Значит, Альвар Гросс и в этом ее обманул: Альянс не сумел бы восстановить реальность: верную, первоначальную реальность, в которой Анья жила. Только Либлик. Как Альвар Гросс планировал его уговорить, если с Либликом они враги?
– А еще я могу помочь тебе с главным.
– Главным для меня является семья.
– Полагаю, теперь еще и Сила.
Анья притихла, ненароком прислушалась.
– Поскольку Сила – часть тебя, неважно, исчезла она или нет, ты будешь ощущать ее нехватку, а значит, будешь страдать.
– И? Как именно ты можешь помочь?
– Информацией.
– Тогда говори.
– Не торопись. Сперва поешь, отдохни, а завтра мы с тобой прогуляемся.
Анья взглянула на яичницу.
– Боюсь, ты что-нибудь мне подсыпал, не хочу вдруг очнуться в знакомых стенах. Это с твоей подачи меня травили в клинике лекарствами?
– Я заметил, ты любительница утрировать.
– Я их не пила. Выплевывала.
– Зря. Восстановилась бы раньше.
– Что? – удивилась Анья.
– У меня нет цели тебя убить. Напротив, я заинтересован в восстановлении дара.
– Для чего? Ты тоже хочешь меня использовать? Разумеется, хочешь. Как именно?
– Скажем так: ты не любишь Альянс, я не люблю Альянс – нам нужно держаться вместе.
– Ты хочешь забрать Силу себе?
Либлик опешил, в желтых глазах отразилось недоумение.
– Где ты этого нахваталась? Дар либо твой, либо ничей! Я всего лишь хочу усилить свои позиции. Ты важна для Альянса, значит, важна для меня.
– Я поняла: ты хочешь мною управлять. – Оказывается, все очень просто: все хотят одного и того же. – Хорошо, раз так хочешь со мной дружить, почему явился только сейчас? У Альвара Гросса я томилась не один день,… – что успела получить психологическую травму.
– Прошло достаточно времени, чтобы ты поняла, куда попала.
– Ты намеренно выжидал столько времени? Чтобы…чтобы…
– Не посмотри ты своими глазами на работу Альвара Гросса, вряд ли поверила бы в мои рассказы о нехорошем Альянсе. Думаю, тебя ознакомили с данным термином в полной мере, и мне не нужно вдаваться в скучные подробности. – Сковородка опустилась на стол. – Рано или поздно ты побежала бы к ним. И совершила ошибку, – улыбнулся Либлик.
Аааа… Как же она его ненавидит!
– И что теперь? – спросила, успокоившись, что далось с большим трудом.
– Так ты остаешься?
А то он не понимает.
– На время.
– Звучит непривлекательно.
– Ты ведь не думаешь, что я проживу с тобой всю жизнь?
Либлик улыбнулся. Промолчал. Затем отыскал в настенном шкафу тарелки и выложил половину приготовленного блюда на одну из них. Протянул тарелку Анье.
Анья с осторожностью тарелку приняла, посмотрела на еду – вроде нормальная. Однако есть начала лишь после того, как яичницу попробовал Рейнард Либлик. И неважно, что до смерти хотела кушать!
Чуть позже Анья ушла в комнату и до самого вечера просидела там: дышала свежим воздухом через распахнутое окно и параллельно наводила порядок: убирала постель, собирала разбросанные тряпки и по совместительству мужские вещи, протирала ими же пыль, поскольку спать в таком свинарнике считала неуважением к себе.
Перед тем, как забыться сном, Анья все же вышла повторно к мужчине.
– Значит, ты в любой момент можешь навести на меня иллюзию? – спросила Анья: данный вопрос не давал ей покоя. – Как и твой друг?
– Я постараюсь этого не делать, – улыбнулся Либлик, сидя вразвалку на диване: он смотрел телевизор.
– Если сделаешь, хотя бы попытаешься – я уйду, – предупредила Анья. В этом случае разницы между ним и Альваром Гроссом просто не будет.
Либлик с интересом взглянул на нее, но и теперь ничего не сказал.
– Куда мы завтра поедем? – спросила «на прощание».
– В удивительное место. Тебе такие нравятся.
Анья сомневалась, что ей может понравиться выбор Рейнарда Либлика, однако подробностей требовать не стала: она в любом случае поедет, поскольку дело касается дара, а дар для нее теперь в приоритете. В последнее время Анья только и думала о том, как бы его вернуть.
Анья отправилась спать.
На следующий день, спозаранку, выйдя из квартиры, они сели в такси, чтобы доехать до одной из улиц Таллина: она тянулась недалеко от центра. Всю дорогу Анья молчала, позволяя Либлику воплощать в жизнь то, что он задумал. Но как только вышли из машины, молчание решила прекратить.
– Они задавали мне много странных вопросов, – говорила Анья, шагая рядом с ним, пока он сам, словно гиена, воровато поглядывал по сторонам. – Эти люди. Кто они? Главы международных компаний? Мира говорила, что Альянс, это содружество международных компаний. – Пока была возможность, следовало вызнать все, что ее интересовало.
– Они не главы, – ответил Либлик. – Они представители. Главы отсиживаются в своих теплых норах. Этих же послали поглазеть на тебя и подтвердить информацию о том, что ты непростая ню-Вега.
– А я непростая ню-Вега? – Это что-то новенькое.
Либлик поморщился.
– Возможно.
– Что значит «возможно»? Ты сообщаешь что-то принципиально новое, а затем говоришь мне просто «возможно»? Говори!
Либлик посмотрел на нее.
– Когда «выкала», ты нравилась мне больше.
– Тогда я была не очень умной. Сейчас я помудрела. Поэтому скажи, пожалуйста, чего они ко мне привязались? И что значит «непростая ню-Вега»?
– В тебе много Силы.
– И что?
– Много возможностей.
– То есть? Говори яснее.
– Не об этом тебе следует думать.
– Тогда о чем же мне следует думать, если не о Силе? Всем нужна именно она. Меня чуть со свету не сжили, желая ее получить. Я наблюдала, как умирают люди! – И как всегда, в самый неподходящий момент увлажнились глаза.
Либлик заметил: салфетку не подал, но тон сменил.
– Дар эмпата, это сплошное сострадание и понимание. И методы возвращения подобного дара имеют свои особенности. Например, поспособствовать восстановлению Силы может внезапное желание помочь другому человеку или группе людей: унять их боль, забрать страдания себе, успокоить души. Потому и показывали гибель людей. Здесь важно другое: Альвар не стал бы рисковать и столь рано сообщать тебе, кем они в действительности являются, и чего от тебя хотят, если бы не серьезные причины. Ты слишком правильно воспитана, это видно невооруженным глазом. Таких идеалистичных натур обычно вербуют, куда как дольше.
