Абд-ер-Рахман был полностью поглощен обдумыванием наилучших способов навязать дисциплину арабам и берберам, приучить их к порядку и миру. Для реализации этой цели он использовал все средства, к которым прибегали короли XV века в борьбе с феодализмом. Подавленность – это состояние, в которое Испания оказалась ввергнута чередой роковых событий. Угнетение – это роль, которую пришлось играть преемникам Абд-ер-Рахмана. Путь, намеченный для них основателем династии, неизбежно вел к деспотизму меча. Это правда, что монарх не мог управлять арабами или берберами иначе: в одном направлении – насилие и тирания, в другом – беспорядок и анархия. Разные племена могли составить множество республик – объединенных, если возможно, в конфедерацию против общего врага – христиан севера. Такая форма правления являлась бы гармоничной с инстинктами и традициями этих людей. Но монархия, по существу, не подходила ни арабам, ни берберам.
Книга вторая
Христиане и ренегаты
Глава 1
Испания при вестготах
До этого времени наше внимание занимали исключительно завоеватели. Теперь настало время поговорить о судьбах побежденных.
Перед нами стоят следующие задачи: изложить обстоятельства, облегчившие завоевание Испании для мусульман, обозначить ход завоевания, описать условия, до которых победители низвели христианское население, и влияние их господства на судьбу этого многочисленного и несчастного класса, рабов и серфов. Также мы должны подробно описать долгое и упорное сопротивление, которое все слои общества – жители городов и горцы, богатые землевладельцы и освобожденные рабы, горящие священным рвением монахи и бесстрашные женщины – оказывали завоевателям, когда более крепкое поколение сменило слабаков, владевших Испанией в начале VIII века.
Во времена, когда полуостров впервые привлек алчные взоры мусульман, его слабость сделала его легкой добычей. Все общественное устройство пребывало в плачевном состоянии.
Зло было давним. Будучи римской провинцией, Испания при императорах Священной Римской империи являла собой жалкое зрелище. Сальвиан, христианский автор, писавший в V веке, отметил: «Из всего, что она когда-то имела, не осталось ничего, кроме названия». С одной стороны, существовало несколько владельцев огромных поместий – латифундий, с другой – множество обнищавших горожан, серфов, рабов. Богатые и привилегированные классы – все те, кто занимал высокие должности в империи или кому суверен пожаловал титул, – были освобождены от уплаты налогов, которые сокрушали средний класс. Они жили в неограниченной роскоши в великолепных особняках, стоящих на берегах спокойных рек, в зеркальной глади которых отражались виноградники и оливковые рощи. Такие люди проводили время в играх, купании, чтении, верховой езде и пиршествах. В их домах, в просторных залах, украшенных богатейшими гобеленами из Персии и Ассирии, рабы ежедневно подавали на стол самые лучшие продукты и благородные вина, а гости, развалившись на обитых пурпуром диванах, сочиняли стихи, слушали игру музыкантов или наблюдали за танцовщицами. Хотя мы не располагаем прямыми свидетельствами об образе жизни богатых испанцев того времени, если все основания полагать, что он мало чем отличался от образа жизни их соседей в Южной Галлии.
На фоне такого показного богатства нищета, в которой жили другие люди, казалась еще ужаснее. Правда, жалеть беспокойную городскую чернь едва ли стоило. Ее боялись, ублажали, снабжали бесплатными продуктами за счет других горожан и развлекали варварскими зрелищами. Но средние классы, включая куриалов – горожан, управлявших городскими делами, были уменьшены, благодаря римской фискальной политике, до предела. Муниципалитеты, предназначенные для предохранения от тирании, стали одновременно ее инструментами и жертвами всех видов угнетения. Константин отрезал главные источники дохода городов, захватив их корпоративную собственность, как раз когда муниципальные расходы возрастали, как следствие роста бедности. И все же члены курии – иными словами, все горожане, которые владели более чем двадцатью пятью акрами земли, но не принадлежали к привилегированным классам – были вынуждены покрывать из собственных кошельков дефициты, возникшие из-за неплатежеспособности налогоплательщиков.
Куриалы не могли отбросить эту коллективную ответственность, которая была традиционной и наследственной. Они были в некоторой степени привязаны к земле, поскольку не могли отчуждать свои поместья без разрешения императора, который считал себя владельцем всех земель империи и рассматривал своих подданных как бенефициариев. Иногда доведенные до отчаяния куриалы покидали свои муниципалитеты и поступали на военную службу или даже опускались до подневольного состояния, однако зоркое правительство, как правило, находило их и железной рукой возвращало обратно. В качестве альтернативы их должности могли отдаваться людям, имевшим плохую репутацию, еретикам, евреям или освобожденным заключенным. Все дело в том, что должность куриала, некогда почетная и привилегированная, постепенно стала инструментом деградации и наказания.
Остальное население состояло из серфов и рабов. Сельскохозяйственное рабство не исчезло, но с расцветом империи стал медленно развиваться институт крепостничества. Этому благоприятствовало, с одной стороны, обнищание и крайне тяжелое положение свободного городского населения, с другой стороны, улучшение положения сельскохозяйственных крепостных. Крепостничество есть нечто среднее между свободой и рабством. Сначала оно регулировалось только традициями или контрактом, но после Диоклетиана стало делом общественного порядка и государственной заботы. Это было дело постоянного внимания правительства, которому надо было любой ценой поставлять земледельцев для брошенных полей и солдат для армии. Крепостничество имело собственную организацию и законы. В каком-то отношении серфы, которые отдавали владельцу земли, ими обрабатываемой, определенную часть продукции, находились в лучшем положении, чем рабы. В отличие от последних, они могли официально жениться, становиться владельцами земли, и их патроны не могли конфисковать их собственность, которая, правда, не могла отчуждаться без согласия патрона. Да и в глазах закона они не были обычными рабами. Они платили налоги государству и подлежали набору на военную службу. Однако серфы, как и рабы, могли подвергаться телесным наказаниям и не имели гражданских прав. По сути, они были рабами земли, а не отдельной личности. Они были крепко связаны с землей, которую обрабатывали, неразрывными наследственными узами. Землевладелец не мог избавиться от земли без серфов или от серфов без земли.
Еще более обездоленным классом были рабы. Их могли продать или подарить, как домашнее животное или вещь. В сравнении со своими хозяевами они были невероятно многочисленными. Сенека писал: «Однажды было предложено в сенате, чтобы рабы носили особые опознавательные одежды. Предложение не было принято из опасения, что наши рабы начнут считать нас». Во время правления Августа вольноотпущенник, хотя и понес большие потери в гражданских войнах, владел четырьмя тысячами рабов или более. Во времена поздней империи их количество, судя по всему, не только не уменьшилось, но и увеличилось. Один христианин в Галлии владел пятью тысячами рабов, другой – восемью тысячами. К ним относились с безжалостной жестокостью. Хозяин мог обречь раба на три сотни ударов за то, что ему пришлось ждать горячую воду. Но то, что этим бедолагам приходилось выносить от своих хозяев, было мелочью по сравнению с жестокостями надсмотрщиков, которые, как и они, были рабами.
