Должно бы, но не наступило. Она стала пленницей, заложницей в баре, и ей было страшно. За себя, за Зойла, за Дмитрия. За других работников заведения, долженствующих находиться на кухне «Красной метки» неизвестно в каком состоянии. Теперь нити судьбы, не упускать которые она стремилась на протяжении всей своей недолгой жизни, оказались в чужих руках: с этих пор Ликерия зависела не от себя самой, а от прихоти психопатов-захватчиков, что ужасало более всего. Поскольку в болоте пугала не столько грязная жижа, сколько невозможность выбраться из нее самостоятельно.
Однако раскисать нельзя. Случись что непоправимое, кто о ней вспомнит? Она может рассчитывать только на себя. У Ликерии нет благородного Зойла, великодушно решающего ее проблемы, ей всего приходилось добиваться самой. О семье даже вспоминать не хотелось, а друзей она не заводила – ее замкнутость частенько усложняла ей жизнь. Поэтому, несмотря на страх и переживания, мешавшие перевести дыхание, она не позволяла себе паниковать. Напротив, Ликерия собралась, навострила уши и во все глаза наблюдала за происходящим в зале, дабы не упустить чего важного, что в дальнейшем могло помочь ей сохранить собственную жизнь.
А вот Анита повела себя безрассудно. Как можно быть настолько сумасбродной? У нее что, отсутствует чувство самосохранения? И где теперь она? Что с ней стало? Оставалось только надеяться, что с напарницей все в порядке.
Ликерия снова приникла взглядом к белой ткани блузы – Нелли сидела к ней спиной за одним из столиков в начале зала. Хрупкая, поникшая фигура в океане блестящего, янтарно-коричневого дерева. Нелли как и Ликерия находилась под бдительным оком одного из людей Блондина – так она решила называть главаря, захватившей их группировки, – и так же, как и Ликерию Нелли не стали сковывать в движениях – не связали, не надели наручники, хотя здесь и так не особо подвигаешься. А вот Зойлу, которого посадили на стул через ряд от Нелли, повезло меньше: на его руках красовались металлические кольца. Так же как у Дмитрия, сидевшего на полу у барной стойки. И если с Зойлом все было ясно, то сковывание путами Дмитрия, стоявший с ним рядом захватчик объяснил «чрезмерной агрессивностью и хамством». Странно, что в этом случае рот его не одарили кляпом.
А между тем, Ликерия вернулась взглядом к протеже Зойла… и встретилась с ней глазами. Нелли смотрела на нее с сожалением…
Ликерия отвернулась. Не знала почему. Может, злилась на нее, осуждала. Она сама не понимала своего теперешнего отношения к Нелли. Но все же…
Ликерия взглянула на Нелли, однако Нелли на нее уже не смотрела. Да, вышло грубо, но что она могла поделать…
Несмотря на то, что Ликерии не всегда удавалось услышать, о чем говорили в зале, главную мысль уловить смогла: дело было в Нелли. Захватчики искали ее. И не здесь искали, не в баре – в «Красной метке» они только поджидали, тогда как розыск организовали по всей стране. Ликерия была шокирована. Чем им не угодила Нелли, и почему от них скрывалась? Этого понять не удалось. Да и нужно ли понимать? Преследователь поймал преследуемого, охотник схватил свою дичь. Нелли нашли. В баре Зойла. И если Ликерия сделала правильные выводы, Зойл обо всем этом знал, был в курсе перипетий в жизни Нелли. Но все равно оставил ее у себя, поставив остальных работников бара под удар. Вот чем объяснялось их постоянное шушуканье, секреты, имевшие место быть между ними, их частые отлучки.
Только теперь страдали все.
Неказистый рослый захватчик – персональная охрана Ликерии, – стоявший рядом с ней даже сложно представить который час кряду, засуетился, затоптался на занимаемом квадратном метре. И не он один всполошился – преступники засуетились все: чаще подходили к окнам, через прорези горизонтальных жалюзи вглядывались в темноту улицы, раз за разом осматривали вспомогательные помещения бара, словно за прошедшую минуту, с их последнего визита, там могло что-то измениться.
Смутно, но Ликерия понимала причину столь резко возросшей активности – они ждали неких фэрус, а может, ферус. Не давеча как двадцать-тридцать минут назад Блондин заявил, что скоро к ним пожалуют «долгожданные гости» и предупредил, чтобы все были готовы к встрече.
Что за ферус? Ликерия даже не знала, как это произносится. Но если учесть, что именно ферус должны были «сожрать» Нелли, хорошего в них было мало. Однако, если отключить скептицизм и посмотреть на ситуацию с другой стороны – и сторона эта ей нравилась больше, – очевидно, что Блондину «гости» не нравились, потому возникала надежда, что ферус и были тем самым спасением, которого так ждала Ликерия, да и остальные заключенные тоже.
– Я хочу пить, – неосознанно пробормотала Ликерия, но ее услышали.
Страж остановился. Обернулся.
– А я хочу в теплую постельку. Может, поможем друг другу? – сказал в ответ, просверлив ее презрительным взглядом.
Ликерия примолкла. В воздухе явно витало напряжение. Неужели эти ферус настолько их беспокоили?
Они их боялись?
На глаза попал Блондин, купающийся в лучах сомнительной славы, хотя умело это скрывающий. Она не могла сказать, что мужчина напуган или трепещет от страха: черты лица расслаблены, в глазах равнодушие.
А пить все же хотелось, тогда как от ходьбы неприятного стражника у Ликерии кружилась голова. Ликерия старалась не привлекать к себе ненужного внимания – не следовало лишний раз напоминать о своем существовании психопатам. Однако она устала: тело закостенело, спина, прямая как башенный шпиль, затекла. В такой невыгодной позе она сидела с обеда: с тех самых пор, как пятеро мужчин, пришедших в бар поодиночке и в разное время, остались в заведении одни – как-то мягко и плавно из бара «вытекли» все посетители, а другие не появились.
Кости болели, душа переживала, вдобавок, несмотря на работу кондиционеров, ей стало душно. Она заерзала, стремясь размяться и сменить положение, как моментально, надавливая, на плечи упала мужская ладонь. «Сиди и не рыпайся», – говорили глаза, не одобрявшие ее своеволия. Вот ведь мерзкий. Теперь Ликерия даже пошевелиться не могла.
Сбоку от нее, на расстоянии нескольких метров, находилась полуоткрытая дверь, ведущая в смежные комнаты заведения. Ликерии не оставалось ничего иного как сидеть и смотреть на нее – возможно, увидит Аниту. Пускай она глупа и развязна, и на роль подруги никак не годилась, зла ей Ликерия не желала.
Аниту она не увидела, но внезапно ее сердце замерло: движение. Там за дверью происходило движение, в коридоре кто-то был, хотя быть там никого не могло: шайка преступников в полном составе находилась в главном зале.
Возможно, ей показалось…
Ликерия вгляделась в полумрак, и от неожиданности задержала дыхание. Прислонившись к стене и не ступая в треугольник света, проникающий из залитого светом зала, стоял человек. Точно человек, Ликерия не сомневалась: ни тень, обманчиво падающая на стену, ни швабра, материализовавшаяся из ниоткуда, а самый настоящий человек. Более того – мужчина: крупный, местами бугристый силуэт вырисовывался черным уплотнением. На точеную женскую фигуру не тянуло при всем богатстве фантазии.
