Поэтому в Андалусии все знали о Компостеле и ее величественном соборе, который, по словам арабского хрониста, был для христиан тем же, чем Кааба для мусульман. Тем не менее в Андалусии его знали только по слухам: чтобы увидеть собор, надо было попасть в плен к христианам, поскольку еще ни один арабский принц не рискнул проникнуть со своей армией в этот удаленный и труднопроходимый регион.
Таким образом, Альманзор решил сделать то, о чем никто раньше не помышлял. Он захотел наглядно доказать: то, что невозможно для других, вполне возможно для него. Более того, он затаил честолюбивое желание уничтожить святыню врагов ислама, гробницу апостола, который, как считали леонцы, нередко сражался в их рядах.
В субботу 3 июля 997 года Альманзор вышел из Кордовы во главе кавалерии. Он проследовал мимо Кории в Везеу, где к нему присоединились графы, признававшие его сувереном. Оттуда он проследовал в Опорто (Порту), где его ждал флот, прибывший из Каср-Аби-Даниса (Алькасер-до-Саль в Португалии). Флот доставил пехоту, которая, таким образом, была избавлена от длинного и трудного перехода, а также запасы продовольствия и оружия. Корабли, стоявшие вплотную корма к носу, сформировали мост, по которому армия перешла Дуэро. Поскольку регион между Дуэро и Минхо принадлежал дружественным графам, мусульмане пересекли его, не встретив трудностей, если не считать таковыми естественные препятствия труднопроходимой местности, главным из которых был высокий и крутой горный хребет, через который люди Альманзора построили дорогу.
Перейдя Минхо, армия оказалась на вражеской территории. Теперь необходима была постоянная бдительность, тем более что леонский контингент пребывал в не слишком хорошем настроении. Их совесть, так долго молчавшая, неожиданно пробудилась от мысли, что они намереваются совершить ужасное святотатство. Эти люди вполне могли расстроить экспедицию, если бы Альманзор, узнавший об их планах, не принял против них мер, пока не стало слишком поздно. Хронисты рассказывают следующее: Альманзор призвал к себе мусульманского воина, которому мог доверять, и сказал: «Скачи во весь опор к ущелью Талиарес (согласно документу Бермудо II, оно расположено недалеко от Минхо), там действуй как часовой и приведи ко мне первого человека, который приблизится к нему». Всадник немедленно выехал, добрался до ущелья и ждал там всю ночь, проклиная ненастную погоду, но не увидел ни одного живого существа. Но при первых лучах рассвета он заметил приближающегося со стороны лагеря старика верхом на осле. Очевидно, это был дровосек, который вез с собой соответствующие инструменты. Стражник остановил его и спросил, куда он направляется. Тот ответил, что намерен срубить в лесу несколько деревьев. Солдат растерялся. Может ли старик быть тем человеком, которого генерал приказал привести к нему? Представлялось крайне маловероятным, что Альманзору может быть интересен этот старик в лохмотьях. И он позволил старику следовать дальше. Однако уже через несколько мгновений вспомнил, что приказ Альманзора был точен и не повиноваться ему смертельно опасно. Поэтому он пришпорил коня и догнал старика.
– Я должен отвести тебя к моему хозяину Альманзору, – сказал он.
– Что нужно твоему Альманзору от такого человека, как я? – удивился старик. – Позволь мне следовать своей дорогой и заработать себе на хлеб.
– Нет, – ответствовал солдат. – Тебе придется следовать со мной.
Волей-неволей старик подчинился, и они вместе вернулись в лагерь.
Альманзор, который в ту ночь не ложился спать, не удивился, увидев старика, и приказал своим помощникам-славянам обыскать его. Приказ был выполнен, но ничего криминального у старика не нашли. Тогда Альманзор приказал обыскать упряжь осла. На этот раз его подозрения оправдались. Под седлом было найдено письмо, адресованное каким-то леонцем из мусульманской армии своим соотечественникам. В нем было сказано, с какой стороны лагерь охраняется хуже всего и может быть успешно атакован. Узнав из письма имена предателей, Альманзор велел их обезглавить вместе с фальшивым дровосеком. Такие энергичные меры оказались эффективными. Устрашенные леонцы больше не делали попыток связаться с врагом.
