Официантка очнулась на кухне, лежа напротив связанных по рукам и ногам, с кляпами во рту коллег: видимо, в данном случае догмары решили перестраховаться, поскольку служебной части заведения уделялось ощутимо меньше внимания, нежели залу.
Судя по мало вменяемым состояниям обоих поваров и двоих помощников по кухне, их так же как Аниту оглушили, хотя Нелли считала, что в ход пошел иной, нетрадиционный вид воздействия, и воспользовались им ferus.
Из зала доносились стенания, там что-то ломалось, грохотало. Анита решила не испытывать более судьбу – достаточно того, что бар захватили террористы, а потому, осторожно выскользнув в коридор, она незамеченной выбралась наружу и вызвала полицию.
Все-таки еще и отчаянная. Анита. Другая бы не решилась. Однако этот смелый поступок в глазах Нелли девушку, увы, не реабилитировал: в полиции Анита рассказала много чего лишнего.
Например, что захватчики искали ее, Нелли, и это Нелли виновна во всем, что случилось. Анита поведала им историю своего «знакомства» с догмарами, пересказала частично подслушанные, не для ее ушей предназначенные разговоры, что стало очередной причиной для полковника побросать в Нелли хрупкие пузыречки яда. Он только убедился во мнении, что знала Нелли больше, чем говорила. Полковник так и сказал: «Все ниточки ведут к тебе, поэтому я не успокоюсь пока не пообрываю каждую из них».
Отвечала Нелли слово в слово, как велел Александр – так было проще: не думать, не гадать, слепо следовать чужим указаниям. Никого не знает, видела впервые, не представляет, почему ее искали. Заметила, что полиция Салехарда тоже искала, и что с того? Возможно, когда-то кому-то перешла дорогу, что при ее профессии совсем неудивительно. На что полковник Алаев заявил, что вряд ли статьи а ля «вытряхиваем палас» и «собираем коллекцию магнитиков на холодильник» могли вдохновить кого-то на захват заложников и убийство человека.
«Человека».
В числе погибших значился только Зойл. Нелли не знала, куда делись тела нескольких догмар, которые Нелли видела всего лишь за несколько минут до прибытия полиции. Нелли вообще не знала, что делали ferus с телами врагов, после подобных кровавых конфликтов, но предполагала, что в поле зрение людей и уж тем более полиции они не попадали. В любом случае она уверена, что даже наткнись полицейские на нечеловеческий труп, через него на догмар и ferus выйти не смогут – уж они-то, наверняка, побеспокоились о сохранности своего секрета.
Нашла ли полиция улики, которые указывали на присутствие в баре во время потасовки кого-то еще помимо захватчиков, для Нелли осталось загадкой, поскольку сам полицейский на вопросы отвечать не спешил. Все что узнала Нелли за время, проведенное в участке, она узнала лишь благодаря рассеянной внимательности и умению сопоставлять факты, которые, в процессе взятия показаний, выстраивая конструкции неудобных для нее вопросов, ненамеренно предоставлял сам служитель закона.
Выбраться из камеры пыток она смогла отчасти благодаря Дмитрию. Он рассказал свою, более адекватную и объективную версию захвата «Красной метки»: как после телефонного разговора с Нелли в бар заявились неизвестные типы, вынудили закрыть заведение, а сами стали ждать: как оказалось, Нелли и Зойла. Он заявил, что Нелли, наравне с остальными заложниками, была близка к смерти, отметив, что сейчас на руках полиции мог оказаться не один труп, а два, а может, и того больше. И что самое главное – Дмитрий умолчал об Александре. Нелли считала именно так, поскольку полковник Алаев о мужчине, почтившим бар своим мрачным присутствием, не упомянул. Стал бы он молчать, если бы знал, что во время трагедии в «Красной метке» присутствовали не только захватчики и работники заведения, но и левые подозрительные личности?
Конечно же нет: он задавил бы Нелли морально, выпытывая информацию об Александре. Чего не произошло. А значит по неким собственным, одному Дмитрию известным причинам, он решил об Александре и его компании не распространяться. Нелли сомневалась, что Александр успел обработать Дмитрию мозги, в этой карусели событий гипноз был невозможен. Или возможен? Нелли не знала. Но, как бы то ни было, Дмитрий молчал, Анита Александра не видела, а Ликерия… о Ликерии также никто не упоминал.
Полковник Алаев не мог задерживать Нелли дольше того, что уже задержал, он и так превысил полномочия. Никаких улик против Нелли не было, что бы он себе не вообразил, к тому же по делу она проходила как потерпевшая. Поэтому, выжав из нее последние соки, полицейский ее отпустил, запретив, однако, выезжать из города.
– Я все выясню, Нелли, – сказал ей напоследок, проникая в душу безрадостным, но твердым взглядом. – Я выясню правду. Я знаю, у тебя есть тайны, и знаю, что Зойл помогал тебе их скрывать, за что и поплатился. – Серый взгляд потяжелел. – Однако я все выясню, и виновники будут жестоко наказаны.
Нелли хотелось разрыдаться: прямо там и прямо перед мужчиной. Снова. Она понимала полковника, его желание докопаться до правды: он потерял друга, родного человека, и испытывал такое же горе, как она сама. Однако слова его все равно задели: «помогал тебе их скрывать, за что и поплатился». Ей можно было об этом не напоминать. Она и без того не переставала винить себя в гибели Зойла, прекрасно сознавая, что с этим набором чувств – вины, сожаления и потери – ей предстоит прожить остаток жизни. Она и только она виновата в том, что произошло, вряд ли она когда-либо сможет себя простить.
Нелли вышла из участка поздним вечером: дул слабый ветер, местами горели фонари. Не зная, как теперь быть, куда и для чего идти, Нелли слепо брела вперед, в неизвестном направлении, вдоль проезжей части.
Ей было плохо, и эта простая фраза отражала весь спектр испытываемых ею чувств. Хотелось спрятаться: от мыслей, переживаний. От воспоминаний. От людей, знавших и осуждавших ее; людей, отождествлявшихся с несчастьем и ее причастностью к нему.
Она не знала, как долго прошагала под рев моторов и скрежет шин, однако в какой-то момент не выдержала:
– Прекрати это делать! – крикнула Нелли и остановилась, пытаясь усмирить обуявшую злость. Справа росли деревья, слева слепили придорожные огни…
Нелли услышала звук неспешно приближающихся шагов – Александр остановился у нее за спиной.
– Можешь идти. Мне нужно подумать. Одной. – И не оборачиваясь к нему, пошла дальше.
Меньше всего ей хотелось смотреть на Александра и уж тем более разговаривать с ним. Он был связан с этими догмарами. С этими подлыми подонками-догмарами…
– Я же сказала, что хочу остаться одна, – выдавила Нелли сквозь зубы спустя некоторое время. – Одна, понимаешь? Это когда один человек и больше никого! Мне не нужна нянька!
– Это опасно, – произнес мужчина.
Нелли с горечью усмехнулась.
– Хуже мне уже не будет.
– Мне будет.
Внезапно Нелли обернулась.
– Почему ты не помог ему? Почему? – набросилась на Александра и в порыве ярости толкнула его в грудь. – Ты же мог! Тебе ничего не стоило! А ты… ты стоял и смотрел, как они его убивают! – Она поджала губы, сдерживая накатившие слезы. – Разве что о погоде с ним не разговаривал! – рука замахнулась выше, но Александр ее удержал.
