Ибн-Хафсун, который не слышал о смерти Мунзира до того, как армия направилась в Кордову, поспешил воспользоваться возникшей неразберихой. Он успел взять в плен многих отставших в пути солдат и захватить немало добычи, когда Абудллах послал своего пажа Фортуньо к испанскому лидеру с просьбой не нападать на то, что фактически является похоронной процессией. Одновременно новый султан заверил, что его самое большое желание – жить в мире с ним. То ли из благородства, то ли руководствуясь некими политическими соображениями, Ибн-Хафсун немедленно прекратил дальнейшее преследование. Когда Абдуллах добрался до Кордовы, с ним оставалось не более сорока всадников. Остальные солдаты покинули его.
Глава 12
Саувар
Абдуллах взошел на трон при недобрых предзнаменованиях. Структура государства, давно подтачиваемая расовыми противоречиями, грозила вот-вот рухнуть. Ибн-Хафсун и его горцы, возможно, сами по себе и не являлись непреодолимым препятствием, однако арабская знать, воспользовавшись всеобщими беспорядками, тоже начала поднимать голову и грезить о независимости. Это движение было более грозным для монархии, чем мятеж испанцев. По крайней мере, таково было мнение Абдуллаха. Поэтому, если он не хотел оказаться в полной изоляции, надо было прийти к пониманию или с испанцами, или с арабской знатью. И он принял решение в пользу первых. Он уже выказывал внимание к некоторым из них и даже сдружился с Ибн-Мерваном, когда они оба служили телохранителями султана Мухаммеда. Теперь он предложил управление Реджио Ибн-Хафсуну при условии, что он признает власть монарха. Сначала такая политика представлялась успешной, а значит, оправданной. Ибн-Хафсун вел себя почтительно и показал свое доверие к султану, послав ко двору своего сына и еще нескольких человек. Султан, в свою очередь, делал все от него зависящее, чтобы укрепить этот союз. Он относился к гостям с подчеркнутым дружелюбием, осыпал подарками. Однако прошло несколько месяцев, и Ибн-Хафсун больше не пытался сдержать своих солдат, которые грабили деревни до самых ворот Оссуны, Эсихи и даже Кордовы. А когда войска султана, высланные против мародеров, оказались разбиты, он открыто порвал с султаном и изгнал его людей.
В конечном счете Абдуллах не сумел завоевать симпатии испанцев, зато, стараясь это сделать, вступил в острый конфликт со своим собственным народом. Едва ли стоило ожидать, что в провинциях, где власть монарха были почти неощутима, арабы станут с готовностью подчиняться султану, заигрывающему с их врагами. Первым делом обратим внимание на события в провинции Эльвира. Если благочестивые воспоминания имеют влияние на человеческие сердца, ни одна провинция не должна быть более преданна христианской религии, чем Эльвира. Это колыбель испанского христианства, в ней слушали проповеди семи миссионеров, которые, согласно древней традиции, были учениками апостолов в Риме, когда все остальные части полуострова оставались во власти языческого мрака. Позднее, в 300 году или около того, в ее столице был проведен известный собор. Испанцы Эльвиры на самом деле долго хранили преданность религии своих предков. В столице вскоре после завоевания был заложен фундамент большой мечети – дело рук Ханаша Санани, одного из самых набожных последователей Мусы, но мусульман в городе было так мало, что полтора века спустя мечеть осталась в таком же виде, как при Ханаше. Церквей, с другой стороны, было много, причем богатых. Даже в Гранаде, хотя большая часть этого города находилась в руках евреев, их было по крайней мере четыре, и одна из них, построенная в начале VII века готским аристократом Гудилой, была несравненной красоты. Только потому, что Гранада была частично епископским, частично еврейским городом, арабы не сделали ее столицей провинции.
