– Наши слова обращены не к тебе, – спокойно ответствовал делегат, – мы вели беседу с Мухаммедом.
Пророк долго хранил молчание, после чего объявил:
– Нет, я не стану заключать такое соглашение. Вы должны или принять ислам без каких-либо условий и соблюдать все его требования, или готовьтесь к войне.
– Но разреши нам хотя бы сохранить Аллат на полгода! – взмолились разочарованные делегаты. – Хоть на месяц!
Но пророк остался непреклонным и не разрешил оставить идола ни на час.
Поэтому делегаты вернулись в свой клан в сопровождении мусульманских солдат, которые уничтожили фигурки Аллат, под стоны и плач женщин. Это более чем странное обращение на деле оказалось самым продолжительным. Когда позднее Аравия в целом отказалась от ислама, такифиты сохранили ему верность. На основании этого можно судить об искренности других обращений.
Отступничество началось еще до смерти Мухаммеда. Несколько провинций не дождались этого события. Слухов об ухудшении здоровья Мухаммеда оказалось достаточно, чтобы восстания вспыхнули в Неджде, Йемаме (Ямаме) и Йемене. В каждой из этих провинций имелся собственный пророк – Тулайха, Мусайлима и аль-Асвад соответственно, подражатели и соперники Мухаммеда. Тот узнал на смертном одре, что в Йемене есть лидер повстанцев, аль-Асвад, также известный как зульхимар, человек с покрывалом. Это вождь, обладающий большим богатством и незаурядным красноречием. Ему удалось изгнать мусульманских чиновников и захватить Наджран, Сану, а потом и всю провинцию. Однако когда Мухаммед испустил последний вздох (в 632 году), обширное здание на самом деле уже качалось. Смерть пророка послужила сигналом для масштабного, практически всеобщего восстания. Повстанцы везде одерживали верх; каждый день в Медину приезжали мусульманские чиновники, мухаджируны и ансары, изгнанные из своих регионов мятежниками. Окрестные племена готовились осадить Медину.
Но халиф Абу Бакр (отец супруги Мухаммеда Аиши; обычная форма – бикр, но бакр, что означает «молодой верблюд», – метафора, применяемая к юношам; ненавидевшие его персы называли Абу Бакра Пир-и-Кафтар – «старая гиена»), достойный преемник Мухаммеда, исполненный уверенности в судьбе ислама, ни минуты не колебался, находясь в гуще этих событий. Он был без армии. Верный заветам Мухаммеда, он отправил ее в Сирию, несмотря на протесты мусульман, которые, предвидя угрожающие опасности, уговаривали его отложить экспедицию. «Я не стану отменять приказ, данный пророком, – заявил он. – Пусть Медине угрожает вторжение диких зверей, эти войска должны сделать то, что желал Мухаммед». Согласись он на компромисс, халиф путем определенных уступок мог купить нейтралитет или даже союз многих племен Неджда, поскольку их представители сообщили, что, если их освободят от уплаты десятины, они будут продолжать возносить ортодоксальные молитвы. Главные мусульмане придерживались мнения, что этих представителей не следует отталкивать. Один Абу Бакр считал идею компромисса недостойной святого дела, которое они защищали. «Закон ислама, – говорил он, – един и неделим, и между его заповедями нельзя допускать разницы». Омар прямо заявлял, что в одном Абу Бакре было больше веры, чем во всех остальных, вместе взятых. Это замечание было справедливо. Именно в этом заключались величие и сила первого халифа. Согласно утверждению самого Мухаммеда, все его ученики демонстрировали колебания, прежде чем признать его миссию, за исключением Абу Бакра. Не будучи исключительной личностью, Абу Бакр был лучше всего приспособлен для того, чтобы овладеть ситуацией: он имел то, что ранее дало победу самому Мухаммеду и чего не было у их врагов – прочную веру.
Нападения повстанцев не были согласованными; они уже начали ссориться между собой и периодически убивали друг друга. Абу Бакр, вооруживший всех, кто был способен держать оружие, воспользовался благоприятной возможностью, чтобы сокрушить соседние кланы. Позднее, когда верные племена Хиджаза, западного плато, на котором располагаются Мекка и Медина, собрали контингенты людей и коней и основные силы армии вернулись с севера, принеся с собой немалую добычу, он предпринял смелое наступление, разделив свою армию на много отрядов. Эти отряды, сначала весьма немногочисленные, быстро разрастались. Их пополняли арабы, которых страх или надежда на грабежи привлекал под мусульманские знамена.
