— Ты знаешь правила. На кухню во время еды не заходим, — только Вайдхэн умел выражаться так, словно льдину жует.
Вирчания стало меньше, виар опустил голову.
— На выход.
— Он же вам обрадовался! — не выдержала я, когда, сложив крылья, мимо меня прошлепали очень печально и скрылись где-то за лестницей.
— Она.
— Она?
— Это девочка.
— Тем более! Девочки любят ласку.
— Всем нужна дисциплина. Бойцовским виари — особенно.
— Какое счастье, что я не ваша виари! — я в сердцах поставила сумку на барный стул. Зачем — непонятно. — Что это?
Обвела взглядом накрытый стол.
— Зачем?
— Это ужин. Или, если хочешь подробностей, еда. Ее едят.
— Да неужели?
— Руки можно помыть там, — Вайдхэн кивнул в сторону двух раковин, вырастающих над рабочими поверхностями столешниц.
— Можно, да?
— Не дерзи, Аврора.
Сказала бы, я кто здесь дерзит, но боюсь, двумя словами это не ограничится. Поэтому, подтянув рукава водолазки, направилась к раковинам. Кухня была очень просторная, от рабочих поверхностей стол, за которым нам предстояло есть, отделяло метра три, а то и четыре. Как говорит Зои, хоть в гратхэнд[1] играй, и все тоже оформлено очень гармонично. Правда, стекла стало меньше, зато больше металла и камня. Готовить здесь было бы одно сплошное удовольствие! Не говоря уже о том, как здорово, что есть где развернуться и при этом не треснуться бедром о какой-нибудь ящичек, столешницу или стол.
Как в барах, здесь бокалы висели ножками вверх, а чуть поодаль в специальных ячейках устроились вина, одну такую бутылку вина Вайдхэн вытащил после того, как ополоснул руки рядом со мной. При этом задев меня бедром! Я резко отступила и сунула руки под сушилку. Брызги полетели в разные стороны, в том числе мне в лицо.
— Присаживайся, — он отодвинул для меня стул как раз напротив панорамных окон. По сути, здесь вся дальняя стена была панорамной, и смотреть бы через нее не пересмотреть: вид на ночной город открывался просто огонь!
— Нет, — я отточенным жестом накрыла бокал, когда Вайдхэн попытался налить мне вина. — Я не пью.
— Я не заставляю тебя пить, Аврора. Это просто легкая приправа к ужину.
— Совсем.
— Именно поэтому вчера твой друг покупал веоланское?
Я замерла на стуле.
— А вы не шутили, когда говорили про то, что вам будет известно обо мне все. Но во-первых, это все еще вмешательство в частную жизнь, во-вторых, вы не знаете, пила ли его именно я, а в-третьих, с друзьями я отмечала то, что мой сын остается со мной. С вами мне отмечать нечего.
Его взгляд потемнел так, что закрывающая бокал рука стала слабенькая, как перышко. В меня ударил звериный тяжелый взгляд, а в следующий момент он просто убрал мое запястье и добавил вина в мой бокал. После чего наполнил свой.
— За нашу встречу, Аврора.
Его рука оказалась подозрительно близко от моей, а учитывая, что он уже успел снять пиджак и остался в одной рубашке, прикосновение вышло бы не менее интимным, чем то, у раковин. Поэтому я отодвинулась и сложила руки на груди.
Темные глаза Вайдхэна потемнели еще сильнее. До черноты.
— За нашу встречу, — повторил он, глядя на меня в упор, и по ощущениям от этого милого тоста вино должно было выпрыгнуть из бокала и влиться в меня само. К счастью, оно этого не сделало, и, окончательно констатируя свое нежелание пить, я отодвинула бокал.
— Наша встреча то, что скорее стоит запить с горя. К моему величайшему сожалению, я не выбираю этот способ расслабиться, поэтому оставьте себе. Мне не нужен ваш ужин, мне не интересна ваша компания. Вы привезли меня сюда, чтобы кормить и отмечать наше знакомство, или все-таки перейдем к тому, зачем вы меня сюда на самом деле привезли?!
Вайдхэн поставил свой бокал так резко, что раздался жалобный звон, а несколько капель вина взлетели в воздух и растеклись бордовыми кляксами по столешнице. В меня снова ударило знакомой уже силой черного пламени — так резко, что из груди выбило дыхание, а в следующий момент правящий поднялся.
— Как скажешь, — его ладонь легла на мою талию так быстро, и я так быстро слетела со стула, как если бы меня сдуло ураганным ветром Олиеттских пустошей. — Переходим к тому, зачем я тебя сюда привез. Раздевайся, Аврора.
[1] Известная спортивная игра, по которой ежегодно проходят мировые чемпионаты. Так же допускается как командная игра на Соурские игры.
Глава 13
— Раздевайся. В машину. Ужинать. Пить вино. Вы со всеми женщинами так общаетесь, или это исключительно мне так везет? — я шагнула к нему вплотную. Правда, из-за этого пришлось задрать голову, иначе я бы смотрела ему в грудь в районе сердца. Не уверена, правда, что оно там есть, а если и есть, то наверняка черное, как его пламя. — Хотите, чтобы я разделась — раздевайте сами. Трахать тоже будете сами, я вам помогать не собираюсь!
— Вот как, — это прозвучало очень холодно. Для черного пламени я бы сказала с перебором, а в следующий момент он кивнул. — Хорошо. Подними руки.
— Что? — опешила я.
— К сожалению или к счастью, я не знаю других способов снять водолазку, кроме как через голову. Рвать ее на тебе в лучших традициях театральных постановок я тоже не собираюсь, поэтому подними руки, Аврора. Раньше начнем — раньше закончим.
От бесконечно бесчувственных интонаций в его голосе меня бросило в дрожь. Я прекрасно понимала, что он сделает со мной все, что захочет, ему для этого не нужно мое разрешение или мое желание. При мысли об этом почему-то стало ужасно обидно и горько, как будто я была вещью или куклой, просто вещью или куклой, которая понравилась правящему иртхану, и которую тот захотел.
— Долго мне еще ждать? — взгляд в упор, слова как удар пламени.
Я бы попятилась, но сзади оказалась столешница, которая врезалась мне в спину. Взгляд Вайдхэна с каждым мгновением становился все более страшным, и я просто сама, рывком выпуталась из водолазки. Пальцы дрожали, когда я расстегивала юбку сзади, но с ней я тоже справилась. А вот с бельем оказалось сложнее, я просто обхватила себя руками, не в силах расстегнуть бюстье, стянуть колготки или, что страшнее всего, трусики. Особенно под этим темнеющим взглядом, в котором разгорались искры, заставляющие меня дуреть. Он отказался говорить, как на меня действует его пламя, но сейчас на кухне словно выключили вентиляцию и на максимум включили обогрев. Губы мгновенно пересохли, кожа стала чувствительной, как во время высокой температуры.
Да что со мной творится, во имя неба?!
— Все, Аврора. Белье тоже. Снимай.
— Нет, — сорвалось с моих губ, и Вайдхэн пожал плечами.
