– Рома! Трафаретчик – это тот, кто изготавливает трафареты, – попытался я аргументированно поговорить с товарищем как взрослый человек с… почти взрослым. – Это такие листочки в дырочку. Через эти приспособы трафаретчик краской набивает рисунки на стенах, на тканях, на… корпусных наборах судна. Мы ведь это проходили? Правда? И эти самые рисунки тоже называются трафаретами! Представляешь? Чудо какое!
– Что ты со мной как с идиотом разговариваешь? – возмутился Ромка. – Я знаю, что такое трафареты.
– Ну!
– Только я говорю про других трафаретчиков! Не на нашем заводе…
– Да про каких, блин, других?
– Вот же непонятливый! Да про тех, кто лекарствами занимается, – зачем-то понизил голос Ромка. – Фасует их, это ты правильно сказал. Распространяет. В основном нелегально. Из-под полы. На дискачах, например. В кабаках. На свадьбах. Если видишь на дискотеке хмыря с особым рисунком на груди, это как раз трафаретчик и есть. У него можно колеса купить, дурь всякую, просто таблетки… от кашля. Капли еще…
Вот это поворот!
– Рома, – обратился я к нему очень бережно, дабы не вспугнуть лишней своей эмоцией столь высокий разум, – а какой рисунок на груди у того хмыря? Ты знаешь?
– Буквы завитушками. «Ка» и «Тэ», – как ни в чем не бывало заявил Роман. – Вензелем. Это означает «Кооператив трафаретчиков». Я же говорю!
Он-то говорит…
А я стоял будто пыльным мешком пришибленный.
Устами младенца, как говорится, глаголет истина.
Так просто? Не напрягаясь? Аниськин тут, извиняюсь, попу рвет на британский флаг в поисках именно этой информации, а мне так нате – на блюдечке с голубой каемочкой. Хотя я, собственно, и не просил даже. Не нужно мне это!
– А почему я об этом в первый раз слышу? – задал я растерянно не совсем последовательный вопрос. – И Вовка? И… Андрюха, ты знал?
– Нет.
– И Андрюха не знал. А мы ведь, на секундочку, и работаем на этих самых дискачах! И на свадьбах тоже играем. Играли. И ни ухом ни рылом…
– И что?
– И то! Ты откуда это все знаешь? Сам видел этих… хмырей на дискотеках? С буквами?
Ромка почесал в затылке.
Типа, соврать или нет?
– Сам я не видел, – медленно, но все же сказал правду. – Слышал. Девчонка одна рассказала. Недавно совсем. Не из нашего технаря. С общаги хлебозавода.
– Там, где Сонечка работает? – на автомате уточнил я, заметив, как встрепенулся Микоян, блюдя честь своей возлюбленной.
– Не-эт, Сонечка не в общаге работает. Она на самом заводе. Технологом…
О! Рома. Ты – мир!
Даже Вовка снова заулыбался.
– Слушай, Ром. А ты меня познакомишь с той девчонкой, что знает про этот «кооператив»? – попросил я. – Для дела. Не для любовных ухаживаний.
– Да хоть и для любовных, жалко, что ли, для друга? – Ромка укоризненно покосился га Вовчика. – Мне-то что? Да ты ее и так знаешь. Чего знакомить? Это Ленка-певичка из народного хора. Помнишь? Летом пела у нас в ансамбле «Меланхоли́ю, дольче мелоди́ю». И «Снег кружится» еще, и…
– Я уже вспомнил, Рома. Не надо весь ее репертуар мне пересказывать!
– Ну тогда ладно.
И замолчали все: кто-то продолжал на кого-то дуться, кто-то экстренно до боли в извилинах прокручивал в голове вновь открывшуюся информацию, а кто-то просто безмятежно постукивал палочками по собственным коленям, имитируя сложные переходы ритма в стиле реггей.
Где ты, Аниськин?
Информация как раз тебе в кассу! Мне, знаешь ли, как-то… не с руки заниматься всей этой гнилью: сессия на носу, курсовая, а там и диплом не за горами.
Надо же… «Кооператив трафаретчиков». Свадьбы, кабаки, дискотеки…
И… плавучий бар «Ахтиар»!
Остро засосало под ложечкой. Знакомый симптом – разгадка ребуса где-то рядом. Хоть этот ребус и не для меня вовсе, как я сам себя только что уговаривал.
Только… мне ведь нетрудно проверить? Да? А потом при случае выложить все, что узнал, Аниськину. Мужик ведь ищет козлов, погубивших его дочь, – это ведь дорогого стоит! Достойно уважения. И если я, к примеру, ухватив за кончик нити в его расследовании, подержу немного и брошу, упуская, возможно, драгоценное для него время – то чем я лучше тех самых козлов? Ничем…
Не понял. Я что, сам себя уговариваю?
А! Врубился: приступ шизофрении. Это моя взрослая составляющая нашего общего головного мозга проводит урок нравственности и милосердия для своей молодой проекции – черствой пока, циничной и равнодушной к горю и проблемам чужих людей. Впрочем, такой же, как и большинство представителей нашего молодого поколения – будь они хоть при социализме, хоть при капитализме, хоть при первобытно-общинном строе. Разница ведь не очень-то и велика! Она может различаться в количественных категориях, но вектор… Вектор един! И называется он – «эгоизм молодого хищника»: в первую очередь – всё под себя. Кто успел, тот и съел. Кто раньше встал, того и…
Все! Хорош.
Хватит морализаторства. Так уж и быть – сходим… на этот ваш «Ахтиар». Посмотрим, что за трафаретчики такие там бал правят. Под носом, между прочим, у органов правопорядка и судовой команды этой калоши.
Пистолет! Слышишь меня? Жди, дорогой.
Я уже иду.
Глава 21
Сахарок карамелью
Нежданчик!
К моему удивлению, Сашка План почему-то отказался сопровождать меня в экспедиции на плавающую дискотеку под названием «Ахтиар». Мол, и хотел бы вроде, да нет такой возможности. Наплел про какие-то неотложные дела, про нуждающихся в его квалифицированной помощи несчастных родственников и про фатальную нехватку личного времени для всех вышеперечисленных манипуляций. Выглядел он при этом очень неубедительно: прятал глаза, сопел, пыхтел и заикался. И странно, и подозрительно одновременно. Короче, лажа какая-то перла из Саши. Ведь сам же тему завел вчера вечером и тут же съехал – суток не прошло!
Ну и… ладно. Не очень-то и хотелось, если честно. И один справлюсь!
Не гордый.
После третьей пары в технаре не задержался ни на минуту: отбился от всех домогавшихся тела старосты скороговоркой «Все потом, все потом…» и скатился по центральной лестнице. Выбежал на площадь. Свобода! Ведь тут – как по зыбучим пескам бегать: остановишься – засосет. Кругом друзья, знакомые; малознакомые, но знающие тебя заочно; вообще не желающие тебя знать, но рассчитывающие на твою помощь; ненавидящие тебя, но вынужденные общаться; ненавидящие общаться, но вынужденные делать это, так как староста в техникуме – это еще тот пуп земли! И если не покинуть альма-матер после занятий в течение минуты – считай, что для тебя началась четвертая пара. Общественная. Дополнительные занятия факультативом.