В Неджде Халид (Меч Аллаха, сын аль-Валида; его свирепость неоднократно порицалась пророком; до обращения он в немалой степени способствовал поражению Мухаммеда у горы Оход), кровожадный и безрассудно смелый, напал на орды Тулайхи. Причем Тулайха, о котором раньше говорили, что он один стоит тысячи человек, на этот раз, позабыв о своем долге воина и старательно исполняя роль пророка, завернувшись в плащ, ожидал вдохновляющих идей с небес, оставаясь на некотором расстоянии от поля боя. Довольно долго ожидание оставалось тщетным, но, когда его люди дрогнули, вдохновение наконец явилось. «Следуйте за мной, если можете!» – крикнул он своим товарищам и, вскочив на коня, исчез на самой высокой скорости. В тот день победители не брали пленных. «Уничтожайте отступников без жалости, мечом, огнем, самыми страшными пытками». Такие инструкции дал Абу Бакр Халиду.
Халид выступил против Мусайлима, пророка Йемама, который уже нанес поражение двум мусульманским армиям. Причем слава о победах и невероятной жестокости следовала впереди Халида. Сражение было ужасным. Сначала повстанцы оказались сильнее, проникли в лагерь и добрались до шатра Халида. Но военачальник сумел отбросить их на равнину, разделявшую два лагеря. После нескольких часов упорного сопротивления повстанцы понесли большие потери и были окружены со всех сторон. Они отступили в большой сад, окруженный толстой стеной, имевшей массивные ворота. Опьяненные кровью, мусульмане устремились за ними. Проявив беспримерную храбрость, два человека перебрались через стену и спрыгнули внутрь, чтобы открыть ворота. Один из них, весь израненный, вскоре пал, второй, которому повезло больше, нашел ключ и перебросил его через стену своим товарищам. Ворота распахнулись, и нападающие хлынули в сад. Началась ужасная бойня на арене, с которой невозможно было вырваться. В этом «саду смерти» повстанцы, которых насчитывалось около десяти тысяч, были убиты все до последнего воина.
Пока жестокий Халид таким образом подавлял восстание в центральной части Аравии, проливая реки крови, другие командиры занимались тем же самым в южных провинциях. В Бахрейне на лагерь бакритов было совершено внезапное нападение, в процессе которого многие были убиты. Те немногие, кому удалось бежать, направились к морскому побережью, чтобы найти убежище на острове Дарин, расположенном в Персидском заливе. Но мусульмане догнали их и убили, поскольку, согласно легенде, море чудесным образом высохло. Такие же массовые убийства происходили в Омане, Махре, в Йемене и Хадрамауте. Здесь остатки сил аль-Асвада, тщетно умолявшие мусульманского командира о милости, были убиты. Командир гарнизона крепости сумел получить, в обмен на капитуляцию, обещание амнистии только для десяти человек – все остальные были обезглавлены. В другом районе целый караванный путь стал зараженным из-за разложения множества трупов повстанцев.
Если арабы, глядя на эти реки крови, и не убедились в истинности религии Мухаммеда, они, безусловно, не могли не признать, что ислам – неодолимая и даже в какой-то степени сверхъестественная сила. Истребленные огнем и мечом, охваченные ужасом и удивлением, они предпочли стать мусульманами, по крайней мере внешне, и халиф, не дав им оправиться от смятения, бросил их в бой против Римской империи и Персии. По его убеждению, эти две нации уже созрели для завоевания, потому что их много лет раздирали внутренние противоречия, разлагало рабство и разъедали все пороки, свойственные упадку. Безграничное богатство и обширные владения компенсировали арабам вынужденное подчинение закону пророка из Мекки. Отступничество было неизвестно, оно стало немыслимым, поскольку влекло за собой смерть, – в этом вопросе закон Мухаммеда был безжалостен. Но истинное благочестие и религиозное рвение тоже встречались нечасто. С помощью самых ужасных и жестоких средств было осуществлено внешнее обращение бедуинов. И это было много. На самом деле это было все, чего можно было ожидать от этого несчастного народа, ставшего свидетелем гибели своих отцов, братьев и детей от меча жестокого Халида или других палачей, его конкурентов.
