Эта истеричная и фанатичная партия сформировалась под влиянием двух замечательных людей – священника Евлогия и мирянина Альваро. Евлогий был выходец из старой кордовской семьи, которую всегда отличала преданность христианству и ненависть к исламу. Дед Евлогия, носивший то же имя, услышав зов муэдзина к молитве, обычно крестился и повторял слова псалмиста: «Боже, не премолчи, не безмолвствуй и не оставайся в покое, Боже, ибо вот враги твои шумят, и ненавидящие тебя подняли голову» (псалом 83). Но какой бы сильной ни была ненависть этого семейства к мусульманам, Иосиф, младший из трех братьев Евлогия, занимал должность в правительственной организации, а два других занимались торговлей. Сестра – ее звали Ануло – стала монахиней, да и сам Евлогий с детства был предназначен для пострижения. Сначала он стал учеником священников церкви Святого Зоила. (Святой Зоил был мучеником в Кордове, вероятно, во времена Диоклетиана.) Церковь была построена Агапием, и в нее поместили тело святого. Ему посвящен гимн в старейшем мосарабском требнике. В этой же церкви был похоронен Евлогий. Он учился днями и ночами с таким несравненным рвением, что вскоре превзошел не только таких же, как он, учеников, но и учителей. Желая узнать еще больше, но опасаясь оскорбить учителей, раскрыв свои тайные желания, юноша без их ведома стал посещать лекции самых известных ученых Кордовы, в первую очередь красноречивого Abbot Spera-in-Deo – Надежда в Боге, автора отрицания ислама и рассказа о смерти двух мучеников, обезглавленный во время правления Абд-ер-Рахмана II.
Этот пылкий священнослужитель приобрел большое влияние на юного Евлогия, и именно аббат вбил в его голову пожизненную и непримиримую ненависть к исламу. В зале, где читал лекции Abbot Spera-in-Deo, Евлогий познакомился с Альваро, молодым кордовцем знатного рода, который, хотя и не собирался посвятить себя служению Богу, был ревностным христианином. Евлогий и Альваро почувствовали взаимную симпатию. Вскоре между ними возникла крепкая дружба. Альваро, который уже в зрелом возрасте писал биографию друга, с восторгом вспоминал те дни, когда они поклялись друг другу в вечной дружбе, когда они ловили каждое слово знаменитого ученого, которым Бетика по праву гордилась, а их главным удовольствием было написание целых томов писем и стихов. Впоследствии они уничтожили эти тома, несмотря на связанные с ними драгоценные воспоминания, чтобы потомки не оценивали авторов по таким тривиальным плодам их юношеского энтузиазма.
Став в должное время священником церкви Святого Зоила, Евлогий своими добродетелями заслужил высочайшую оценку всех, кто его знал. Он с удовольствием посещал монастыри и довольно скоро приобрел большое влияние на их обитателей. Склонный в религиозных порывах к крайностям, он умерщвлял плоть бдениями и постами и молил Бога об особой милости – избавить его от тягостного земного существования и вознести на небеса.
И все же эта жизнь аскетизма и мрака была освещена светлым лучиком человеческой любви, страстью чистой и незапятнанной в своей святой простоте, в которой он признавался с восхитительной откровенностью.
Тогда в Кордове жила молодая красивая девушка по имени Флора. Между ней и Евлогием возникла странная духовная близость. Дитя смешанного брака, она считалась мусульманкой. Но ее отец умер, когда она была еще маленьким ребенком, и потому мать вырастила ее в христианской вере. В душе набожной девушки жило стремление к святым вещам, однако ее брат, ревностный мусульманин, всегда бдительно следовал за ней по пятам, и она лишь очень редко могла посещать мессу. Вынужденная стесненность угнетала Флору. Она стала размышлять, не грех ли это – позволять считать себя мусульманкой. Разве не сказано в столь почитаемой ею Библии: «Кто признает меня перед людьми, признаю и я перед Отцом моим небесным; а кто отречется от меня перед людьми, отрекусь и я перед Отцом моим небесным»? Смелая, пылкая, пренебрегающая опасностью, она была создана для сопротивления. Она была энергична, предприимчива и склонна к крайностям. Вскоре она решилась и ушла из дома вместе с сестрой по имени Балдегото, симпатизировавшей ее взглядам. Брат об этом не знал. Две девушки нашли убежище среди христиан. Брат искал их, но не нашел. Однако после того, как он добился ареста нескольких священнослужителей, которых подозревал в укрывательстве беглянок, Флора, не желая, чтобы христиане страдали из-за нее, добровольно вернулась домой. Представ перед братом, она сказала:
– Ты меня искал, и даже обвинил из-за меня ни в чем не повинных христиан. И вот я здесь и говорю тебе в лицо – с гордостью, – что твои подозрения были правильными. Я христианка. Попробуй, если посмеешь, отвратить меня от Христа пытками. Я их выдержу. Я выдержу все.
– Несчастная! – воскликнул ее брат. – Знаешь ли ты, что по нашим законам наказание за отступничество – смерть?
– Я это отлично знаю, – ответила Флора, – но и на эшафоте скажу так же твердо: Иисус, мой Бог и мой повелитель, исполненная любви к тебе, я счастлива умереть.
Разъяренный непокорностью, мусульманин жестоко избил сестру. Но ничего не добился. Видя, что физическое насилие не оказывает должного эффекта, он попытался повлиять на нее убеждением. Но и этот метод оказался неэффективным. Тогда он привел ее к кади.
– Кади, – сказал он, – это моя сестра. Она всегда почитала нашу священную религию и выполняла вместе со мной все ритуалы. Но христиане развратили ее, вселили в нее презрение к пророку и веру, что Иисус – наш Бог.
– Твой брат говорит правду? – спросил кади у Флоры.
– Ты называешь этого нечестивого моим братом? – заявила Флора. – Он мне не брат. Я отрекаюсь от него. То, что он сказал, – ложь. Я никогда не была мусульманкой. С раннего детства я знала только Христа и поклонялась ему. Он мой Бог, и только он станет моим супругом.
После этого кади вполне мог приказать казнить Флору. Но, тронутый ее юностью и красотой и веря, что физическое наказание поможет вернуть эту заблудшую овечку в стадо, он приказал избить ее кнутом. Вернув ее, скорее мертвую, чем живую, брату, кади велел:
– Научи ее нашему закону и, если она не изменит своего мнения, приведи ее ко мне снова.
Вернувшись в дом, мусульманин передал сестру на попечение женщин гарема. Чтобы не позволить ей бежать, он велел держать все двери надежно запертыми, а поскольку его жилище было окружено высокой стеной, он посчитал ненужным принимать дополнительные меры предосторожности. Но такой отважной женщине, как Флора, было нелегко помешать. Даже раньше, чем зажили все ее раны, она почувствовала себя достаточно сильной, чтобы совершить очередную попытку побега. Среди ночи она забралась на крышу дома, оттуда перебралась на стену и благополучно спустилась на улицу. Почти ничего не видя в кромешной тьме, он вслепую бежала к дому своего знакомого христианина. Там она пряталась довольно долго, и именно там Евлогий впервые увидел ее. Красота Флоры, ее правильная речь и изысканные манеры, ее романтические приключения и непоколебимая стойкость, вопреки страданиям, ее искренняя набожность и самозабвенный восторг – все это воспламенило воображение юного священнослужителя, привыкшего к постоянной сдержанности. Он проникся горячей симпатией к Флоре, возвышенной любовью – такое чувство можно испытывать в обители ангелов, где бестелесные души испытывают священные желания.
