Анья ощутила себя в парилке: мокрой, удушающей, горячей… И вроде бы находилась Анья не в бане, температура по ощущениям соответствовала.
Выстроившись вдоль мокрых стен, а также образуя островок по центру помещения, кабинки тонули в пористом тумане. Под звуки не прекращающегося ливня, Анья заняла кабинку напротив. Женщин не видела, но чувствовала: они остались по правую сторону, в некотором углублении. И Анья могла бы поклясться, что одна из них, та, что здоровее, смотрела прямо на нее, пока Анья пересекала входную площадку.
Встряхнувшись, Анья сняла с себя полотенце и повесила его на тупой крючок. Он был приделан к матовой перегородке красивого голубого цвета. Такими же перегородками разграничивались все душевые кабинки. Дверец нет, как нет и подставок для средств гигиены. Только хромированные смесители.
Анья включила теплую воду и отдалась расслабляющим потокам. Анья отдалась господству стихии и стала смывать с себя накопленную грязь: все те слезы, страхи, страдания, которые поражали день за днем. Свои переживания и сокрушающую боль, которые рождались во мраке изолятора; которые властвуя в давящих стенах, надламливали,… беспрестанно надламливали. Как же она устала. Как же она устала! Анья просидела в неволе всего ничего, однако чувствовала себя больной, такой неживой, апатичной, обессиленной.
Выключив воду, замоталась в полотенце. Отжала волосы, вымытые шампунем, и, помня о времени, вышла из кабинки. И тут ударила вода: справа, слева – отовсюду, казалось, вода лилась со всех сторон. Она и лилась со всех сторон.
– Смотрите-ка, какая малышка! – загоготала неожиданно женщина, поливающая ее водой из длинного настенного смесителя. – Давайте-ка ее помоем! – Следом загоготали остальные, которые так же, как и первая, атаковали Анью водой.
Казалось, внезапно треснули трубы и раскромсали бетонные стены; казалось, Анья села на спящий фонтан и очутилась под ударной волной.
Анья инстинктивно закрылась руками и попыталась их пройти, но они не позволили. Окружив ее со всех сторон, они целились прямо в лицо, обдавали обжигающими струями тело, нагибались и просовывали шланг под полотенце.
– Уйдите! Что вы делаете?!
Анья растолкала их локтями, порываясь выбраться тем самым из ловушки.
– Смотрите-ка, какая дерзкая. Неблагодарная! – заверещала крупная и с силой толкнула Анью в спину.
Ударив колени и стукнувшись локтями, Анья распласталась на гладком кафеле. Но, не успела опомниться, как ее поставили на ноги и развернули лицом под болезненно– ледяные струи.
– Мы ей тут помочь решили, а она… Мелкая сучка!
Анья давилась и плевалась водой, крепко зажмурившись, беспрестанно извивалась. Тогда как чья-то крепкая рука сомкнулась у нее на лице, желая зафиксировать непослушную голову.
– Тебя не учили, как разговаривать со старшими? Их нужно уважать! Давай горячую!
Под давлением паники Анья извернулась и укусила железную руку: она удавкой «обнимала» за плечи. Женщина вскрикнула, зарычала, и, отвлекшись, выпустила Анью – Анья вырвалась, но далеко не убежала. Ее с силой схватили за плечо и, развернув, швырнули на пол. Анья лицом нырнула в воду…
– Ах, ты наглая дворняжка!
Теперь уже Анья ползла, пытаясь скрыться от ястребиных когтей. Не удалось: Анью подняли и хорошенько дали ей по лицу, да так, что Анья врезалась в кабинку. Схватившись за перегородку руками, едва удержавшись на ослабших ногах, Анья попятилась внутрь.
– Помогите! – закричала Анья из последних, убывающих сил. – Помогите!!!
– Зажмите ей рот!
Анью выволокли, зажали ей рот, а затем ударили по животу – Анья скривилась плакучей ивой, из глаз, словно искры, брызнули слезы.
– Будешь знать, как хамить, тварюшка!
Ее оттолкнули. Не удержавшись, она упала на пол: сил подняться не осталось. Анья давно потеряла полотенце, а вместе с ним способность сопротивляться.
Грубые руки сомкнулись на плечах, как видно, с Аньей еще не закончили. Однако внезапно послышался топот, а вместе с ним и гул голосов:
– Что здесь происходит? Что вы устроили?!
– Эта сучка сама на нас напала! Била нас, кусала! Она сумасшедшая!..
Малиновый свет врезался в сетчатку: размытой, пульсирующей точкой сочная ягода стояла перед глазами. С трудом сфокусировав зрение, Анья определила в малине кафель. И еще один. И еще…
Цветные стеклянные плитки, с периодичностью в несколько шагов, вклинивались меж плиток светлых запотевшими, обособленными прямоугольниками. Они горели неоновым огнем.
Анья прикрыла глаза: яркость красок царапала взгляд. К тому же не могла смотреть на воду, ставшую алой у покрасневшего лица.
Анью внимательно осмотрели, прощупали пальцами участки тела и, сделав вывод, что кости целы, поставили на ноги. Только Анья идти не могла. Ее трясло, руки-ноги не слушались, она не то, что не могла шевелиться, Анья дышала с трудом и только повторяла:
– Я не могу…не могу…не могу…
– Медиков сюда!
Прибежали подкованные медики, вкололи ей что-то, скорее всего, успокоительное, приставили к носу нашатырный спирт…
Через десять минут она сидела на кушетке светлого медицинского кабинета и разглядывала монохромные стены. В голове, оказавшейся целой – пустота, мысли рассеяны по воздуху, тогда как на сердце – боль и обида.
Анье помогли одеться и завели в ближайшую приемную. По-прежнему укутанная в полотенце, категорически отказавшись лечь – спасибо, належалась с лихвой, – Анья в одиночестве коротала время в ожидании, не зная чего. И «чего-то» пришло.
Нарушив покой и желанное уединение, в комнату впархнул мужчина – это был доктор. Живой, энергичный доктор, с искрящимися из-под очков глазами и довольной улыбкой на лице.
Стоило увидеть Анью, как он воскликнул:
– О, да вы совсем еще ребенок! Сколько вам лет?
– Двадцать один. – Наверное, следовало ответить.
Он просмотрел бумаги, что держал в руках. В недовольстве покачал головой.
– Когда вы невзлюбили людей?
– Я люблю людей.
– Кушать на обед? – посмеялся мужчина.
Анья задержала на нем безучастный взгляд. Если еще не понял, с кем общается. Или не прочитал в бумагах.
– Я убийца, – оповестила его Анья.
– И кого же вы убили? – поинтересовался доктор.
– Не знаю. И сумасшедшая.
– Это почему же? – удивился мужчина.
– Не знаю. Мне так сказали.
– Как интересно… В карте написано, что вы социопат. Конфликтная личность, не ладите с людьми.
– Я?
– Вы.
– Я люблю людей, – повторила Анья. – Социопат – Рейнард Либлик, но вы мне не верите, потому что для вас он «Доктор Либлик». Он всем вам промыл мозги. И чем больше я говорю об этом, чем дольше утверждаю, что он псих, тем увереннее считают психом меня.
