«Наши деревни вовсе не пустынны, и поля не лежат невспаханными. Наш замок защищает нас от всех нападений. Здесь мы найдем славу. Здесь мы замыслим триумф для себя и поражение для вас».
Для завершения ответа нужна была еще одна строка. Асади, обуреваемый эмоциями, ничего не смог придумать. Покраснев от стыда и опустив глаза, он стоял смущенный, лишившийся дара речи, словно никогда в жизни не сочинил ни одного стиха.
Эта непредусмотренная сложность не способствовала возрождению угасшей смелости арабов. Немного успокоившись, они уже не были склонны рассматривать случившееся как вмешательство свыше. Но когда они обнаружили, что вдохновение покинуло их любимого поэта, суеверные страхи вернулись. Охваченный стыдом, Асади удалился в свое жилище, где услышал голос: «А когда мы устремимся вперед, ваше поражение будет столь ужасным, что головы ваших жен и детей в одночасье станут белыми». Эта была третья строка, которую он перед этим тщетно старался придумать. Асади огляделся, но никого не увидел. Твердо убежденный в том, что эти слова произнес некий невидимый дух, он побежал к вождю по имени Адха, своему близкому другу, и рассказал, что случилось. «Давайте возрадуемся! – вскричал тот. – Я такого же мнения: эта строка – дело духа. Так что мы можем быть уверены, что предсказание сбудется. Иначе и быть не может. Эта низкая раса должна погибнуть, потому что Бог сказал: «Если кто захочет сделать отмщение, то соразмерно тому, за что делается отмщение. Но как скоро будет нарушена мера в отношении него, то заступником будет Бог».
Убежденные, что Бог взял их под свою защиту, арабы обернули листком с их стихом камень и перебросили врагу.
Неделей позже они увидели, что испанская армия численностью двадцать тысяч человек готовится напасть на них с востока, расположив осадные машины на холме. Вместо того чтобы позволить своим храбрым воинам гибнуть среди руин крепости, Саувар решил повести их на врага. Как только завязалось сражение, он покинул поле боя с отрядом избранных бойцов. Совершив обходной маневр, никем не замеченный, арабы атаковали испанцев на холме с такой яростью, что обратили их в бегство. Увидев, что происходит над их головами, испанцы на равнине запаниковали. Они решили, что арабы получили подкрепление. Последовала ужасная бойня. Преследуя врага до ворот Эльвиры, арабы убили двенадцать тысяч человек или, согласно другим источникам, семнадцать тысяч.
Вот что написал Саид ибн Джуди:
«Они хвастали, эти сыны бледнолицых: «Когда наша армия встретит вас, она налетит на вас, словно буря. Вы не сможете устоять, вы будете дрожать от страха, самый крепкий замок не защитит вас». А мы отбросили вашу армию, когда встретили ее, как отгоняют мух, которые летают над похлебкой, или как гонят верблюда из стойла. По правде говоря, буря была ужасной: дождь лил сплошным потоком, гремел гром, среди туч сверкали молнии. Но не на нас обрушился этот шторм. Ваши ряды таяли под ударами наших мечей, как колосья падают под серпом жнеца.
Когда они увидели наше нападение, наши мечи вселили такой ужас в их сердца, что они повернулись к нам спинами и побежали. Тогда мы напали на них и пронзили нашими копьями. Одних мы взяли в плен и заковали в цепи, другие, объятые смертельным страхом, бежали, и земля оказалась для них слишком тесной. Вы нашли в нас избранных воинов, которые прекрасно умеют рубить головы своих врагов, когда дождь, о котором вы говорили, лил стеной. Мы сыновья Аднана, которые отличились в набегах, и сыновья Кахтана, которые, словно ястребы, бросаются на жертву. Наш вождь, могучий воин, настоящий лев, везде отличившийся, из рода каи. Многие годы самые отважные и благородные признавали его главенство в доблести и благородстве. Он достойный и великодушный человек. Он произошел из семьи смелых рыцарей, кровь которых никогда не смешивалась с кровью чужой расы. Он нападает на врагов, как то следует арабу и кайситу, – он оплот веры против неверных.
