Впрочем, это я балуюсь.
Среди нашего народа друг – это проекция древнего рода! В том смысле, что предок наш, будь то скиф, гунн, древлянин, углич и всякий прочий славянин – он жил и выживал в ту суровую нетолерантную эпоху только за счет родовой солидарности. Одиночки были обречены. Предать род – значит предать самого себя. Поставить крест у самого основания собственного родового древа. Ослабить и подвергнуть чудовищному риску все остальные веточки и листочки священного растения, коим и является собственное племя.
Вот это все и унаследовал друг!
Как и государство, нужно сказать. Для нашего брата-славянина предать страну – то же самое, что и предать себя, предать свой род. Ну, исторически так сложилось! А если в каких окраинных уголках и множились коллаборационисты-предатели, то естественным путем тот уголок был просто обречен на упадок и забвение.
С генетическим кодом шутить не надо, безродные свидомиты!
Вот и мои друзья-товарищи: хоть таких умных слов и не говорили, а может, даже и не знали, но тем не менее тягу священного инстинкта под названием «Сам умирай, но товарища выручай» ощущали в полной мере. Потрохами. Своим надежным славянским нутром. Армянина Вову это касается не в меньшей степени. Тем более, что мама у него – русская, из-под Волгограда, кажется.
Сонечка, кстати, тоже наш друг.
Хотя и клавишница. И на русскую, между прочим, слабо тянет: черненькая, глазастая, нос с горбинкой и волосы кудрями. Дщерь Сионова, что бы там ни было написано в пятой графе ее паспорта.
Соня, Софа, Софья, Софония – мудрость, сокровение Господне.
И сейчас «Сокровение» попало в беду. Мушкетеры идут на помощь!
На улице Ефремова мы были уже к трем часам: оказалось, удобнее всего было добраться сюда троллейбусом – до самой конечной шестого маршрута. Место нагулянное – отсюда через курсантский парк мы часто пацанвой бегали к Песочной бухте. Пляж там просто шикарный!
В парке мы и оставили наш первый засадный полк – Ромика. Тут и гулять можно по скверику, и на Софин дом посматривать безнаказанно не возбраняется. Отсюда даже подъезд видать. Вову посадили на лавочку непосредственно у дома. Тоже вполне естественная диспозиция для грустного образа брошенного бойфренда. Андрюха прогуливался вдоль торца здания по дворовой улочке, а я вернулся к остановке. Для обозначения конца маршрута здесь сооружена петелька дороги и есть навес для ожидающих пассажиров. Я все же предпочел забраться в самый центр «петельки», где тоже обнаружил маленький скверик с лавочками между клумбами. Сонечка по-любому вернется с работы на тралике – не заработала еще на такси, – а из этого сквера я прекрасно ее зафиксирую, сам при этом оставаясь малозаметным.
Еще час.
Что ж, подождем.
У лавочки была спинка вполне эргономичной конструкции. Хоть и из рейки. Я с удовольствием откинулся и вытянул ноги. В нашем городе всюду – парки, скверы и бульвары. Это как нигде. Отличительная особенность и визитная карточка, такая же, как и изобилие монументов и памятников, сделанных, надо сказать, по высоким меркам художественной культуры. Я бы даже отметил – в патриархально-классическом стиле: ни абстракций, ни конструктивизма, ни символизма. Нет даже намека на упрощение скульптурных форм.
Все строго и красиво!
Хорошие скульптуры прививают хороший вкус.
А какой вкус привьет скульптура – памятник окурку в Копенгагене? А падающий полицейский в Брюсселе, за ногу которого ухватил воришка из люка? А в Санта-Фе есть бронзовая дама, которая просто «утонула» в тротуарной плитке. Наполовину. Одухотворяет? Разве что своей наготой. А к чему высокому призывает прохожих каменный мужичок в Осло, отбивающийся от повисших на его руках младенцев? Мужичок, между прочим, гол и… некоторым образом, эрегирован. Это от пыла схватки, что ли? А «Писающая свободная латышка»? А памятник пальцу в Париже? А дерево светофоров в Лондоне? Да можно перечислять и перечислять бесконечно!
Только… не дай боже!
Одно только хочется сказать – спасибо тебе, судьба! Спасибо, божественное провидение, за наших тонких и талантливых скульпторов, за искусных до гениальности архитекторов и рукастых строителей, что превратили мой родной город в настоящую жемчужину Черного моря. Неповторимую и ненаглядную.
Ну и повезло же мне родиться именно тут…
Мой город!
Кстати, вон еще один счастливец скачет.
Скульптура называется «Бегущий Ромка, писающий на ходу кипятком». А что, только свободной латышке можно? Ромка тоже… свободен.
Только этот «свободный» не так счастливо выглядит, как… я, например.
Что-то случилось?
– Бьют! Там Вовку бьют! И Андрюху. Ходу-ходу!
Не дадут расслабиться! И получаса не прошло.
Что за люди?
Глава 27
В атмосфере дружбы и взаимопонимания
– Сам-то чего? – бросил я на бегу Ромке, яростно работая коленями и лопатками. – Не вписался, что ли?
– Четверо… их… там…резкие…
Ноги у Ромки длинные, прыжки широкие: как два моих. Каждое слово приходится на очередной скачок. Чтоб не отставать, мне приходится интенсивнее двигаться. Тогда как Ромка – за экстенсивность во всем! Включая женский пол…
– Вовку… в аут… сразу… если б… я… два… на… четыре…
– Все! Я уже понял. Не болтай, дыхалку собьешь!
– Лад… но… не… бу… ду… ду…
Прям так взял и сразу послушался!
Сонечкин дом – сразу за углом.
– Лупим с ходу: ты справа, я слева. Не разбираясь!
– Ага.
Мы давно вместе: друг друга понимаем влет.
Наш план – Ромка берет на себя того, кто крайний справа, я – крайнего слева. Эффект неожиданности на нашей стороне. И тех, кого себе определили – вырубать надо сразу. Напрочь. Тогда в остатке получается: два на два, плюс Андрюха – в зависимости от его состояния, ведь сейчас его четверо терзают! Но он юркий парень, почки себе опустить не должен позволить. Навскидку – шансы хорошие.
Но человек предполагает, а бог… над ним смеется.
Практически всегда.
Мы вылетели из-за угла к месту драки, как два скакуна на финишную прямую: азартные, взмыленные и хрипящие от возбуждения.
Картина маслом:
Вовка – на земле. Свернулся эмбрионом, голову спрятал под руки. Это правильно, молодец. Над ним сверху – один злодей: придушил коленом свою жертву, что-то эмоционально Вовке втирает, активно жестикулируя конечностями. Время от времени злодей тыкает нашего друга кулаком, стараясь попасть ему в голову между рук. Он, кстати, крайний справа. Ромкин. Фас!
Чуть левее – трое агрессоров зажали Андрюху у стены и пинают его ногами. Андрюха пока стоит вертикально, в глухой защите: голова тоже спрятана под руками, сам наклонился и балансирует на одной ноге, на той, что у стенки. Второй, согнутой в колене, незаметно блокирует некоторые удары. Те, что ниже пояса. Те, что выше – гасит локтями. Работает очень ловко и грамотно для такой сложной конфигурации. Если бы те бараны били его руками – сливай воду! Тогда от троих так просто не отмашешься. Кто-то обязательно попадет куда надо. С шести рук-то! Этих красавцев понты подводят – типа хотят терпилу просто запинать позорно. А Андрей в свою очередь из-под рук все видит отлично, голову не теряет и ситуацию держит на контроле. Умничка!
