«О вы, короли, что вы осмелитесь сделать? Вы отдали ислам его врагам и даже не попытались его спасти. Восстать против вас – долг, потому что вы на стороне христиан. Освободиться от вашего правления – не преступление, потому что вы освободились от авторитета пророка».
Но поскольку бунт мог лишь ухудшить положение, оставалось только проявлять терпение, на что указывал тот же поэт:
«Мы верили вам, о короли, но вы не оправдали наших надежд, на вас мы уповали, надеясь на освобождение, но тщетно. Терпение! Время принесет большие перемены. Мудрым достаточно и слова».
Теперь восстание представлялось реальным – ведь в Испанию прибыл справедливый, сильный и прославленный монарх, который уже одержал блестящую победу над христианами и который, безусловно, одержит еще много других. Определенно, он послан небесами, чтобы вернуть Андалусии величие и процветание. Покорность такому монарху – лучший выход, потому что население сразу избавится от многочисленных обременительных налогов. Разве Юсуф не ликвидировал на своих территориях все налоги, не предписанные Кораном? Все считали, что он сделает то же самое в Испании.
Так думали люди, и, в некоторых отношениях, не без оснований: но они позабыли о некоторых очень важных вещах. Правительство не может долго функционировать без налогов, ликвидации которых они так страстно желали. Андалусия, как союзник Марокко, подвергалась риску революций, которые могли начаться в этой империи. Господство Альморавидов – это правление чужеземцев. И наконец, солдаты Юсуфа принадлежали к расе, к которой в Испании всегда относились с презрением. Они не знали дисциплины и могли оказаться в высшей степени неудобными гостями. Между прочим, жажда перемен была неодинаковой в разных испанских государствах. В Гранаде это было единодушное желание всего населения, арабского и андалусского, которое не переставало проклинать тиранию берберов. Но на территориях Мутамида было не так много недовольных, а в Альмерии их не было вовсе, потому что правящий принц пользовался большой популярностью: он был благочестив, справедлив и милосерден, относился к людям с отеческой добротой и обладал множеством других добродетелей.
Практически повсеместно Юсуфа поддерживали служители религии и права. Они были его активными и преданными сторонниками, поскольку именно они больше других теряли в случае победы христиан. С другой стороны, у них не было причин любить принцев, которые посвящали свое время учениям или удовольствиям, не воспринимали всерьез служителей культа, не слушали благочестивые проповеди и оказывали открытое покровительство философам. А Юсуф был образцом благочестия, всегда советовался с духовенством о государственных делах и, следуя их рекомендациям, завоевал их симпатии. Они знали или, по крайней мере, догадывались, что Юсуф испытывает большое искушение избавиться от андалусских принцев ради собственного возвеличивания. И тем не менее они всячески поддерживали его честолюбие, убеждая его, что все его планы санкционированы свыше.
Одним из самых активных подстрекателей был кади Гранады Абу Джафар Колайи. Выходец из арабской семьи, он всем сердцем ненавидел берберов – угнетателей своей страны. Все его попытки скрыть свои чувства оказывались безуспешными. Бадис считал его вероятным инструментом падения своей династии и неоднократно порывался его казнить. Однако, как сказал арабский историк, «Бог сковал руки тирана, чтобы веления судьбы исполнились». Теперь кади был в армии, осадившей Аледо, и имел много личных встреч с Юсуфом. Они были знакомы раньше – кади был одним из послов, которые четырьмя годами ранее пригласили Альморавидов в Испанию на помощь Андалусии. О цели личных встреч этих людей можно легко догадаться. Юсуф испытывал угрызения совести, а кади старался его переубедить. Он указал, что факихи Андалусии могут освободить его от клятвы, от них легко можно будет получить фетву, перечисляющую недостатки и проступки принцев, на основании которых станет очевидным вывод, что они лишились права на троны, которые занимали.
Доводы этого кади, широко известного мудростью и благочестием, произвели большое впечатление на Юсуфа. А с другой стороны, его беседы с Мутазимом, королем Альмерии, внушили Юсуфу глубочайшее отвращение к самому могущественному из андалусских принцев.
Мутазим был замечательным принцем. Но несмотря на все его добросердечие и мягкость, был один человек, которого он ненавидел, – Мутамид. Представляется, что в основе ненависти лежала мелкая зависть, а не реальные серьезные претензии, но это не делало ненависть менее сильной. И хотя Мутазим пребывал в мире с королем Севильи, он всеми силами старался унизить его в глазах африканского монарха, благосклонности которого добился недостойными средствами. Мутамид, ничего не подозревавший об этой интриге, свободно разговаривал с ним на любые темы, и однажды, когда принц Альмерии высказал тревогу в отношении долгого пребывания Юсуфа в Андалусии, Мутамид ответил – в духе южного бахвальства:
– Несомненно, этот человек слишком долго задерживается в нашей стране. Но когда он утомит меня, мне надо будет лишь шевельнуть пальцем, и уже на следующий день ни его самого, ни его людей здесь не будет. Ты, похоже, опасаешься, что он может нам навредить. Но какое значение имеет этот презренный принц или его солдаты? В своей стране они были обычными попрошайками. Мы оказали им дружескую услугу, пригласив в Испанию, чтобы они могли наесться досыта. А когда они насытятся, мы отошлем их туда, откуда они явились. Такие слова в руках Мутазима превратились в смертельное оружие. Он передал их Юсуфу, который пришел в дикую ярость, и то, что было неопределенным проектом, в одночасье стало вожделенной целью. Мутазим торжествовал, но зря. Он не предвидел последствий. Он не предусмотрел, как пишет арабский историк, что в яму, вырытую им для того, кого он всей душой ненавидел, упадет сам. А меч, который он помог заточить другому, убьет и его.
Отсутствие предусмотрительности на самом деле было свойственно всем андалусским принцам. Они наговаривали Юсуфу друг на друга, втягивали Альморавидов в качестве посредников в свои ссоры. Пока принц Альмерии всячески старался очернить правителя Севильи в глазах африканцев, Мутамид пытался свалить принца Мурсии Ибн-Рашика. С этой целью он не уставал напоминать Юсуфу, что Ибн-Рашик был союзником Альфонсо, что он оказывал услуги христианам Аледо раньше и, вероятно, продолжает делать это до сих пор. Отстаивая свои права на Мурсию, он требовал, чтобы предателя передали ему. Юсуф велел факихам расследовать дело, и, когда они вынесли решение в пользу Мутамида, он приказал арестовать Ибн-Рашика и передать правителю Севильи, правда запретив его казнить. Этот арест имел неблагоприятные последствия, поскольку обозленные жители Мурсии покинули лагерь и с тех пор отказывались снабжать армию рабочими и продовольствием, в которых она остро нуждалась.
Осаждающие оказались в неприятной ситуации, которая с приближением зимы грозила обернуться катастрофой. Когда стало известно, что Альфонсо с армией из восемнадцати тысяч человек идет на помощь крепости, Юсуф сначала хотел встретить и дать ему бой в районе Тириесы (к западу от Тотаны), но передумал и отошел к Лорке. По его словам, он боялся, что андалусцы снова побегут, как при Залаке, и, кроме того, Але-до больше не может сопротивляться, и кастильцы в самом ближайшем будущем уйдут из крепости. Его мнение было обоснованным. Альфонсо, обнаружив, что фортификационные сооружения в руинах, а от гарнизона осталась тысяча человек, сжег Аледо и увел защитников крепости в Кастилию.