Саувар в тот день размахивал отличным мечом, который рубил головы, как может рубить клинок из самой лучшей стали. Его рукой Аллах разил неверных, собравшихся против нас. Когда для сыновей бледнолицых настал роковой час, наш вождь был во главе своих бравых воинов, непоколебимых, как гора. Их число было так велико, что, казалось, их не в силах выдержать земля. Все могучие люди неслись во весь опор на боевых конях, которые громко ржали.
Вы хотели войны, для вас она оказалась роковой, и на вас Бог навлек внезапную гибель».
После этой катастрофической битвы испанцы оказались в таком критическом положении, что у них не осталось выбора. Они попросил помощи Омара ибн Хафсуна и признали его власть. Вскоре Ибн-Хафсун, который со своей армией находился недалеко, вошел в Эльвиру, реорганизовал городскую милицию, собрал под свои знамена гарнизоны соседних замков и выступил против Саувара, который воспользовался передышкой, чтобы получить подкрепление от арабов Хаэна и Реджио. Теперь его армия была так велика, что он имел все основания надеяться на успех при встрече с Омаром. И ему не пришлось разочароваться. Потеряв свои лучшие войска и пролив собственную кровь, Ибн-Хафсун отступил. Он привык побеждать, и это поражение изрядно его разозлило. Он возложил вину на жителей Эльвиры, упрекнул их в плохом исполнении своих обязанностей и в гневе потребовал с горожан большую контрибуцию, заявив, что они должны заплатить за войну, которая велась исключительно в их интересах. Затем он вернулся в Бобастро с главными силами армии, оставив оборону Эльвиры на своего помощника Хафса ибн эль-Моро.
Среди пленных, которых он увел с собой, был галантный Саид. В плену этот великолепный поэт написал:
«Терпенье, друзья, пусть свобода не скоро, терпенье – сердец благородных опора. Немало томилось в цепях бедняков, но вызволил узников Бог из оков. И если я ныне – беспомощный пленник, то в этом повинен презренный изменник; и если б я знал, что случится со мной, пришел бы с копьем и в кольчуге стальной. Соратники, верьте словам моим правым: я – ваш знаменосец в сраженье кровавом. О, всадник, тоскуют отец мой и мать, привет им от сына спеши передать. Жена, я тебя никогда не забуду, с тобой мое сердце всегда и повсюду. Представ перед Богом, достигнув конца, сперва о тебе вопрошу я творца. А если зарыть меня стража забыла, у коршуна будет в зобу мне могила».
После ухода Ибн-Хафсуна Саувар попал в засаду и был убит жителями Эльвиры. Когда его тело внесли в город, повсюду зазвучали крики радости. Упоенные ненавистью, женщины, словно хищницы, смотрели на тело того, кто лишил их отцов, мужей и сыновей, а потом разрезали тело на кусочки и съели. Достойными своих прародительниц были андалусские женщины времен Наполеона I, которые однажды набросились с криками ярости на раненого француза и буквально растерзали его. По крайней мере, так утверждает М. де Рокка.
Новым лидером арабы выбрали Саида ибн Джуди, которого Ибн-Хафсун освободил в 890 году. Хотя Саид был другом Саувара и пел дифирамбы его отваге, он ничем не напоминал его. Выходец из благородной семьи – его дед был кади Эльвиры и префектом Кордовы при Хакаме I, – он был идеальным арабским рыцарем, и современники приписывали ему десять качеств настоящего джентльмена. Это великодушие, смелость, мастерство в верховой езде, внешняя красота, поэтический талант, красноречие, сила, искусство во владении копьем, фехтовании и стрельбе из лука. Он был единственным арабом, которого Ибн-Хафсун боялся встретить в открытом бою. Когда перед сражением Саид вызвал Ибн-Хафсуна на бой – один на один, – он, хотя и был смелым человеком, не рискнул скрестить с ним меч. В одном случае во время боя Саид неожиданно обнаружил, что находится лицом к лицу с Ибн-Хафсуном. Тот попытался уклониться, но Саид ухватил его поперек туловища, швырнул на землю и, безусловно, убил бы, но тут вмешались солдаты Ибн-Хафсуна и спасли его.