Армия возобновила марш и через некоторое время обрушилась, словно горный поток, на равнину. Монастырь Святых Космы и Дамиана был разграблен, а крепость Сан-Пайо подверглась атаке. Жители региона искали убежища на крупнейшем из двух каменистых островов в заливе Виго. Но мусульмане наткнулись на брод, перешли на остров и отобрали у беженцев все, что те принесли с собой. Затем они вторглись в Улью, разграбили и разрушили Ирию (Эль-Падрон) – тоже место паломничества, и 11 августа добрались до Компостелы. Город был покинут – все жители бежали. Только один монах стоял на коленях у гробницы святого Иакова.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Альманзор.
– Молюсь святому Иакову, – ответствовал старик.
– Продолжай молиться, – сказал Альманзор и запретил солдатам его трогать.
Альманзор оставил стражу у гробницы, чтобы защитить ее от повреждений, но город был разрушен. Причем разрушениям подверглись не только укрепления и дома. Даже собор был уничтожен так основательно, что, как утверждает арабский хронист, «утром уже нельзя было даже предположить, что он когда-то существовал». Соседние территории тоже были разорены. Небольшие отряды кавалеристов добрались даже до Сан-Космо-де-Майанса, что недалеко от Коруньи.
Проведя неделю в Компостеле, Альманзор приказал двигаться в направлении Ламего или, согласно другим хронистам, Малего. Прибыв в этот город, он распрощался со своими союзниками, не обделив их богатыми дарами – в основном это были дорогостоящие ткани. Из Ламего он отправил ко двору подробный отчет о кампании, который сохранился в трудах арабских авторов. В должное время Альманзор вернулся в Кордову, приведя множество христианских пленных, которые принесли на своих плечах ворота Сантьяго и церковные колокола. Ворота были использованы для крыши еще не достроенной мечети, и колокола подвешены там же. Их предстояло использовать как светильники. Кто мог предположить, что христианский король вернет эти колокола в Галисию и их будут нести на своих плечах пленные мусульмане?
Кампания в Мавритании развивалась не так благоприятно для Альманзора. Вадхи, это правда, вначале сопутствовал успех: он захватил Арциллу и Некур, внезапно напал на Зири в его лагере ночью и нанес ему большие потери, но потом удача покинула его. Он потерпел поражение и был вынужден искать убежища в Танжере. Оттуда он отправил сообщение Альманзору с просьбой о подкреплении. Те немедленно начали готовиться. Получив письмо своего доверенного лица, Альманзор приказал собрать в Альхесирасе крупные силы, а чтобы надзирать за их погрузкой на суда, он прибыл в порт лично. Его сын Абд аль-Малик Музаффар, которому он доверил командование экспедицией, переправился через пролив с хорошо оснащенной армией. Он высадился в Сеуте, и новость о его прибытии произвела желанный эффект. Берберские принцы, которые раньше поддерживали Зири, начали собираться под его знамена. Соединившись с войском Вадхи, Музаффар выступил в поход и вскоре встретился с армией Зири, шедшей ему навстречу. Генеральное сражение имело место в октябре 998 года. Оно длилось с рассвета до заката. Кризис наступил, когда солдаты Музаффара уже были на грани поражения. В это самое время Зири был ранен одним из своих собственных рабов, брата которого казнил. Нападавший ускакал к Музаффару, чтобы сообщить ему новость. Поскольку знамя Зири не было спущено, принц поначалу не поверил словам дезертира, но, убедившись в их правдивости, он начал наступление и разгромил противника. Наконец власть Зири была сломлена. Регионы, находившиеся под его влиянием, были возвращены Кордовскому халифату. Тремя годами позже – в 1001 году – Зири умер от открывшихся ран, которые ему нанес убийца.
