«Ибн-Дакван и Ибн-Борд нашли новый способ оскорбить религию. Они мятежники против Бога правды, поскольку объявили внука Санчо наследником трона».
Говорили, что святой человек, проходя мимо дворца в Закире, воскликнул: «О, это дворец, украшенный тем, что украдено в других домах. Бог даст, скоро каждый дом будет украшен добычей, взятой здесь».
Короче говоря, ненависть и злая воля проявлялись везде, но пока еще люди не брали в руки оружие. Присутствие армии сдерживало и устрашало население. Однако мятеж был уже не за горами. Обманутый воцарившимся в городе спокойствием, Санчол объявил о своем намерении начать экспедицию против Леона и в пятницу 14 января 1009 года вышел из столицы во главе войска. Повинуясь прихоти, он надел тюрбан – головной убор, который в Испании носили только юристы и теологи, и приказал солдатам последовать его примеру. В этом капризе жители Кордовы увидели очередное подтверждение его неуважения к религии и ее служителям.
Перейдя границу, Санчол тщетно попытался вытеснить Альфонсо V из его горной твердыни. Снежные заносы вскоре сделали дороги непроходимыми, и Санчол был вынужден уйти. Он как раз подошел к Толедо, когда услышал весть о начале восстания в столице.
Во главе него стоял один из Омейядов по имени Мухаммед. Сын того самого Хишама, которого обезглавил Музаффар, он был внуком Абд-ер-Рахмана III. Его прятали в Кордове, чтобы уберечь от участи отца, и к этому времени его уже знали многие. Благодаря своему богатству, которое он тратил не скупясь, и поддержке фанатика-факиха по имени Хасан ибн Яхья, а также других Омеяйдов Мухаммед вскоре собрал отряд из четырех сотен смелых и решительных воинов. Слухи о заговоре дошли до Амирида Ибн-Аскелейя, которому Санчол доверил управление в Кордове в свое отсутствие, но они были такими смутными, что градоначальник, хотя и приказал обыскать несколько домов подозрительных лиц, ничего не нашел.
Мухаммед назначил дату начала мятежа на вторник 25 февраля. Он выбрал тридцать самых отчаянных из своих людей и велел им явиться вечером на террасу за дворцом халифа с оружием, спрятанным под плащами. «Я присоединюсь к вам там, – добавил он, – за час до заката, но будьте осторожны и не делайте ничего, пока я не подам сигнал».
Тридцать бойцов собрались в назначенном месте, где они не вызвали никаких подозрений, потому что терраса дворца, откуда открывался дивный вид на реку, была излюбленным местом прогулок. А тем временем Мухаммед снабдил остальных людей оружием и предложил им быть наготове. Он прибыл к месту встречи верхом на муле, дал сигнал, и тридцать человек набросились на дворцовую стражу у ворот. Не ожидавшие нападения стражники были разоружены, а Мухаммед направился в апартаменты Ибн-Аскелейя, где он пил вино и развлекался с двумя девушками из гарема. Амирид был убит, не успев опомниться.