Но во время правления Абд-ер-Рахмана II и Мухаммеда отступничество распространилось очень широко и стало всеобщим. В Эльвире, как и в любом другом месте, люди думали о собственных интересах. И бесстыдные разгулы Остегесиса, епископа Эльвиры, вселили в сердца многих христиан отвращение к религии, служители которой могли вести себя так недостойно. Преследования сделали все остальное. Их направлял лично Остегесис. Смещенный наконец за свое скандальное поведение, он поспешил в Кордову и объявил себя мусульманином. После этого он стал вести себя с крайней жестокостью по отношению к своей бывшей пастве, которую правительство отдало во власть его свирепой безжалостности, и отступничество стало для них единственным способом спасти свои жизни и имущество. В конце концов ренегатов в Кордове стало так много, что правительство посчитало необходимым обеспечить их просторной мечетью. Строительство было завершено в 864 году во время правления Мухаммеда.
Арабы провинции являлись по большей части потомками солдат Дамаска, которым не понравились стесненные условия города, и потому они поселились на открытых территориях. Сельские арабы сформировали группу в высшей степени гордой, исключительной аристократии. Эти люди почти не общались с жителями столицы, жизнь в Эльвире – мрачном городке, затерявшемся среди унылых холмов вулканического происхождения, каменистых и лишенных растительности, где летний цветок такая же диковина, как снежинка зимой, – их не привлекала. Но по пятницам, когда они появлялись в городе якобы для посещения публичных молитв, а на деле – чтобы продемонстрировать своих богато украшенных коней, их отношение к испанцам было вежливо-презрительным. Аристократическое высокомерие не может быть более оскорбительным, чем в сопровождении подчеркнутой любезности. В глазах арабов испанцы, христиане и мусульмане, были «мерзкой чернью». Тем самым они навлекли на себя бесконечные обиды и претензии, и столкновения между двумя расовыми группами становились все чаще. Еще за тридцать лет до начала периода, о котором мы начинаем рассказ, испанцы осадили арабов в Альгамбре, где те нашли убежище. Подробности этой войны неизвестны. О ней упоминает испанский поэт Абли (см. далее).
В начале правления Абдуллаха испанцы весьма жестко конфликтовали с арабской знатью. Последние, окончательно порвав с султаном, выбрали своим лидером храброго солдата из племени каи по имени Яхья ибн Сокала. Вытесненные из своих деревень противниками, они заняли укрепленные позиции в крепости, расположенной к северо-востоку от Гранады. Они наводнили район вокруг замка, который испанцы прежде называли Монте-Сакро, но впоследствии арабы исказили название, и он стал именоваться Монтехикар. Ренегаты и христиане, которыми командовал Набиль, осадили крепость, убили много защитников и захватили ее. Яхья ибн Сокала спасся бегством, но у него осталось так мало сторонников, что пришлось сложить оружие и договариваться с испанцами. С тех пор он часто посещал столицу. Возможно, он участвовал в заговоре – в любом случае весной 889 года испанцы напали на него и убили вместе с его спутниками. Потом они сбросили тела в колодец и стали охотиться на арабов, словно на оленей.
Радости испанцев не было предела. «Копья наших врагов сломаны! – восклицал поэт Абли – Абд-ер-Рахман ибн Ахмад. – Мы унизили их гордость! «Мерзкая чернь» подрубила корни их силы. Их мертвые, которых мы сбросили в колодец, будут долго ждать отмщения!» Положение арабов было еще опаснее, поскольку они ссорились еще и между собой. Начавшаяся анархия возродила роковое соперничество между маадитами и йеменитами. Во многих районах, к примеру в Сидоне, шли активные боевые действия. В провинции Эльвира, когда надо было выбрать преемника Яхьи, йемениты, коих, судя по всему, было большинство, сцепились с маадитами за главенство не на жизнь, а на смерть. Разногласия в такой тяжелый момент могли привести к полному краху. К счастью, йемениты осознали это вовремя. Они уступили, и, по соглашению с противниками, лидерство было отдано Саувару (наследник четвертой очереди Хонайды, вождя бени каи, которое осело в Маракене, недалеко от Альболоте, к северу от Гранады). Этот грамотный вождь стал настоящим спасителем своего народа, и через много лет было сказано: «Если бы Аллах не дал арабам Саувара, они были бы истреблены».
