– На каких основаниях?
– На основаниях подружки.
– Чьей? – удивился мужчина.
– Александра. – Боже, ей влетит от Александра! После такого Нелли точно попрощается с жизнью. Он простит ей все грехи, даже дом простит, но этого никогда.
Однако остановиться Нелли уже не могла. Она всеми силами старалась подавить улыбку и рвущиеся наружу смешки, дабы сохранить серьезность и бесстрастность в голосе. У Нелли всегда было коварное чувство юмора. Хотя бы скрасила одинокий вечер.
Воцарилась гробовая тишина. Нелли слышала только дыхание – мужское дыхание.
– Алло. Вы меня слышите?
– Передай Александру, что звонил Рагнар, – более бесчувственного голоса она не слышала. – Скажи, что я хотел с ним поговорить и… предупреди, что я еще с ним свяжусь. – Пауза. – Теперь точно. – Он повесил трубку.
Нелли также отключилась и начала молиться, чтобы Рагнар не оказался таким же болтливым как Океан.
***
– Я рад, что с тобой все в порядке! – заходя в кабинет, воскликнул Артур. – Иначе я весь испереживался.
Зойл, сидевший за столом и деловито покуривавший сигару, взглянул на друга.
– Именно поэтому приходишь навестить меня почти спустя неделю после случившегося? – Он лениво выдохнул струю. Затем улыбнулся и кивнул на кресло напротив себя, предлагая присаживаться.
Артур поступил иначе, в едва заметном движении головой отклонив предложение и вместо кресла устроившись на диване. Что ж, желание гостя – закон.
– Прости, друг. Появились неотложные дела, и мне пришлось уехать из города на пару дней. Ты же понимаешь? Однако я отправил к тебе своих ребят.
– Да, взять у меня показания. – Зойл быстро потушил сигару и положил поверх пепельницы.
Вообще-то он не курил, еще в юности приучив себя не связываться с различного рода дерьмом, в том числе человеческим. Однако изредка, в моменты сильных переживаний и особого душевного напряжения, позволял себе одну-две сигары для снятия стресса: так было после смерти жены, так бывало каждый раз, как Анна уезжала в очередную богом забытую страну на свои раскопки, и так было сейчас, когда исчезла Нелли.
– Которые, должен заметить, ничего не прояснили, – Артур ожидал комментариев.
– Я не виноват, что не запомнил ничего важного.
– Брось, Зойл. За кого ты меня принимаешь? – Артур ожидаемо не верил, но фирменного профессионального скептицизма Алаева Зойл и ждал. – Мы знакомы сотню лет, даже трудно вспомнить сколько, поэтому я ни за что не поверю, что ты не запомнил ни единой детали.
– Между прочим, голове моей сильно досталось. Кроме того, я уже говорил твоим ребятам – было темно, нападали со спины. Что я могу поделать? Глаз на затылке у меня нет.
– Но хоть количество нападавших разглядел? – не брал в толк Артур.
– Разглядел: двое… или трое.
– Снова «или»…
– Артур, чего ты от меня хочешь? Что, по-твоему, я скрываю? Личности нападавших? Зачем мне это?
Артур вздохнул, сменил позу, облокотившись локтями о колени, прошелся усталым взглядом по полу.
– Не знаю, Зойл, не знаю, – снова посмотрел на него. – В последнее время ты ведешь себя очень странно. Сначала просишь найти некоего подозрительного типа, намекая, что вопрос жизненной важности. Мужика этого, кстати, мы так и не пробили ни по одной базе данных. Затем происходит странное нападение, непонятно с какой целью совершенное: все твое имущество осталось при тебе. И вот что удивительно: ты абсолютно ничего не запомнил и абсолютно ни на что не обратил внимания, что, зная тебя, настораживает больше всего. Мы вместе служили, Зойл, и я прекрасно осведомлен о твоих достоинствах, что в переводе на разговорный означает: ты зорок и предусмотрителен, да ты бы из упрямства заглянул им в глаза.
– Я старею.
– И кому же понадобилось нападать на старика?
– Не знаю. Может, конкурентам? – предположил Зойл. – Мое заведение весьма популярно.
– Да брось. Баров, как твой, как собак не резанных. Уж прости.
– Нет, ошибаешься. Таких, как мой, больше нет. Он единственный.
– Допустим: он единственный. Что все равно ничего не объясняет. И что с того? – Артур выпрямился. – Предположим, напали конкуренты. Что сказали? О чем-то предупреждали? Угрожали? Велели закрываться и лететь на Канары?
– Нет. Они рассчитывали на мою сообразительность, – Зойл улыбнулся. – И не зря, между прочим.
– Ты был один? – Так, а это к чему?
– Да.
– Ты провожал официантку…
– Ее зовут Нелли.
– И как часто ты провожаешь своих работников?
– И какое это имеет значение? – Происходящее начинало надоедать, напоминая плохую комедию или низкопробный детектив.
– По моим сведениям, ты провожаешь ее не в первый раз. Причем только эту самую Нелли.
– Твои сведения неверны. Я провожаю еще и Ликерию.
– Насколько мне известно, они живут рядом.
– Да.
– Получается, этот факт ни о чем не говорит. Нелли ты не только домой провожаешь, но и свободное время с ней проводишь.
– И кто же является твоим осведомителем? – Кому из персонала следовало оторвать язык? Кого нужно выставить за дверь?
– Ты не поверишь, чего можно добиться, показав полицейское удостоверение.
– Да нет, могу представить. Например, приобрести шпиона. – Подобные расспросы уже являлись вторжением в его личную жизнь. Между прочим, он был жертвой. Жертвой! А не преступником, которому и следовало задавать эти никчемные наводящие вопросы.
– Я не шпионю за тобой, Зойл. Я просто хочу узнать правду и уберечь тебя от глупостей, – примирительно проговорил Алаев.
– Послушай, Артур. Я, конечно, благодарен тебе за заботу – поверь, это действительно так, но мне уже, к слову, за пятьдесят. Не кажется ли тебе, что в этом возрасте я могу позаботиться о себе сам? Я прекрасно осознаю, что делаю, у меня есть голова на плечах, поэтому прекрати искать то, чего нет в природе, там, где этого нет.
Артур молчал, напряженно тянул паузу, наблюдая за ним немигающим взглядом.
– А где эта Нелли, Зойл? – аккуратно произнес под конец паузы. – Хотелось бы с ней побеседовать.
Зойл разочарованно вздохнул.
– Она уехала.
– Куда?
– Не сказала.
– И ты ее отпустил?
– А что, должен был привязать?
– Я имею в виду, отпустил, не поинтересовавшись причиной отъезда?
– У нее проблемы… в семье, – пришлось выкручиваться, ставшей стандартной отговоркой, – вот и пришлось покинуть Радлес. Это что же, запрещено законом, и каждый, решивший уехать отсюда, становится подозреваемым? – Зойлу надоел оскорбительный и совершенно бессмысленный разговор, происходивший между ними, и еще больше надоела упертость друга, не желавшего понимать намеков, яснее ясного говорящих «Доступ к информации закрыт».
