Омайя, убежденный, что визири вот-вот признают его халифом, проследовал в большой зал. Он уселся на диван Хишама, окружив себя лидерами восстания, которым он уже начал раздавать должности и отдавать приказы, как настоящий халиф.
– Мы боимся за твою жизнь, – сказал случайный очевидец. – Нам кажется, что удача покинула твою семью.
– Не важно, – ответствовал Омайя. – Пусть меня провозгласят халифом сегодня, а завтра убьют.
Амбициозный молодой человек понятия не имел, что происходит в доме Ибн-Джавара.
После начала восстания глава совета собрал коллег, чтобы посоветоваться о следующих шагах, а когда было принято решение, все пошли во дворец в сопровождении слуг и вольноотпущенников – все были вооружены до зубов.
– Пусть грабеж прекратится! – кричали они. – Мы ручаемся за отречение Хишама.
Или толпу сдержало присутствие большого количества высокопоставленных чиновников, или она испугалась вооруженного эскорта, или просто больше нечего было грабить – в любом случае порядок был постепенно восстановлен.
– Спускайся с башни! – прокричали визири Хишаму. – Ты должен отречься, но твоей жизни ничего не угрожает.
С большой неохотой Хишам был вынужден спуститься с башни. Впрочем, там все равно не было продовольствия. Визири провели его вместе с женами в подвал, являвшийся частью большой мечети.
– Пусть лучше меня бросят в море, чем терпеть такие мучения! – воскликнул он по пути. – Делайте со мной что хотите, но пощадите моих жен, молю вас.
Ближе к ночи визири собрали высокопоставленных жителей Кордовы в мечеть, чтобы решить судьбу Хишама. Было решено заключить его в крепость, и неким шейхам поручили сообщить ему об этом решении.
Войдя в подвал, они увидели скорбное зрелище. Хишам скорчился на полу. На нем была лишь скудная одежда, волосы растрепаны. С отчаянием в глазах он пытался согреть на груди свою единственную дочь, которую страстно любил. Бедная девочка была слишком мала, чтобы понимать происходящее. Она дрожала в сырой атмосфере зловонного подвала – ночь выдалась очень холодной. К тому же она была едва жива от голода, ведь или по недосмотру, или это был акт изощренной жестокости, но пленникам не дали никакой еды. Один из шейхов обратился к халифу, теперь уже бывшему:
– Мы пришли к тебе, господин, чтобы сказать: визири и знать, собравшиеся в мечети, решили…
– Да, да, да! – перебил его Хишам. – Я согласен с любым вашим решением, только, прошу вас, дайте мне немного хлеба, чтобы накормить этого несчастного ребенка, который умирает от голода.
Тронутые до глубины души шейхи не могли сдержать слез. Еду принесли, и шейх, начавший свою речь, продолжил ее:
– Господин, принято решение, что утром тебя отвезут в крепость, где ты станешь пленником.
– Пусть будет, что будет, – печально проговорил Хишам. – Я только прошу об одной милости. Дайте нам свет. Темнота это ужасного места лишает нас присутствия духа.
Утром, когда Хишам покинул город, визири издали прокламацию, обращенную к жителям Кордовы. В ней было сказано, что халифат упразднен навсегда и государственный совет берет на себя функции правительства. Новое правительство явилось во дворец. Омайя был там. Он не сомневался в секретных обещаниях, которые ему дали, и собрал чиновников, чтобы те могли принести ему клятву верности. Довольно скоро ему пришлось испытать большое разочарование. Визири упрекнули чиновников и солдат за то, что они слишком быстро признали халифом обычного авантюриста, не ожидая решения знати.
– Знатные люди нашего города, – объявил Ибн-Джавар, – ликвидировали монархию, и народ одобрил это решение. Солдаты, сделайте все, чтобы не вызвать народных беспорядков; помните о благах, которые вы от нас получили. Вы получите еще больше, если проявите добрую волю. – После этого он обратился к офицерам: – Арестуйте Омайю, выведите его из дворца и выдворите за границы нашей территории.
Приказ был немедленно исполнен. Омайя, вне себя от ярости, поклялся отмстить вероломным визирям, которые сначала внушили ему ложные надежды, а потом изгнали, словно преступника. Он сделал попытку привлечь на свою сторону офицеров, но те были привычны выполнять приказы, да и его щедрые обещания не имели под собой никакого реального основания, так же как угрозы и оскорбления. Что с ним стало, точно не известно. Какое-то время о нем ничего не было слышно. Вроде бы он постоянно рвался вернуться в Кордову и в конце концов был убит по тайному приказу патрициев.
Хишаму удалось бежать из замка, в который он был заключен, в город Лерижа, где тогда правил Сулейман ибн Худ. Современный писатель рассказывает, что или по забывчивости, или из презрения сенат – теперь мы можем именно так называть государственный совет – не счел необходимым заставить его подписать акт об отречении или заявить в присутствии свидетелей, что он не может управлять и народ освобождается от клятвы верности. Такова процедура свержения принца. На самом деле его оставили без внимания и забыли, и, когда спустя пять лет, в декабре 1036 года, он умер, в Кордове на это сообщение не обратили внимания. В остальной части Испании оно вызвало еще меньше интереса.
Книга четвертая
Мелкие тираны
Глава 1
Кади Севильи
В течение нескольких лет провинции мусульманской Испании пользовались свалившейся на них независимостью. Общественное сознание было взбудоражено. Люди смотрели в будущее с тревогой, а прошлое вспоминали с сожалением. Только иностранные военные командиры выгадали от распада империи. Берберские генералы поделили между собой юг, славяне – восток. Остальная территория оказалась в руках или выскочек, или нескольких древних родов, которым удалось пережить удары, нанесенные аристократии Абд-ер-Рахманом III и Альманзором. Два главных города, Кордова и Севилья, приняли республиканскую форму правления.
Хаммудиты были главами берберской партии только номинально. Заявляя о своих правах на всю Испанию, они в действительности владели только городом Малага и окрестной территорией. Самыми могущественными их вассалами были принцы Гранады – Зави, сделавший Гранаду своей столицей, и его племянник и преемник Хаббус. Сначала столицей была Эльвира, но этот город сильно пострадал во время гражданской войны, и его обитатели мигрировали в Гранаду. Кроме того, принцы-берберы были в Кармоне, Мороне и Ронде. Афтасиды, правившие в Бадахосе, принадлежали к той же расе. Но они считали себя арабами и занимали несколько изолированное положение.
Из славян самыми выдающимися являлись Хайран, принц Альмерии, Зухайр, сменивший его в 1028 году, и Моджехид, принц Балеарских островов и Дении. Последний – величайший пират своего времени – был известен и своими набегами на Сардинию и побережье Италии, и своим покровительством литераторов. Славяне какое-то время правили Валенсией, но в 1021 году королем стал Абд аль-Азиз, внук Альманзора и сын Абд-ер-Рахмана Санчола. В Сарагосе после смерти Мундира в 1039 году правила благородная арабская семья Бени Худ.
