– Ты откуда его кличку знаешь, человек дорогой?.. – прошелестел еле слышно Аниськин, и зловеще и задушевно одновременно. – Студент этого бармена ни разу Пистолетом не называл. Поверь, я бы запомнил.
– Да что вы? Чего трясете-то? Знаю и…это… он сам мне и называл свою кличку. Как познакомились…
– Шурик! Посмотри на меня. – Я еще раз легонько потряс его за плечо. – Ты сам слышишь, чего говоришь? Знакомятся два чувака на дискотеке, типа: «Привет, я – План», а другой: «Очень приятно. А я – Пистолет. Будем знакомы». Ты что, тут всех за дебилов держишь?
– Нет… нет… не держу. Наверное… не сразу при знакомстве… потом сказал…
– Слушай! – Я начинал заводиться. – Этот барменчик, упокой всевышний его черную душу, когда свое погоняло слышал, рвотный эффект испытывал. Не нравилось оно ему очень. Это я сразу заметил. А тебе он так сразу взял его и выложил. Представь, что твоя кликуха – Чмо. Ты всем своим новым знакомым будешь хвастаться: «А знаешь, ведь я – Чмо. Круто, правда?»
– К-круто? Где круто?
– В башке твоей круто!
– Постой, студент. Не гони лошадей. Слышь, как там тебя, Саша, ты не журись. Все нормально будет. Врать только не надо… взрослым людям. Говори спокойно и честно: тебе кто кличку этого жмурика называл? Какие-то… ваши общие знакомые? Да?
– Ну-у… Я сейчас уже и не помню точно. Может, и были у нас эти… общие. Хотя, вы знаете, вряд ли! Мы ж познакомились… когда… да где-то среди недели. На дискотеке. А! Ему кто-то там крикнул из толпы, мол: «Давай, Пистолет, наливай!»… ну, чего ты трясешь-то меня?
– Потому что ты пургу гонишь! Когда это к бармену стали по кличке обращаться?
– Знакомый же его, наверное. Или даже друг… близкий… Вот они и… друг к другу…
Что ж он изворачивается-то?
Главное – врет нагло, как сивый мерин. Без фантазии и интеллекта, что называется. Тот случай, когда брехун знает, что раскрыт, но продолжает упорно гнуть свою линию – вопреки логике и здравому смыслу. Не желают они-с слушать никаких аргументов и доказательств. «Люминий – значит, люминий!»
И тут я неожиданно вспомнил.
Был… будет у меня один знакомый пропойца, который говорил мечтательно, всосав пол-литра кислого: «Никогда, Витек, не верь нам, пьяницам! Потому как непьющему человеку нашего брата ну никак не понять: у нас, понимаешь ли, другая мораль, принципы и логика. За стакан синего я могу подробно рассказать тебе, о чем говорила Царица Савская с Гришкой-Самозванцем на китайской границе у Халхин-Гола. В деталях и лицах. Но ты… все равно мне не верь! Точно, правду говорю…»
Как ни прискорбно, но эта «синяя» философия – много-много раз подтверждалась мною на практике. И касалось это не только обитателей «синей ямы».
По точно таким же правилам жили и…
Я рывком задрал Сашке водолазку на правой руке. Чисто. На левой…
На локтевом сгибе отчетливо виднелись красно-черные точки: свежие следы от инъекций, сделанных совсем недавно.
Количеством… в две штуки.
Ах ты ж…
Глава 25
Приют для неприкаянных душ
Говорят, долго хранить секрет внутри себя – очень вредно для личного персонального здоровья. Тайна, замурованная внутри человека, разъедает его изнутри, расшатывает психику и ослабляет иммунитет. Она как опухоль: запустишь – сожрет с потрохами. Если хочешь снова зажить здоровой полноценной жизнью – необходимо вовремя избавиться от излишних секретов. Сам не можешь – попроси друзей помочь. Намекни хоть…
Саша План – прекрасный образчик валидности этой теории.
Он и намекнул.
И мы тут же, не заставив себя долго ждать, в два счета избавили его от лишних тайн. Помогли, стало быть. В результате чего наш клиент, что называется, запел по полной. Соловьем! Чем здорово облегчил свою исстрадавшуюся душу, ну и… свою дальнейшую участь в том числе.
Нет, вы только представьте, что учудил этот популяризатор запретного кайфа?
Если отбросить все подробности – он сам внедрился в «семью» наркоманов!
Можно называть ее кружком по интересам, сектой, притоном, клоакой – не суть. Сами они называют себя «семьей» – по древней наркомановской традиции, берущей начало чуть ли не в прошлом веке: со времен полного отсутствия в царской России ограничений на какие-либо наркотические средства. Да, впрочем, речь сейчас не об истории этой социальной проблемы общества.
Речь о Саше.
Который, прямо скажу, сильно меня удивил. И… я даже еще не разобрался толком: или разочаровал, или восхитил – это время покажет.
Помните тот день, когда мы с Шуриком посетили странную квартиру хиппующего татарина по имени Салман? Навскидку – это был четверг на прошлой неделе. Как запомнил? Просто. Вова Микоян утром того дня подкалывал меня на тему «четверговского дождика», а я возьми и запомни. Получается, Саша колбасится с нариками уже больше недели! А я ни сном ни духом…
Так вот. Салман.
Выскочили мы от него слегка не в себе. Шурик дрожал еще при этом, что конь с мороза. Я еще подумал тогда, что хороший урок ему будет впредь. Получил парень иммунитет от тяги к запредельному удовольствию.
Наивный.
Шурик дотяпал, подрагивая, со мной до остановки на Кожанова, сослался на то, что ему нужно в другую от центра сторону, да и остался там, когда я, скучая, удалялся вдаль на троллейбусе номер двенадцать. А он, получается, развернул свой корпус на сто восемьдесят градусов, и, наверняка по-прежнему не переставая подрагивать всем телом, потяпал обратно к Салману.
А вот в этом месте я не совсем его понял.
В смысле мотивации. То ли он хотел давнишнюю свою мечту исполнить, связанную с грехопадением иглоукалывания, то ли хотел сыграть в разведчика – чтобы больше якобы узнать об этой «ячейке общества» с целью расширения собственного кругозора. А может, и то, и другое в комплекте.
Все равно поразительно – я ж видел, как он передрейфил там, в квартире, когда был со мной. Тем не менее набрался же смелости! Да уж, чужая душа – потемки.
Шатко ли валко – явился Шурик пред грозные очи Темнейшего: вернулся он к Салману. «Хочу, мол, к вам, – возопил. – Другу моему вы предлагали вакансию, а я, обиженный, таки ушел. Не дело это, папаша!» Не дословно, конечно, но что-то наверняка близкое по смыслу.
И татарин сжалился…
– Салман там совсем не главный, – рассказывал Сашка, немного успокоившись от наших пристрастных убеждений покаяться. – Главного зовут Федей. И мы с тобой, Витек, его оказывается, видели!
– Не понял, – нахмурился я. – Там закрыто было. Куда Салман показывал.
– Мужика помнишь? На первом этаже. В татуировках весь. И тельняшка у него была вот тут разорвана…
– На себе не показывай… – рассеянно одернул я Шурика. – Помню я мужика.
