиро, и 15 октября 982 года короновала его в церкви Сантьяго-де-Компостела. Рамиро немедленно выступил против узурпатора, и в районе Портилла-де-Аренас, что на границе Леона и Галисии, произошло отчаянное, но ничего не решившее сражение. После этого судьба стала все чаще улыбаться Бермудо, и в марте 984 года он отобрал город Леон у соперника. Рамиро, укрывшийся вблизи Асторги, дабы избежать полного разгрома, был вынужден искать помощи у Альманзора и признать его сувереном. Однако вскоре после этого, 26 июня 984 года, король умер. Его мать сделала попытку управлять с помощью мусульман, но те довольно скоро перестали ее поддерживать. Бермудо понял, что его постигнет судьба Рамиро, если он не сумеет поставить недовольных аристократов на колени. Поэтому он тоже обратился к Альманзору и, судя по всему, сделал ему более заманчивые предложения, чем королева-мать, поскольку всесильный хаджиб поддержал его и выделил в его распоряжение весьма внушительные мавританские силы. С их помощью Бермудо сумел покорить всю область, но оказался в зависимости от Альманзора, и большой отряд мусульманских войск с тех пор постоянно находился в его королевстве для защиты и наблюдения. Таким образом, Альманзор, сделав Леон провинцией своей империи, решил обратить оружие против Каталонии. Поскольку эта страна была фьефом королей Франции, халифы обращались с ней уважительно, чтобы, напав на нее, не ввязаться в неприятности с французами. Но у Альманзора подобных опасений не было. Он знал, что Франция стала жертвой феодальной анархии, и каталонские графы едва ли могут рассчитывать на ее помощь. Собрав крупные силы, он 5 мая 985 года выступил из Кордовы, взяв с собой сорок хорошо оплачиваемых поэтов, чтобы прославляли его победы. Список этих поэтов приводит аль-Хатиб. Пройдя Эльвиру, Баэсу и Лорку, он вошел в Мурсию, где стал гостем Ибн-Хаттаба – крупного землевладельца, не имевшего официального титула, на обладавшего обширными владениями, приносившими ему большой доход. Вероятно, он был отпрыском вестготского рода, потомком Теодемира, который в свое время сумел добиться таких благоприятных договоренностей с Теодемиром, что он и его сын Атанагильд стали практически независимыми правителями провинции Мурсия. Заметим, что в XIII веке бени хаттаб называли себя арабами, однако их предки в X веке не претендовали на такое происхождение. Как бы то ни было, Ибн-Хаттаб был великодушен и богат. В течение тринадцати дней не только Альманзор и его свита, но и вся армия, от визиря до пехотинца, пользовались его гостеприимством. Хозяин позаботился о том, чтобы свите хаджиба подавали самые изысканные яства. Ни одно блюдо не появлялось на столе дважды. Однажды его расточительность дошла до того, что он предложил своим гостям ванны с розовой водой. Даже привыкший к роскоши Альманзор был удивлен щедростью хозяина. Он не скупился на похвалы и в знак одобрения освободил хозяина от уплаты части земельного налога. Хаджиб также предписал судьям провинции выказывать Ибн-Хаттабу максимальное уважение и максимально учитывать его пожелания.
