Во вторник 13 мая – в день Арафат, когда паломники посещают гору Арафат, уровень воды в реке Гвадалквивир начал спадать. Абд-ер-Рахман, в армию которого вошли многие жители Кордовы, собрал военный совет и обратился к своим людям со следующими словами: «Настало время принять окончательное решение. Вам известны предложения Юсуфа. Если вы считаете, что я должен их принять, я и сейчас готов это сделать, но, если вы выступаете за войну, я готов на это. Скажите мне свое мнение, и, каким бы оно ни было, оно станет моим». Все вожди йеменитов высказались за войну, их поддержали люди Омейядов, которые, впрочем, в глубине души не отвергали идею примирения. Таким образом, было принято решение начать военные действия. И принц снова обратился к совету. Он сказал: «Да будет так, друзья мои. Сегодня мы переправимся через реку и будем готовы вступить в бой. Завтра благоприятный день для моего дома: пятница и праздник. В такой же день мой прапрапрадед получил халифат для моей семьи, победил в битве на поле Рахита фихрита, который, как и тот, с кем мы собираемся сразиться, имел визирем кайсита. Тогда, как и сейчас, кайситы и йемениты были противниками. Давайте надеяться, друзья мои, что завтра для йеменитов и Омейядов наступит такой же славный день, как день победы при Мардж-Рахите». Принц отдал приказы и назначил командиров разных подразделений армии. Тем временем он для отвода глаз начал вероломные переговоры с Юсуфом. Желая осуществить переправу без боя и одновременно обеспечить продовольствием своих изголодавшихся солдат, он сообщил эмиру, что готов принять его предложения, сделанные в Торроксе и отвергнутые только из-за непростительной дерзости Халида. Он выразил надежду, что Юсуф не станет препятствовать переправе его армии через реку, поскольку, находясь на одном берегу, вести переговоры намного удобнее. Более того, поскольку соглашение вот-вот будет достигнуто, принц просил Юсуфа о любезности – направить его армии продовольствие.
Поверив в добрые намерения противника и надеясь, что урегулирование будет достигнуто без кровопролития, Юсуф угодил в ловушку. Он не только не стал препятствовать переправе принца и его армии через реку, но послал ему быков и овец. По странной прихоти судьбы Юсуф всегда ненамеренно помогал своему юному оппоненту. Сначала деньги, выданные им вольноотпущенникам Омейядов, чтобы они вооружились и присоединились к его войску, были использованы для переправы Абд-ер-Рахмана в Испанию, а теперь посланный им скот восстановил силы голодного противника. Только на следующий день – в пятницу 15 мая – Юсуф обнаружил, что его опять обманули. Он увидел армию Абд-ер-Рахмана, укрепленную йеменитами из Эльвиры и Хаэна, построенную в боевой порядок. Вынужденный вступить в бой, эмир расположил свои силы, которые так и не получили подкрепления от его сына, Мбу Зияда из Сарагосы, а более того, его кайситы совсем пали духом, так же как Абд-ер-Рахман – находя аналогию между той пятницей и роковым днем битвы при Мардж-Рахите.
Сражение началось. Принц, окруженный своими людьми и с Обайдаллахом в роли знаменосца, восседал на великолепном андалусском жеребце, которого заставлял становиться на дыбы. Лишь у немногих всадников, даже вождей, были кони. Лошади еще долго были настолько редкими в Андалусии, что легкая кавалерия, как правило, использовала мулов. Уже в X веке посол императора Оттона I при дворе Абд-ер-Рахмана III видел в Кордове легкую кавалерию на смотре на мулах.
Ретивый конь Абд-ер-Рахмана вселил в йеменитов страхи и подозрения. «Наш лидер очень молод, – перешептывались они, – и о его храбрости нам ничего не известно. Откуда мы можем знать, что, охваченный страхом, он не доверит свою безопасность коню, его люди устремятся за ним, сея панику в наших рядах?» Йемениты роптали все громче, и, наконец, об их недовольстве стало известно принцу. Он немедленно послал за Абу Саббахом, тревога которого была очевидна. Севильский вождь подъехал на почтенном старом муле.
– Мой конь слишком резвый, – сказал принц. – Он все время рвется вперед и мешает целиться. Я бы предпочел мула, но во всей армии не видел животного, которое идеально мне подходит, кроме вашего. Он ручной, неторопливый и старый. Для меня он станет бесценным, потому что мне хотелось бы, чтобы друзья узнавали меня по скакуну. Если дела – боже упаси! – пойдут плохо, они последуют за моим белым мулом, и я укажу им путь чести. Поэтому я прошу: возьми моего коня в обмен.
– Но разве не должен наш эмир сидеть на лихом коне? – пробормотал Абу Саббах, покраснев от стыда.
– Вовсе нет! – Принц легко спешился и тут же сел верхом на мула.
