Уже нажив себе врагов в лице славян, в общем-то благочестивых и честных людей, Махди не делал никаких шагов, чтобы привязать к себе берберов, хотя они были его естественными союзниками. Это правда, что этих грубых воинов недолюбливали в столице. Население не могло простить им то, что они являлись инструментами деспотизма Амиридов, и, если бы Махди открыто покровительствовал им, он бы лишился остатков своей популярности. Однако, поскольку он не мог отослать берберов обратно в Африку, он должен был по крайней мере успокоить их. Но он этого не сделал. Наоборот. Он не упускал возможности показать им свою ненависть и презрение: он запрещал им садиться на коня, носить оружие, входить во дворец. В этом его безрассудство было удивительным. Привыкшие к уважению и придворной жизни берберы понимали свою силу и знали себе цену. Они не собирались долго терпеть подобное обращение. И однажды после того, как толпа разграбила многие их дома, Зави и еще два вождя пришли во дворец и потребовали наказания преступников. Устрашенный их решимостью, Махди извинился и, чтобы умиротворить вождей, приказал обезглавить зачинщиков беспорядков. Но, оправившись от первого испуга, Махди снова стал изводить берберов.
При всем своем безрассудстве Махди не был слеп и видел, что находится в опасности. Он очень боялся, что имя Хишама II станет боевым кличем для всех недовольных. Поэтому он решил, не убивая своего августейшего пленника, объявить его мертвым. В апреле 1009 года умер христианин, внешне очень похожий на Хишама. Махди велел тайно принести тело во дворец, где его продемонстрировали лицам, хорошо знавшим Хишама. Или сходство было действительно велико, или свидетели были подкуплены, но в любом случае все подтвердили, что тело принадлежит покойному халифу. Тогда Махди вызвал представителей духовенства, знати и горожан, и после молитв об усопшем христианин был похоронен на мусульманском кладбище со всеми почестями, присущими королевской особе. А настоящий Хишам тем временем жил под надзором во дворце одного из визирей.
Успокоившись на этот счет, халиф снова стал безрассудным. В мае он бросил в тюрьму Сулеймана, сына Абд-ер-Рахмана III, который незадолго до этого был назван наследником трона. Затем распространилась информация, что он намерен казнить десять вождей берберов. Этого было достаточно, чтобы подтолкнуть африканцев к мятежу, и Хишам, сын Сулеймана, делал все от него зависящее, чтобы воспламенить их умы и сердца. Он не встретил трудностей. Семь тысяч рабочих – армия, расформированная Махди, – были в его полном распоряжении. 2 июня они собрались перед домом юного Хишама и объявили его халифом. Хишам вывел их на равнину, расположенную за чертой города, где они соединились с берберами, и объединенная армия двинулась к дворцу Махди.
Грубо оторванный от своих обычных удовольствий, халиф раздраженно поинтересовался причиной беспорядков.
– Ты бросил моего отца в тюрьму, – заявил Хишам, – и никто не знает, что с ним стало.
Махди немедленно освободил пленника, но, если он думал, что этого достаточно, дабы избавить себя от толпы, он заблуждался. Хишам потребовал трон для себя. Чтобы выиграть время, Махди вступил в переговоры, однако они затянулись. Рабочие и берберы устали от бездействия, начали грабить и жечь лавки ремесленников. Жители Кордовы взялись за оружие, чтобы защитить не Махди, а свою собственность. Войска, которые халиф собрал, пришли к ним на помощь. Борьба продолжалась весь день и всю ночь, но утром в пятницу 3 июня берберы отступили в большом беспорядке. Отряд кордовцев преследовал их до берегов Гвадалмеллато, другой грабил их дома и уводил их жен. За каждую голову бербера была объявлена награда. Несостоявшийся халиф Хишам, взятый в плен, как и его отец, был казнен. Когда берберы собрались, они поклялись страшно отомстить, но у них не было опыта, чтобы разработать план действий. К счастью, среди них был Зави. Отпрыск семьи, которая долгое время правила частью Африки, столицей которой был Кайруан, Зави был более цивилизованным и умным человеком, чем большинство его братьев по оружию. Ему пришло в голову, что необходимо создать соперника Махди. Тем более что под рукой был уже готовый Омейяд – Сулейман, племянник Хишама, который после неудачного мятежа его дяди бежал вместе с берберами. Его Зави предложил своим соратникам на роль халифа. Некоторые берберы возразили: хотя кандидатура Сулеймана в целом была вполне приемлемой, ему не хватало энергии, необходимой лидеру, а также военного опыта. Другие не желали принимать араба как своего вождя. Чтобы заставить берберов согласиться, Зави прибег к проверенной временем иллюстрации, вероятно, новой для берберов. Он связал вместе пять копий и предложил самому сильному воину сломать их. Тот попытался, но не смог.
– Тогда ослабь веревку и сломай их по одному, – предложил Зави, что и было сделано. – Пусть это станет для вас предупреждением, – сказал Зави. – Вместе мы непобедимы, а поодиночке – погибнем, потому что окружены непримиримыми врагами. Подумайте об опасности и сообщите свое решение.
– Мы последуем твоему совету, – был единодушный ответ. – И если нас постигнет неудача, в этом не будет нашей вины.
– Тогда поклянитесь в верности этому курашиту, – сказал Зави, вытолкнув Сулеймана вперед. – Никто не обвинит вас в желании завоевать страну. А поскольку он араб, многие представители его народа будут верны ему, а значит, и вам.
Когда все поклялись в верности Сулейману и принц объявил, что принимает имя Мустаин, Зави снова обратился к берберам.
– Мы в большой опасности, – сказал он. – Пусть никто даже не пытается потакать своему честолюбию, требуя чрезмерной власти. Пусть каждое племя выберет лидера, который своей жизнью ответит за верность его людей халифу.
Это было сделано. Зави, естественно, был избран лидером своего племени. У Сулеймана не было реальной власти над берберами, которые независимо избирали своих вождей. Он был номинальной фигурой, ею и остался. Берберы сначала пошли на Гвадалахару, а затем, взяв этот город, обратились к Вадхи, желая объединиться с ним и открыть ворота Меди-насели. Вадхи отказался и, получив подкрепление от Махди, атаковал берберов. Он был разбит, но у берберов не было причин поздравлять себя с этой победой, потому что Вадхи перехватил их припасы, и в течение двух недель им пришлось жить на подножном корму. Тогда они направили послов к Санчо, графу Кастилии, желая получить хорошие должности и предлагая союз, раз уж Махди и Вадхи не желают мира.
Добравшись до резиденции графа, они обнаружили, что туда уже прибыло посольство от Махди, которое доставило Санчо лошадей, мулов, деньги, платья, драгоценные камни и другие дары, а также обещание передать ему много городов и крепостей, если он окажет помощь халифу. Несколько месяцев изменили все. Мусульмане больше не диктовали условия христианским принцам. Теперь графу Кастилии предстояло решить судьбу арабской Испании.
Хорошо информированный о положении дел у соседей и знающий, что власть Махди висит на тонкой ниточке, Санчо обещал берберам поддержать их, если он сдадут ему крепости, предложенные послами Махди. Те согласились. После этого Санчо отослал других послов и направил в лагерь берберов тысячу быков, пять тысяч овец и тысячу телег, груженных продовольствием. Так берберы получили возможность сразу возобновить военные действия и в сопровождении графа и его контингента выступить на Мединасели.