Другие заговорщики, быстро узнавшие о происшедшем, побежали по улицам с криками: «К оружию! К оружию!» Их успех превзошел самые смелые ожидания. Горожане, только и ждавшие сигнала, с готовностью последовали за ними, а немного позже к ним присоединились и сельские жители из пригородов. Люди направились к золотой тюрьме Хишама и проделали две бреши в стене. Несчастный монарх все еще надеялся, что ему на помощь придут вооруженные силы. Главные государственные чиновники находились в Захире, где в их распоряжении были славянские полки. Однако, услышав о мятеже, чиновники понадеялись, что Ибн-Аскелейя быстро его подавит, а позднее, разобравшись, что обстановка куда серьезнее, чем они предполагали, они оказались парализованы страхом. Офицеры не знали, что делать, и не было сделано ни одной попытки спасти халифа. Хишам, опасаясь, что во дворец в любой момент может ворваться разъяренная толпа, наконец вышел из ступора и направил гонца к Мухаммеду, чтобы тот передал: если ему сохранят жизнь, он отречется от трона в его пользу. «Что? – воскликнула Мухаммед. – Неужели халиф думает, что я взял в руки оружие, чтобы его убить? Вовсе нет! Просто мне было больно видеть, что он вот-вот позволит отобрать верховную власть у нашей семьи! Пусть делает что хочет, но если он по собственной воле отречется в мою пользу, я с благодарностью приму корону и сделаю для него все, что он пожелает». Он вызвал теологов и представителей высшей знати, чтобы те составили документ об отречении. Хишам его подписал, и оставшуюся часть ночи Мухаммед провел во дворце. На следующее утро он назначил одного из своих родственников хаджибом, а другому Омейяду доверил управление столицей, предложив им записывать в армию всех, кто пожелает. Народный энтузиазм оказался так велик, что рекруты буквально валили валом, причем из самых разных классов: простолюдины, богатые купцы, фермеры с окраин, имамы из мечети, благочестивые отшельники – все старались опередить друг друга, желая пролить кровь в защиту законной династии от наглого выскочки, который попытался узурпировать трон. Мухаммед приказал хаджибу перебраться в Захиру. Собравшиеся там чиновники даже не помышляли о сопротивлении и поспешили подчиниться новому халифу и просить его помилования. Его они получили, но не раньше, чем выслушали горькие упреки в потворстве амбициозным планам Санчола.
Таким образом, всего за двадцать четыре часа господство Амиридов рухнуло. Никто не ждал такого быстрого успеха. Кордова ликовала, но больше всех радовались представители низших классов. Они всегда были первыми – и в радости, и в негодовании, а теперь к тому же видели открывшиеся перед ними радужные перспективы. Средние классы опасались далеко идущих серьезных последствий революции. Они много раз подумали, прежде чем присоединиться к ней, считая, что просвещенный деспотизм Амиридов, который дал стране завидное процветание и военную славу, следует ценить выше, чем анархию или военный деспотизм, который им вскоре угрожал.
Даже в этот переломный момент не обошлось без перегибов, которые всегда сопутствуют народным восстаниям. Мухаммед мог спровоцировать грабежи, но был еще недостаточно силен, чтобы остановить их. Проявив достойную одобрения прозорливость, он велел перевезти из Захиры в Кордову казну, сокровища и произведения искусства, однако грабители уже приступили к делу. Они вынесли из дворца все, даже двери и стеновые панели, и дома, принадлежавшие людям Альманзора, постигла та же участь. В течение четырех дней Мухаммед не мог – или не смел – останавливать грабителей. Наконец ему это удалось, но богатства Захиры были так велики, что даже после того, как над ними потрудилась толпа, осталось еще полтора миллиона золотых и два миллиона сто тысяч серебряных монет.
Немного позже были обнаружены другие тайники, где оказалось двести тысяч золотых монет. Когда от дворца остались одни стены, его сожгли, и сказочное сооружение превратилось в груду руин.
18 февраля собравшемуся в мечети народу после молитвы было прочитано два документа. В первом были перечислены преступления Санчола и предписано проклинать его в публичных молитвах. Во втором объявлялось об освобождении населения от уплаты некоторых недавно введенных налогов. Неделей позже Мухаммед публично заявил, что принимает имя аль-Махди (Al-Mahdi Billah – направляемый Богом). Когда он сошел с кафедры, был объявлен общий призыв к оружию против Санчола. Эффект последнего объявления был воистину поразительным. Энтузиазм распространился из столицы на провинции, и спустя очень короткое время Махди обнаружил себя во главе огромной армии. Но революцию совершил народ, а народ не желал воевать под командованием генералов, которые еще недавно принадлежали к дворцовой партии. Поэтому офицеров тщательно выбирали из средних и низших классов. Среди них были аптекари, ткачи, мясники и шорники. Впервые мусульманская Испания подверглась демократизации. Власть ускользнула из рук не только Амиридов, но и аристократии в целом.
