— И ты думаешь, что так и произошло в Фёдоровым? Система не сработала?
— Система, как раз очень даже хорошо, работает. Но в деле со Степаном (думаю, и не только с ним) необходимо учитывать, что систему обслуживают люди.
— Всё это лирика, философствование. Ты так и не объяснил, чем ты не доволен. Повторюсь, твой невиновный клиент оказался на свободе.
— А ты уверен в этом?
— В его алиби, конечно. У меня нет сомнений. — Самсонов взглянул на меня с прищуром. — Правда, сейчас видя твоё лицо, я убеждаюсь, что меня ждёт открытие, и ни одно.
— Возможно. — я задумался. — Не знаю, не нарушит ли это требование о сохранении адвокатской тайны.
— Ты знаешь — я могила. — спокойно ответил Самсонов, ожидая продолжения.
— Ладно, — я вздохнул, закурил и продолжил, — в этом деле изначально всё было неправильным. Как будто в кучу свалили мусор, не рассортировав его. В результате перед всеми оказался один обвиняемый — Степан Фёдоров. Это можно списать на халатность со стороны следователя (и она была, ты знаешь), но…
— Что «но»? — начал закипать Фёдор Петрович. — Сколько можно тянуть, бросай предисловия и переходи к сути!
— Первое с чем я столкнулся в этом деле, вернее, что у меня вызвало больше всего вопросов — мотив. То, что придумал Семёнов — смехотворно, из-за денег либо наркотиков Фёдоров убивать не стал бы. Конфликты и ссоры между ними — бред сумасшедшего. После разговора с Турчиновым и матерью Степана мы с тобой установили возможный мотив — личный. Степан был очень заинтересован в возвращении в семью кортика, который принадлежал его деду. Тот факт, что он солгал мне при встрече о том, что мало интересовался своей роднёй только подтверждает это (Фёдоров-младший не хотел сообщать кому-либо о наличии у него неприязни к Костомарову).
— Этого мало для обвинительного приговора.
— В том-то и дело, — усмехнулся я, — притом к этому времени мы с тобой установили, что показания Селемякиной и Костина не соответствуют действительности. С одной стороны — Степан не был на месте происшествия, с другой — причина для убийства у него была.
— К чему ты клонишь? — Самсонов посмотрел на меня заинтересовано.
— Алиби, мы создали алиби Фёдорову.
— Как так создали? Ты же сам видел фотографии, сам разговаривал со Шкловой! Какие могут быть сомнения?!
— Сомнения? — переспросил я. — Их у меня нет. Алиби — липа, искусно мной представленная таким образом, что даже ты поверил.
— Ты с ума сошёл! Вячеслав, поставь бокал с коньяком, успокойся.
— Ладно, не буду томить. Итак, когда мы разговаривали с госпожой Шкловой (этого свидетеля я надолго запомню), она, кроме всех подробностей празднества, показала мне все фото с него. В отличие от твоих помощников, я всё внимательно просмотрел (заставил себя это сделать). Кроме того, я очень подробно пообщался с этой мамочкой.
— И что же ты узнал?
— Я узнал, что в кафе были настенные часы, которые на двух фото (их мы не предъявили суду, вернее, этого не сделала Шклова по моей просьбе), которые показывали время, отличное от времени съёмки. Различие — один час. Вроде бы немного, но и немало.
— Всё просто — они показывали неправильное время.
— К этому выводу пришёл бы любой, кроме тебя. — я внимательно посмотрел на старого опера. — Любое несоответствие требует проверки.
— Которую ты… — начал Самсонов.
— Которую я провёл прямо на месте. Скажи, у тебя есть старая техника, которой ты продолжаешь пользоваться?
— Конечно, компьютер, купил его ещё в «бородатом» 2010-м. Так как я использую его лишь для составления документов, он меня абсолютно устраивает.
— Да, только время он у тебя всегда показывает неправильно.
— Откуда знаешь? — Фёдор Петрович заинтересовался. — Ты прав, и даже неоднократные смены настроек ни к чему не приводят.
— И не приведут. Ларчик-то просто открывается — 26 октября 2014 года в России последний раз переводили время на зимнее, то есть на час назад.
— Ты хочешь сказать… — в глазах Самсонова заблестело понимание.
— Угу, фотоаппарат Шкловой показывал неправильное время. Она, кстати, это подтвердила в ходе нашей беседы. Она приобрела аппарат в 2014 году и больше не разу не меняла время.
— То есть Фёдоров был в кафе в день убийства не с 13.00 до 16 часов 43 минут, как ты убедил суд, а с 14 до 17, вернее, практически до 18 часов.
— Да. И дальнейшая проверка это подтвердила. Я сам съездил в кафе и за небольшую мзду получил информацию, последний чек Фёдорова (капучино) пробит в 17.25. У моего клиента образовался свободный час. Как он его использовал?
— Как тебе удалось скрыть это от суда?
— Очень просто, я предложил Шкловой выбрать несколько фотографий, не все. — я улыбнулся Самсонову. — Как ты понимаешь, она не захотела показывать суду те, которые нам не были нужны.
— Фёдоров в этот свободный час необязательно должен был убивать Костомарова.
— Согласен. Здесь стоит вернуться к показаниям Селемякиной. Я же тебе говорил, что беседовал с ней. Так вот, она уверена, что видела Фёдорова в день убийства у дома.
— Ну и что? Она уже столько наговорила, что ей никто не поверит.
— Мне этого и не нужно. Я сам хочу знать правду. Так вот, как она и говорила в день убийства по телеканалу РЕН-ТВ шла передача «Новости». Начало — в 12.30, закончилась в 13.00.
— Это тоже не доказательство.
— Кроме того, я вновь съездил к Селемякиной, показал старушке фотографии Степана в злосчастном сером костюме, который почему-то исчез. Ты же сам достал их для меня, помнишь?
— Помню, — проворчал Самсонов, — и что?
— Она абсолютно уверена, что видела в тот день именно Фёдорова-младшего.
— Чёрт!
— Я не поленился и сходил в ветеринарную клинику, куда она с её слов ходила в тот день. Мне подтвердили, что она была там в 13.03, показали отметку в больничной карте животного. Для меня этого достаточно.
— Почему ты не поручил всё это мне?
— Потому что я адвокат и могу молчать о своих открытиях, меня нельзя допрашивать. Тебя можно.
— Понимаю. — вздохнул Самсонов.
— Мало того, уверен, хоть ты мне пока и не сообщил, ты нашёл костюмчик, который перестал находиться в гардеробе Фёдорова? — Фёдор Петрович собрался отвечать, но я прервал его. — Подожди, дай догадаюсь. Он поленился уничтожить его и выкинул в мусор. Костюм оказался в руках одного из слуг?
— Да, чёрт тебя дери, да! Костюм оказался у прачки, она обнаружила его в мусорной корзине (и зачем она туда полезла) твоего клиента на следующий день после убийства. Он был испачкан в крови. Там же находилась рубашка, с теми же следами. Костюм она оставила, постирала, привела в порядок и отложила, чтобы отдать в последующем подрастающему сыну. Рубашку выкинула. Как ты догадался?
