– Ваш пророк солгал, он обманул вас всех. Да будет он проклят, этот негодяй, увлекший так много несчастных за собой в ад! Почему ты, разумный человек, не откажешься от этих вредных доктрин? Не может быть, чтобы ты верил в бредни Мухаммеда. Прими христианство – в нем спасение.
Вне себя от ярости из-за подобной дерзости юного монаха, кади несколько минут лишь открывал и закрывал рот, не в силах вымолвить ни слова. Из глаз его хлынули злые слезы, и он изо всех сил ударил Исаака по щеке.
– Что?! – вскричал монах. – Ты смеешь нанести удар лику самого Бога? За это тебе придется держать ответ.
– Спокойно, кади, – сказали ему советники. – Помни, что наш закон запрещает оскорблять даже того, кто приговорен к смерти.
– Несчастный, – наконец сказал кади, обращаясь к монаху. – Возможно, ты пьян или безумен и не ведаешь, что говоришь. Неужели ты не знаешь, что непреложный закон Его обрекает на смерть того, кто осмеливается говорить о нем, как ты говорил?
– Кади, – спокойно ответствовал монах, – я в своем уме и ни разу в жизни не пробовал вина. Только любовь к истине заставила меня обратиться к тебе и тем, кто здесь присутствует. Осуди меня на смерть. Я не только не боюсь наказания – я жажду его. Разве не сказал Господь: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство небесное» (Евангелие от Матфея, 5: 10)?
Кади стало жалко фанатичного монаха. Отправив его в тюрьму, он попросил разрешения халифа смягчить наказание, потому что виновный явно безумен. Но только Абд-ер-Рахман, разгневанный посмертными почестями Перфекту, приказал применить закон во всей строгости. А чтобы не позволить христианам устроить торжественные похороны Исаака, он велел подвесить его труп вниз головой на виселице, где он будет висеть несколько дней. Затем тело следует сжечь, а прах высыпать в реку. Приказы были выполнены 3 июня 851 года. Но хотя султан лишил монахов драгоценных реликвий, они компенсировали ущерб, причислив Исаака к святым и поведав миру о чудесах, которые он совершал не только с раннего детства, но даже еще до рождения. Рахман, разгневанный посмертными почестями Перфекту, приказал применить закон во всей строгости. А чтобы не позволить христианам устроить торжественные похороны Исаака, он велел подвесить его труп вниз головой на виселице, где он будет висеть несколько дней. Затем тело следует сжечь, а прах высыпать в реку. Приказы были выполнены 3 июня 851 года. Но хотя султан лишил монахов драгоценных реликвий, они компенсировали ущерб, причислив Исаака к святым и поведав миру о чудесах, которые он совершал не только с раннего детства, но даже еще до рождения.
Движение стало набирать обороты. Через два дня после казни Исаака франк по имени Санчо (Санктий), один из стражей султана и ученик Евлогия, оскорбил Мухаммеда и был обезглавлен. В следующее воскресенье, 7 июня, шесть монахов, среди которых был Иеремия, дядя Исаака, и некто Хабенций, живший в постоянном уединении в келье, предстали перед кади и заявили:
– Мы тоже повторяем слова наших святых братьев Исаака и Санчо. – После этого они, как и требовалось, оскорбили Мухаммеда и добавили: – А теперь отмсти за твоего проклятого пророка. Примени к нам свои самые жестокие пытки.
Эти люди тоже были обезглавлены. После этого Сисенанд, священник церкви Святого Асискло и друг двух монахов, во сне увидел их спускающимися с неба и указывающих ему на мученическую смерть. Его тоже обезглавили. Прежде чем взойти на эшафот, он призвал дьякона Павла последовать его примеру. Его голова упала с плеч спустя четыре дня – 20 июля. Молодой монах из Кармоны по имени Теодемир стал следующим.
Одиннадцать мучеников меньше чем за два месяца – это был триумф, которым христианские фанатики имели право гордиться. Но другие христиане хотели только жить в мире, и ничего больше. Поэтому они были обеспокоены таким неожиданным всплеском фанатизма. Ведь такое положение дел могло привести к общему росту недоверия мусульман ко всем христианам, живущим среди них, и привести к гонениям. «Султан, – сказали они фанатикам, – разрешает нам исповедовать нашу религию и не подавляет нас. Кому нужен ваш фанатизм? Те, кого вы окрестили мучениками, таковыми вовсе не являются. Они самоубийцы, подстрекаемые гордыней – источником всех грехов. Если бы они читали Евангелие, то непременно увидели бы эти строки: «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас». Вместо того чтобы оскорблять Мухаммеда, им следовало помнить высказывание апостола: «Ругатели царство Божье не унаследуют». Мусульмане говорят нам: «Если бы Бог намеревался доказать, что Мухаммед – лжепророк, и для этого вдохновил этих фанатиков решимостью, он бы, наверное, сотворил чудо и обратил нас в вашу веру. Но вместо этого Бог позволяет сжигать тела этих так называемых мучеников, а их прах предать воде. Ваша секта ничего не получает от этих казней, а нам от них никакого вреда. Эти акты самоубийства глупы!» И мы ничего не можем ответить, поскольку их возражения вполне обоснованны».
Такие аргументы приводили не только миряне, но и большинство священнослужителей. Евлогий решил им ответить и начал писать Памятную книгу святых – Memorial of the Saints. В первой книге этого труда содержится злая и язвительная обличительная речь против тех, кто своими «грязными и кощунственными устами позволяет себе оскорблять мучеников». Опровергая тех, кто рассуждает о терпимости неверующих, Евлогий описывает в самых мрачных красках неприятности, перед которыми христиане, и в первую очередь священнослужители, особенно уязвимы. «Увы, – пишет он. – Если церковь в Испании появляется, как лилия между тернами, если она сияет, словно факел, среди порочного испорченного народа, пусть это благословение не применяется к нечестивцам, перед которыми мы, в наказание за грехи наши, унижаемся, а только к одному Богу, тому, кто сказал своим ученикам, что будет с ними до скончания мира». Далее автор приводит цитаты из Библии и легенды о святых, доказывающих, что стремиться к мученичеству не только позволительно – это акт благочестия, заслуживающий всяческих похвал, одобренный Богом. Своих оппонентов автор называет еретиками, которые смеют приуменьшать славу святых, с которыми они встретятся в день Страшного суда и ответят за все свои богохульства перед творцом.
Арабское правительство, со своей стороны, было встревожено столь необычной формой мятежа. Ведь фанатизм монахов был только одним аспектом их характера. Помимо этого, они обладали воинственностью и необузданным желанием политического отмщения. Евлогий и Альваро часто говорили о мучениках как о «солдатах Бога, сражающихся с нечестивым врагом». Оказалось, что не дать этим маньякам совершить самоубийство на эшафоте – большая проблема. Если они оскорбили Мухаммеда, их следует осудить на смерть. В этом вопросе закон не допускал иного толкования. Только один инструмент мог считаться действенным – собрать церковный собор и заставить его издать декрет, запрещающий христианам добиваться так называемого мученичества. Абд-ер-Рахман так и поступил. Он собрал епископов и, поскольку сам не мог присутствовать на встрече, направил своего представителя – правительственного чиновника-христианина.
Евлогий и Альваро с ужасом пишут об «этом katib – порочном, надменном и жестоком человеке, число пороков которого может сравниться только с изобилием его богатства». Они считают, что он христианином «только называется; с самого начала он был очернителем и непримиримым врагом мучеников». Они довели свою ненависть к этому человеку до такой степени, что даже стали избегать упоминания его имени.
