Ответ Ибн-Аббаса был одновременно покровительственным и презрительным и, когда бербер захотел тронуть его сердце, обняв и пролив слезы, добавил:
– Избавь себя от лишних эмоций и громких слов. Они все равно на меня не действуют. То, что я говорил вчера, я повторю сегодня: если все вы не согласитесь на наши условия, я позабочусь, чтобы вы об этом пожалели.
Возмущенный этими словами, Бологгин воскликнул:
– Этот ответ я должен передать совету?
– Совершенно верно, – фыркнул Ибн-Аббас, – и если ты предпочитаешь приписать мне более сильные выражения – пожалуйста. Сколько угодно.
Рыдая от ярости, Бологгин предстал перед Бадисом и советом. Доложив о своем разговоре с визирем, он воскликнул:
– Наглость этого человека невыносима! Мы должны уничтожить его, или наши дома перестанут быть нашими.
Все члены совета разделяли его негодование, но никто не был возмущен больше, чем Бологгин, брат Бадиса. Он потребовал, чтобы наглость жителей Альмерии была немедленно наказана, и Бадис пообещал ему это сделать.
Возвращаясь на свою территорию, Зухайр должен был пройти несколько узких ущелий и пересечь мост у деревни, носящей название Альпуенте. Бадис приказал разрушить мост, а ущелья занять войсками. Тем не менее, хотя он не чувствовал такого сильного гнева, как брат, и еще не потерял надежду привлечь друга своего отца на свою сторону, он решил тайно предупредить его об опасности. Для этой цели он использовал посредника – берберского офицера, служившего в армии Альмерии. Этот офицер пришел к Зухайру ночью и сказал:
– Верь моим словам, господин, завтра ты встретишь трудности на переходе. Советую выйти в путь сейчас, тогда, возможно, ты еще успеешь пройти ущелья, прежде чем войска из Гранады их займут, а если они начнут преследование, ты сможешь дать им бой на равнине или укрыться в одной из крепостей.
Этот совет показался Зухайру разумным, но присутствовавший при разговоре Ибн-Аббас воскликнул:
– Только страх заставляет его говорить эти слова!
– Что? – возмутился офицер. – Ты это говоришь обо мне? А ведь я принимал участие в двадцати сражениях, а ты не видел даже одного. Тебе еще предстоит убедиться в правоте моих слов. – И он в гневе выбежал из дворца.
Враги Ибн-Аббаса, которых, как мы уже видели, было много, утверждают, что он отверг предложение бербера не потому, что считал его неразумным, а потому, что желал смерти Зухайра. Они утверждали, что Ибн-Аббас пожелал сам править Альмерией и рассчитывал, что Зухайр будет убит людьми из Гранады, а сам он сумеет спастись бегством и, добравшись до Альмерии, объявит себя принцем. Не исключено, что доля правды в его словах есть, потому что, как мы увидим позже, Ибн-Аббас хвастался перед Бадисом, что завел Зухайра в ловушку. Как бы то ни было, на следующее утро, 3 августа 1038 года, Зухайр оказался в окружении армии Гранады.
Его солдаты были в смятении, но сам он не утратил присутствия духа. Построив в боевой порядок пехоту – пять сотен негров – и андалусцев, он приказал своему командиру Худхайлю атаковать врага во главе отряда славянской кавалерии. Тот подчинился, но, едва началось сражение, он оказался выбитым из седла – тому причиной был или удар копья, или просто его конь споткнулся. После этого кавалерия в панике отступила. В этот же самый момент Зухайра предали негры, в которых он был уверен. Они перешли на сторону врага, захватив арсенал. Остались одни только андалусцы, и поскольку они – как обычно, не желавшие воевать – думали только о бегстве, Зухайр присоединился к ним. Мост в Альпуэнте был разрушен, горные проходы заняты врагом, а значит, беглецам пришлось искать убежище в горах. Большинство из них гранадские солдаты изловили и убили, другие сорвались с высоких отвесных скал и разбились о камни. Среди последних был принц Зухайр.
Все гражданские функционеры были взяты в плен – Бадис приказал сохранить им жизнь. Среди них был Ибн-Аббас. Он не сомневался, что ему нечего бояться, и его беспокойство вызвала только судьба книг, которые он вез с собой.
– Боже мой! – восклицал он. – Что станет с моим багажом?
Пока его вели к Бадису, он старался выпытать у стражников, как поступает их хозяин с багажом пленных:
– Не будет ли мой багаж случайно поврежден? Там бесценные книги!
Придя к Бадису, он улыбнулся с видом заговорщика и сказал:
– Признайся, что я сослужил тебе отличную службу – привел этих собак прямо тебе в руки. – Он указал на остальных пленных. – Окажи мне ответную любезность, прикажи, чтобы с моими книгами обращались с максимальной аккуратностью. Они очень дороги моему сердцу.
Пока он говорил, пленники из Альмерии бросали на него гневные взгляды, и один из них, капитан по имени Ибн-Шабиб, обратился к Бадису:
– Господин, молю тебя именем Того, кто даровал тебе сегодня победу: не позволь уйти от ответственности этому негодяю, предавшему нашего хозяина. Только он ответствен за все, что сегодня случилось, и я не могу дождаться, когда он будет наказан. Я с радостью лишусь головы через минуту после этого.
Услышав эти слова, Бадис добродушно улыбнулся и велел освободить капитана. Но все остальные солдаты были убиты. Между тем Ибн-Аббас был единственным из чиновников, не получившим свободу. Надменный визирь наконец столкнулся лицом к лицу с тем самым несчастьем, которым в неразумной гордыне пренебрегал. Предсказание поэта из Альмерии сбылось. Он был брошен в подземную тюрьму в Альгамбре, и на него надели кандалы весом сорок фунтов. Он знал, что Бадис на него зол, а Самуэль желает ему смерти. Тем не менее надежда не покидала его. Бадис, которому он обещал тридцать тысяч дукатов за свое освобождение, ответил, что он подумает, – и два месяца не принимал никакого решения. На самом деле в суде Гранады вспыхнул конфликт интересов. С одной стороны, посол Кордовы просил освободить всех пленных, особенно Ибн-Аббаса. Абу-л Ахваз Ман ибн Сомадих, посол и родственник Амирида Абд аль-Азиза из Валенсии, требовал, чтобы Бадис казнил всех пленных без исключения, и первым – Ибн-Аббаса. Абд аль-Азиз на самом деле желал править Альмерией, на основании того, что она должна перейти ему по праву: Зухайр был вольноотпущенником его семьи. Он боялся, что Ибн-Аббас и остальные чиновники, выйдя на свободу, оспорят его права. Бадис колебался. Алчность и жажда мести боролись друг с другом – пока на равных. Но однажды вечером, прогуливаясь с братом, Бадис рассказал о предложении Ибн-Аббаса и попросил его совета.
– Если ты возьмешь золото этого человека, – сказал Бологгин, – он развяжет против тебя войну, которая обойдется тебе вдвое дороже. Советую казнить его, и как можно скорее.
Вернувшись с прогулки, Бадис послал за пленным и горько упрекнул за все неблаговидные поступки, которые тот совершал. Ибн-Аббас выслушал длинную речь, воскликнул:
– Господин, прошу тебя, прояви сострадание, избавь меня от моих пороков!
– Ты избавишься от них сегодня же, – ответил принц и, заметив, что в глазах пленника зажглась искра надежды, несколько секунд молчал. Потом криво усмехнулся и продолжил: – Но там, куда ты идешь, твои пороки лишь сделают твою судьбу тяжелее.
