– Поскольку в случае «Да», мы бы давно его почувствовали, – вмешался в разговор Океан, устроившийся рядом с ним на странно удобной тахте: Кассиэлю всегда казалось, что эти плоские, в большинстве своем аляповатые диваны тверды и неуютны, хотя ему не раз приходилось на них восседать и убеждаться в обратном. Однако сугубо личные стереотипы рушить не хотелось.
– Не обязательно, – возразил Дей, грациозным движением отлепившись от письменного стола. – Он мог использовать очередное неизвестное нам заклинание или же сакру – что-то вроде «Выжженной Луны», – он взглянул поверх головы Кассиэля, – которой мог воспользоваться, к примеру, только увлеченный человеком ferus. – Александр, которому адресовался многозначительный взмах черных ресниц, на укол не отреагировал, и, несмотря на то что видеть его Кассиэль не мог, он был убежден, что внешних признаков недовольства также выказано не было.
– Значит, все же не я один обратил внимание на то, что собратец наш обезумел от человеческой женщины, а затем еще и… превратил ее в непонятно кого? – Ролан постукивал кончиками пальцев по ручке кресла.
– Не ты один. Я заметил, и я в это не верю, – ответил Океан. – Это как-то плохо укладывается в моей голове. От яда ferus не выживают. А тут девушка выжила, и с намеком на то, что стала неприкасаемой. Чуть ли не бессмертной.
– А ты, Александр, – Кассиэль обернулся к мужчине, остановившемуся у богато декорированных резных шкафов, у смежной с окнами стены, – в твоей голове такое хорошо укладывается?
Почему он задавал Александру неудобный для него вопрос, когда и без того знал ответ?
Хотел прекращения недомолвок. Пора называть вещи своим именами: «нуждаюсь, желаю, не выкинуть из головы», возможно даже «страдаю» (ну не дикость ли), а не «хочу понять, в чем ее особенность».
На Кассиэля перевели ничего не выражающий взгляд. Да, да, Александр, теперь всем известно, какие чувства ты питаешь к Нелли, так что начинай говорить начистоту. К тому же мы хотим знать, чего нам следует ожидать в будущем. Нас ты вряд ли покинешь, все-таки поколение мы более цивилизованное, но все же…
– Укладывается, – ответил Александр, так и не избавившись от замкнутого выражения лица.
Океан выдал что-то похожее на смешок – был удивлен или воздухом подавился, тогда как Дей не поленился добавить:
– Еще бы. Теперь ты можешь оправдать свою тягу к Нелли. Только, полагаю, на такой фееричный финал ты вряд ли рассчитывал.
Нехороший прищур Александра, направленный на Дея, комментариями не сопровождался, хотя вряд ли кто-то рассчитывал, что Александр начнет делиться переживаниями: не тот характер.
– Значит, если я все правильно понимаю, в любую женщину можно пустить наш яд, и она будет жить… даже не знаю… так же долго как мы? – Кассиэль решил сжалиться над другом – столько нежелательного внимания, да за неполную минуту. К тому же вопросы, что он задавал, действительно важны, их необходимо озвучить, тогда как Александру, единственно сведущему во всей этой неразберихе, дать им вразумительные объяснения: пока сам Кассиэль был захвачен, казалось, очередной шекспировской пьесой, Александр просматривал остальные два дневника, поэтому сейчас мог поведать собравшимся много чего интересного. Главное, чтоб не столь «интересного», как ядовитый поцелуй.
– Нет, – ответил Александр. – В том-то и дело, что не во всех.
Кассиэль рассчитывал на пояснения, поэтому не спускал с него вдохновляющий на продолжение взгляд.
Все такой же угрюмый, Александр прошагал к окну, вероятно, чтобы видеть лица каждого из присутствующих: по крайней мере, сам Кассиэль преследовал бы именно такие цели, выходя на всеобщее обозрение. И пускай хозяин дома по-прежнему держался в стороне, хотя бы шее Кассиэля стало легче.
– После истории с неизвестным нам ferus отцы наши… стали экспериментировать на женщинах, и…
– И этим их убивали, – закончил Дей за Александра, по всей видимости, не в силах выносить вечных пауз.
– Да, – кивнул Александр, – убивали.
– Кхм… – Кассиэль потер кончик носа: очевидно, вот он, ответ на его вопрос. Можно сказать, что он действительно поражался все больше и больше. – И многих они так?
– Многих. – Александр не стал вдаваться в подробности.
– Кажется, я понимаю… – задумчиво протянул Океан, переводя взгляд с одного ferus на другого, – они пожелали себя обезопасить.
– Хочешь сказать, искали причину, по которой женщина выжила, чтобы в дальнейшем ее устранить и не допустить повторения истории? – подхватил мысль Ролан.
– Да, почему нет? Только вот что бы они стали делать, окажись, что и на этих женщин наш яд не действует? – Океан перевел озадаченный взгляд на Александра. – И почему в таком случае отпустили ferus и его пассию вместо того, чтобы ее изучать?
– Ты думаешь, он позволил бы ставить опыты на своей женщине? – в голосе Ролана звучал явный скепсис.
– А ты думаешь, у него стали бы спрашивать позволения? Да и вообще, почему мы ничего не знаем об этом загадочном ferus? – Океан даже привстал. – О нем же нет абсолютно никаких сведений! Может, он и не существовал вовсе? Может, дневники, что мы просматривали – чья-то дурная фантазия!
– Существовал, – спокойно, но твердо проговорил Александр, интонацией своей не оставляя сомнений в правдивости данного утверждения. Он немного помолчал, словно собираясь с мыслями, а затем, очевидно решившись, продолжил:
– В тот вечер ferus оказались застигнуты врасплох: когда женщина пришла в себя, они пришли в смятение, что вовсе неудивительно, не так ли. Тем более учитывая наше непримиримое отношение к людям. В общем, они позволили им уйти. Однако позже, когда, выйдя из ступора, стали разбираться в случившемся, сделали для себя неутешительные выводы…
Барабанная дробь…
– …появилась опасность внедрения в наш вид человека.
– Да, Да, Да! – воскликнул Океан громогласно, вскидывая руки вверх. – Вот он, враг всея ferus – женщина!
– Прекрати паясничать, – раздраженно буркнул Кассиль и, в стремлении защитить лицо от опасного своей непредсказуемостью локтя, отстранился от чересчур взбудораженного соседа.
– Кровосмешение? – выгнул бровь Ролан, обращаясь к Александру.
– Да они расисты. – Океан взглянул на Кассиэля, а затем на образовавшееся между ними расстояние.
– Что-то вроде… – сказал Александр. – Понимаете, все мы в какой-то степени происходим от людей, – начал он очередной разъяснительный монолог. – Когда женщина-ferus – это легенда, тело человека становится желаннейшим инструментом для нашего зачатия, – с чем Кассиэль охотно согласился. – Только вот переспать с человеческой женщиной и оплодотворить ее – это одно: ДНК ferus в родившемся ребенке всегда будет доминировать, подавляя, а со временем и вовсе уничтожая ДНК человека. То есть на выходе мы получаем полноценного ferus. Здесь же человек вроде как сам становится полноправным членом сообщества ferus, не имея при этом от них ничего. Вот и представьте отношение отцов наших к данной ситуации.