Как только йемениты увидели его сидящим на престарелом неповоротливом муле, их страхи исчезли.
Исход битвы стал очевиден довольно скоро. Кавалерия претендента пробилась через ряды противника на правом крыле и в центре, после чего и Юсуф, и Сумайль обратились в бегство. Но до этого каждый из них стал свидетелем смерти своего сына. Левое крыло состояло из кайситов под командованием Обайда. Оно держалось долго и сдалось только когда почти все лидеры, включая самого Обайда, были убиты.
Теперь победившие йемениты могли думать только об одном – о грабежах. Одни поспешили к покинутому лагерю противника, где обнаружили пищу, приготовленную для солдат Юсуфа, и отнюдь не маленькую добычу. Другие направились к дворцу Юсуфа в Кордове, а два человека – это были люди из йеменитского племени таи – перешли мост, чтобы разграбить дворец Сумайля в Секунде. Среди прочих сокровищ они нашли там сундук с десятью тысячами золотых монет. Сумайль, стоя на вершине холма, видел и узнал двух человек, уносивших его сундук. Он потерпел поражение, лишился любимого сына, однако его гордость осталась непомерной. Он выразил свой гнев и жажду мести в поэме, из которой до нас дошли следующие слова:
«Племя таи получило мои деньги в долг, но придет день, когда они будут востребованы. Если вы хотите узнать силу моего меча и копья, спросите у йеменитов; а если они будут хранить скорбное молчание, многие поля сражений, ставшие свидетелями их поражений, ответят за них и подтвердят мою славу!»
По прибытии во дворец Юсуфа Абд-ер-Рахман обнаружил, что изгнать из него мародеров не так-то просто. Это ему удалось только после того, как он отдал им одежды – люди жаловались, что собственной у них нет. Гарем Юсуфа тоже был в опасности, поскольку, всей душой ненавидя старого эмира, йемениты не собирались его щадить. Поэтому жена Юсуфа, Умм Осман, с двумя дочерьми, попросила принца о защите.
– Кузен, – взмолилась она, – будь к нам милосерден, как Бог милосерден к тебе.
– Буду, – обещал Абд-ер-Рахман, тронутый мольбами несчастных женщин, которых он признал членами семьи, родственной его семье. И он послал за сахибом ас-салат – главным в мечети. Этот человек был одним из вольноотпущенников Юсуфа, и принц попросил его проводить дам в его дом – убежище, где они будут в безопасности от насилия солдат. Потом он вернул им некоторые ценности, которые сумел спасти от мародеров. В знак благодарности одна из дочерей Юсуфа подарила принцу молодую рабыню по имени Холал, которая впоследствии стала матерью Хишама, второго эмира Испании из Омейядов.
Благородное поведение Абд-ер-Рахмана не понравилось йеменитам. Он остановил грабежи, хотя обещал им богатую добычу, и взял под защиту женщин, на которых они уже нацелились. Это было посягательство на их права победителей. Недовольные считали, что он проявляет благосклонность в первую очередь к своей семье. А ведь они завоевали ему победу, значит, им причиталось больше благодарности. Даже самые здравомыслящие йемениты не выказывали неодобрения по отношению к недовольным. Они признавали, что принц поступил правильно, но, судя по выражению их лиц, тем самым они желали избавиться от угрызений совести и в глубине души симпатизировали ропщущим. В конце концов, они помогали Абд-ер-Рахману, в основном чтобы отомстить маадитам, и этой цели достигли. И наконец, один из них смело воскликнул: «Мы свели старые счеты с маадитами! Этот принц и его люди принадлежат к той же расе. Давайте теперь обратим оружие против них и убьем их. Так за один день мы одержим сразу две победы». Это постыдное предложение обсуждалось серьезно и хладнокровно; одни его одобряли, другие – нет. Среди последних были все бени кодаа – ветвь этого племени составляли кельбиты. Решение еще не было принято, когда джудамит Салаба сообщил о заговоре принцу. Информатором двигали личные мотивы. Хотя он был благородного рождения, но его всякий раз оттесняли другие кандидаты, когда выбирали вождей. А поскольку его успешные противники голосовали за предложение, Салаба увидел прекрасную возможность отомстить. Предупредив Абд-ер-Рахмана, Салаба сказал, что принц может доверять только бени кодаа и что Абу Саббах – главный зачинщик заговора. Принц тепло поблагодарил информатора и обещал щедро наградить его позже (это обещание он выполнил) и, не теряя времени, принял необходимые меры. Он назначил кельбита Абд-ер-Рахмана ибн Нуайма главой полиции Кордовы и окружил себя его людьми, ставшими его телохранителями. Когда йемениты поняли, что их предали, они отказались от своего плана и позволили Абд-ер-Рахману направиться в мечеть, где он, в качестве имама, прочитал пятничную молитву и обратился к народу, обещав править им, как хороший суверен.
