— Как?
— Организовать частную клинику.
— У меня нет денег.
— Всё решаемо.
— Договорились. Когда ты сможешь это сделать? — Зелянина обозначила, что мы будем общаться на «ты». Меня это устраивало.
— После нашего с тобой разговора.
— Договорились. — безэмоционально отреагировала она. — Он меня не обидел, он меня просто использовал, как вещь, говорящую и живую куклу. Я за это получала от него наркотики. Он не был мне ни другом, ни любовником. Я — вещь, он — хозяин. Хорошо, что он сдох. Спасибо тому, кто это сделал.
— Вам что-либо известно об убийстве?
— Нет. В тот день я у него не была. Вернее, когда я подошла к его дому, там уже была полиция. Я ушла.
— У Ильи были враги?
— Да. Много. Он же не человек, он тварь. Сосущая деньги. Долгов не допускал, а если они возникали, то должник становился рабом. Вещью. — Зелянина повторялась.
— С тобой также произошло?
— Да.
— Ты часто бывала в квартире Костомарова?
— Иногда часто, иногда редко. Всё зависело от его желания играть со мной. Или я сама приходила к нему, умоляя дать дозу. Ох. — её лицо исказила гримаса боли. — Может денег дашь на дозу?
— Денег не дам. В квартире Костомарова ты встречалась с этим человеком? — я протянул ей фотографию Степана Фёдорова.
— Нет. — ответила она, мельком взглянув на фото. — Кто это?
— Степан Фёдоров. Он осуждён за убийство Ильи.
— Да? Значит это хороший человек. Я его с Костомаровым не видела. Но слышала о нём. Костомаров хвалился, что это его лучший клиент. Значит, богатый.
— Илья ничего не говорил о том, что у него есть проблемы с ним? Может конфликт какой?
— Наоборот. Он о нём всегда с удовольствием рассказывал, хвалился тем, что этот Фёдоров платит много, денег не жалеет.
— Понял. — я решил сменить тему. — А Турчинова ты знаешь? Сергея Витальевича?
— Дядю Серёжу? — переспросила Зелянина. — Конечно. Он часто бывал у Костомарова, хотя не наркоман. Дела у них какие-то были общие. Я за день до убийства видела его у Ильи, они ещё какой-то нож странный обсуждали.
— Какой нож? — я встрепенулся. — Не этот? — и протянул фотографию кортика.
— Ага. Этот.
— Что они говорили о ноже? — мне было без разницы, как правильно следует называть орудие убийства. Главное — информация!
— Дядя Серёжа принёс его и сказал Костомарову, что его необходимо передать этому, богатенькому, Фёдорову. Сказал, что Фёдоров обрадуется.
— Турчинов не говорил, почему он сам не передал нож?
— Нет. Костомаров его ещё все время спрашивал, дорогой ли он.
— Костомаров должен был его продать? За сколько?
— Этого не знаю, но нож точно должен был попасть к Фёдорову.
— Они не обсуждали, когда это должно было произойти.
— Вроде, нет. — Ирина задумалась или просто выключилась из разговора. — Хотя…. Дядя Серёжа сказал, что хорошо бы отдать нож на следующий день.
— В день смерти Костомарова?
— Получается, да.
— А почему ты называешь Турчинова дядей Серёжей? Давно знаешь его? — сменил я тему.
— Он добрый, жалел меня. Даже Костомарова ругал за то, как он со мной обращается. Один раз в частную клинику меня поместил, я после этого три месяца «чистая» ходила.
— Ты познакомилась с ним у Ильи?
— Да.
— Знаком ли тебе Игорь Костин?
— Игорёк? Знаком.
— Часто он бывал у Ильи?
— Часто. Он такая же вещь, как и я. Только в постели он Костомарову нужен не был.
— Из-за его показаний отправили в тюрьму моего клиента. Скажи, кто был вхож в квартиру Ильи?
— Многие. — Зелянина стала выглядеть лучше, но я понимал, что это ненадолго. — К нему, в основном, заходили богатые клиенты, те, у кого были хорошие деньги. Или большие люди.
— Знаешь кого?
— Некоторых. Как на счёт клиники?
— Сейчас решим, отдохни пока.
Я взял телефон и набрал Самсонова — у него имелись связи, у меня деньги. Фёдор Петрович не стал меня ни о чём расспрашивать (вот что значит, старая школа). Обсудив с ним некоторые детали, я отключил телефон.
— Я думаю, через полчаса за тобой приедут. — обратился я к Зеляниной и увидел, что её стал бить озноб. — Эй, красавица, потерпи немного. — Я взял с пола одеяло (далеко не первой свежести) и укутал девушку. — не отключайся, потерпи.
— Х-х-хорошо.
— Так кого ты знаешь?
— По именам никого. В интернете многих видела. Это шишки из администрации, какие-то полицейский, то ли генералы, то ли полковники.
— Как же ты среди них Фёдорова не видела? — я спросил об этом, так как Ирина опознала моего клиента только по фотографии.
— Не знаю. Не видела я его по телевизору. У Костомарова видела, по телевизору — нет! — голос Зеляниной стал срываться на крик. — Плохо мне, адвокат!
Я не стал больше мучать девочку, в течение следующего получаса я пытался её успокоить, выполнял любые её прихоти, дважды на руках отнёс в туалет, чтобы она могла реализовать рвотный рефлекс. Я не склонен к состраданию, но, думаю, Ирина заслужила полчаса моего внимания. Когда два специалиста в белых халатах зашли в дом, я передал Зелянину в их руки. Самсонов уже, оказывается, всё решил. Мне передали реквизиты счёта и назвали сумму, которая подлежала переводу. Я мог себе позволить толику благотворительности, а Ирина за представленную информацию заслужила хорошего отношения и помощи. На месте я договорился в врачом, чтобы девочку никто не беспокоил, передал ему свой контактный телефон для связи.
Когда они уехали, я вышел на улицу, закурил. В деле появилась интересная деталь. Оглянувшись вокруг и вновь обратив внимание на отсутствие входной двери в дом, я позвонил Самсонову и попросил сделать что-нибудь с домом. Красть из него, конечно, было нечего. Но жилище Ирины могло превратиться в ночлежку для бомжей, что не обрадовало бы её по возвращении. Ничего, все расходы я компенсирую, думаю, мать Фёдорова их оплатит. Если же нет, то ничего страшного, иногда можно позволить себе потратить деньги просто так, на хорошее дело. Мои размышления прервал звонок с неизвестного мне номера. Когда я ответил, то услышал:
— Вячеслав Иванович? — спросил неизвестный, который тут же представился, — следователь Семёнов беспокоит.
— Добрый вечер, — я постарался скрыть удивление в голосе. От него я звонка точно не ожидал, — чем обязан?
— Я хотел бы с вами встретиться, чтобы сообщить вам некоторую информацию по поводу убийства Костомарова.
